Непал – удивительная страна на стыке двух мировых культур, индуизма и буддизма. Страна, удивительно открытая для всех категорий туристов – от альпинистов-экстремальщиков до религиозных паломников. И просто посмотреть тут есть огромное количество «чего» – разных достопримечательностей, созданных как человеком, так и природой.
Непал расположен в двух основных климатических зонах. На юге это влажные джунгли с соответствующим муссонным климатом. В первой половине мая тут уже +40 днём и влажность такая, что душ хочется принимать непрерывно, правда, всё равно не помогает. Хоть это и было четверть века назад, помнится как сегодня: мы, молодые спортсмены-водники, чувствовали себя очень некомфортно. И днём и ночью от «любого неосторожного» движения сразу бросало в пот… Между сплавами (на востоке страны в районе восьмитысячника Канченджанга) и на западе (где, ещё не решили) волею обстоятельств возник перерыв, и решено было съездить в Читван – национальный парк. Тигры, носороги, слоны – экзотика.
Не знаю, как сейчас, но в то время, несмотря на непрерывный поток туристов, гостиницы в большинстве «аборигенных» районов были типа «сегодня у нас смена белья: первый барак меняется со вторым!». Вот на полном серьёзе… Но это как-то мало волнует, когда тебе всего 22. Так что – про зверей. Парк – огромный, основная гордость, конечно, бенгальские тигры. Увидеть их удаётся, однако, не всем. Нам не удалось. Интересна же сама технология. В парке, насколько помню, есть три основных типа прогулок. Пешая, авто и элефант-трип. Т. е. на слонах. Тут своя слоновья ферма (при этом в парке живут и вполне дикие слоны).
Прогулка на слонах показалась нам наиболее занимательной. Проходила она во второй половине дня, когда, насколько можно было понять объяснения гидов на ломаном английском, обитатели джунглей восстают от дневного сна. Большой плюс слоновьего трипа в том, что, поскольку в парке много и диких слонов, животные их не слишком боятся и можно подъехать близко. А к таким животным, как тигр или носорог, так и вовсе безопасней именно на слоне.
Но у идеи оказались и большие недостатки. Во-первых, слоны – иноходцы, поэтому жёсткий помост на покатой спинище «корабля джунглей» мотылялся и мотылял своё содержимое, т. е. туристов, так, как невозможно было себе представить на земле. Второй момент, также крайне неприятный, заключался в том, что в джунглях слоны шли тропами, проделанными как раз по их габаритам. Всё, что за эти габариты выступало, нещадно хлесталось и царапалось ветками, лианами, ползучими колючками и просто колючками типа акации. Ну а о том, что надо надевать плотные джинсы (в сорокаградусную жару), никто не предупредил. А царапины и другого рода открытые ранки на юге Непала, в тропиках, долго заживают и легко воспаляются…
Ну, зато мы подъехали к носорожихе с носорожиком. Звери копошились в болоте, но мамаше соседство не понравилось: она учуяла людей и прогнала незваных пришельцев. Видели следы тигров, но они, как любые кошки, больше ходят ночью – днём их трудно увидеть… Так, по крайней мере, мы поняли. Хотя, скорее всего, ТУТ днём их трудно увидеть. Тут вообще трудно что-то было увидеть, джунгли – даже днём было сумрачно. В одном месте все спешились (а с нами была ещё английская пара и какие-то немцы) и стали куда-то красться. «Олени!» – взволнованным шёпотом прошептал проводник. Ну… олени – и чего? Да, действительно несколько олешков. Редкий, что ли, вид? Не знаю. Но в целом было интересно.
Попутно на переходах от одной локации к другой проводник рассказывал о парке, о том, какая тут строгая охрана и как много денег на неё выделяется. Оказалось, браконьерство тут вполне распространено. Это было удивительно, ведь, насколько мы знали, индуизм, как и буддизм (но буддисты – это в горной части Непала, на юге их практически нет), исключает охоту. Оказалось, что… не совсем. И случай убедиться в этом представился буквально через несколько дней.
Следующим активным этапом непальского трипа должна была стать небольшая по ширине речка в долине другого восьмитысячника – Аннапурны. Это Центральный Непал, место не только красивейшее, но и одно из самых посещаемых самыми разными туристическими группами, от пенсионеров до экстремалов со всего света. Это район Покхара – городок и одноимённое озеро с многочисленными курортами. К чему это всё рассказываю – чтобы вы понимали, что это совсем не глушь на отшибе цивилизации, куда единственный способ попасть – пилить скверным автобусом двое суток. И вот, переночевав в уютном отельчике в Покхаре, на попутном автобусе с туристами мы добрались до начала пешей части: в горы тут везде только пешком.
