Имя Евгения Павловича Спангенберга (1898–1968) – советского орнитолога и талантливого популяризатора науки – было широко известно в середине прошлого века не только детям среднего и старшего школьного возраста, кому в первую очередь он и адресовал свои «Записки натуралиста», но и большому кругу охотников-любителей. Без преувеличения можно сказать, что на его бессмертных мемуарах выросло не одно поколение советских мальчишек, в том числе и автор этих строк.
Прочитав впервые, как говорится, на одном дыхании «Записки» Спангенберга, они с не меньшим интересом возвращались к ним уже будучи взрослыми. Многие из этих читателей так или иначе связали свою жизнь с таким прекрасным и здоровым хобби, как охота. И это неспроста, ведь Евгений Павлович сам был страстным охотником и непревзойдённым стрелком – его нескрываемой любовью к охоте пронизаны буквально все рассказы.
Обладая несомненным даром писателя, он уже в относительно зрелом возрасте проявил себя как самобытный и неподражаемый популяризатор науки. Ещё при жизни автора его книги переиздавались 15 раз и были переведены на иностранные языки. Согласитесь, что это заслуженное всенародное признание таланта Евгения Павловича!
Читателю небезынтересно будет узнать, что и в науке о птицах – орнитологии – Е.П. Спангенберг оставил значительный вклад, прославив своё имя в первую очередь как фаунист-первопроходец и эколог, знавший тончайшие нюансы гнездовой жизни птиц. Его заслуги перед отечеством были высоко оценены: как один из авторов фундаментального 6-томного издания «Птицы Советского Союза» (1951–1954) Евгений Павлович был удостоен Государственной премии, а ряд его эколого-фаунистических статей по праву вошёл в золотой фонд отечественной науки о птицах.
За свою жизнь, побывав в самых разнообразных экспедициях, географический вектор которых был весьма широк, Е.П. Спангенберг собрал интереснейшую коллекцию птичьих гнёзд, хранящуюся ныне в Институте систематики и экологии животных СО РАН (Новосибирск), а виртуозно сделанные им научные тушки птиц, общим числом в 11 тысяч экземпляров, достойно пополнили фонды Зоомузея МГУ. Кроме того, ценнейшая орнитологическая эталонная коллекция, бывшая собственностью именитого учёного, хранится ныне в Биологическом музее им. К.А. Тимирязева в Москве.
Рассказывая о Е.П. Спангенберге как об охотнике, можно с полной уверенностью сказать, что он им родился! «Моё детство было тесно связано с охотничьими собаками, с ружьями, а несколько позднее и с охотой», – вспоминает в своих мемуарах натуралист. В те времена (конец XIX – начало XX веков) отношение к оружию и охотникам в обществе было несколько иным, чем сейчас. Широкий доступ молодёжи без ограничения лет в число охотников позволял уже с раннего детства выявлять у них прирождённую склонность к этому занятию, а азы безопасного обращения с ружьём они получали сызмальства.
Как писал известный зоолог-охотовед и орнитолог С.А. Бутурлин в своей замечательной статье «Об охоте малолетних»: «Я утверждаю вполне определённо на основании свыше 40-летнего опыта: все действительно хорошие стрелки и охотники, которых я встречал, начинали стрелять в 6, 7, 8 лет и не старше 10–12. Из лиц, начавших охотиться в 18–20 лет, а таких я знал немало, я не знал ни одного хорошего стрелка» (журнал «Охотник», № 4, 1925 г.). И с этим трудно не согласиться!
Е.П.Спангенберг в экспедиции. Тундра близ с.Чижи (п-ов Канин), 17 июня 1957 год.
Вот как вспоминает о своём первом ружье сам Е.П. Спангенберг