У начала тропы наняли трекеров-непальцев – носильщиков, которые в больших конусообразных корзинах с одной лямкой через лоб переносят всё на свете, от мешков риса до не рассчитавшего силы туриста, схватившего горняшку где-нибудь в базовом лагере под Эверестом (5100 м) и срочно нуждающегося в спуске вниз. Сдав им лодки (полиэтиленовые сплавные каяки, – прим. ред.), мы за несколько часов прогулочным шагом дошли до последней на тропе гостинички… Ну или, скорее, ночлежки системы «первый барак меняется со вторым». Наутро отсюда мы должны были начинать сплав, а пока пили чай, «наевшись» «далбата» – отварного риса с каким-то подобием каперсов. Ничего другого в меню тут уже не было.
Всё это метрах в тридцати над нешироким, но стремительным и ревущим грозно между булыжников размером с «Газель» потоком, который назавтра нам предстояло оседлать. Ущелье, которое пропилила река, было узким, но всё-таки не каньоном: перепады температур разрушали стенки неравномерно, так что напротив образовалось много площадок и расщелин – всё это было занято самой разной растительностью. На противоположном берегу у самой воды была отмель и узкий пляжик, буквально пара метров – здесь за счёт изгиба русла поток уходил под наш берег. Пляжик тоже весь зарос какими-то кустарниками, причудливым узором убегавшими вверх по серому камню.
И вдруг на пляжике появился олешек! Он был размером не больше нашей косули, а то и поменьше – толстенький задок смешно возвышался над узким в области лопаток тельцем. Уже сейчас я понимаю, что, скорее всего, это был мунтджак. Олешек пасся всего метрах в 60–70 от нас, если по прямой, и совсем не обращал внимания на людей на веранде. Тем более слышать нас он не мог: рёв воды был такой, что собеседника-то слышишь с трудом. Подошёл хозяин (он же официант, да и повар, видимо, тоже), принёс дикого мёда к чаю. А мы показали ему олешка, отчего он пришёл в просто дикое волнение, засуетился, метнул на стол плошку с жидким тёмно-бурым мёдом и куда-то умчался…
Всё это, напомню, май. Зелень на горных склонах была свежа как никогда, сверху над ней вдали нависала ослепительно белая после зимы треуголка Аннапурны Южной. И ещё дальше, где-то совсем далеко, из-за этого великолепного головного убора выглядывал гребешок Аннпурны Северной – восьмитысячника. А мы сидели в шортах и майках, наслаждались чайком и наступавшей лёгкой прохладой – после Читвана она была особенно приятна. С момента отбытия хозяина прошло уже минут сорок – олешек за это время переместился с одного края пляжика на другой и начал постепенно подниматься по уступам. И тут грянул гром… В буквальном смысле, потому что он полностью перекрыл рокот реки – Моди-кхолы.
Оглянувшись на звук, мы увидели быстро растущее облако молочно-белого дыма, ну, может, метрах в 40 от того места, где только что кормился олешек, теперь улепётывавший во все лопатки вверх по ущелью. Пара секунд – и вот его уже нет. А вот облако дыма таяло минут пять, а то и больше. Ещё минут через 30 появился хозяин. Он шёл по тропе снизу, волоча на ремне жутко античного вида какую-то поджигу – не удивлюсь, если фитильную, – и был очень расстроен. Жестами и английскими междометьями («фак», «щит», «эсс» и т. п.) он объяснил, что бегал три километра вниз к мосту, потом вверх по тому берегу (козьей тропой, очевидно), потом скрадывал оленя… А потом «этот железный хлам» дал затяжной выстрел или что-то ещё в этом роде. В общем, его кухня лишилась вдруг, уже считай, оприходованного ценного куска мяса (размером с фокса), и это «очень печально, очень…».
Расспросы о сезоне охоты он не понял вообще: «Вышел зверь в пределы видимости – вот и сезон, какие ещё нужно?» Но ещё более удивило то, что, как мы ни пытались, он вообще не понял, какую такую связь между буддизмом и охотой мы от него хотим услышать. Да, он буддист, и все его предки были буддисты, а потомки – будут. Аминь! Да, он – охотник, и отец был охотник, и дед… А это вот драгоценное ружьё, да снизойдёт на него благодать самых почитаемых верховных божеств, служило верой-правдой ещё его прадеду. Что значит охота и буддизм? Охота – это охота, а буддизм – это буддизм… В общем, «Я очень люблю господина ПЖ. – А я его ещё больше КУ!».
Всё это очень доброжелательно – горные непальцы вообще крайне дружелюбный, порядочный и отзывчивый народ, так что мучили мы его расспросами недолго. Он же (в отместку, видимо), заведя кари очи, расписывал, какие же эти олешки вкусные и как бы нам понравилось из них жаркое… Мяса нам было не видать ещё дней несколько, а пресному риску, бултыхавшемуся в жиденьком чае, разговоры подобные «были не по нутру». Поэтому волей-неволей тема быстро иссякла. Не возвращались мы к ней и потом, так что я до сих пор не знаю, много ли в Непале… нет, не браконьеров, конечно, – вольных охотников, и как они уживаются с законами об охране окружающего мира.
Все статьи номера: Русский охотничий журнал, ноябрь 2022
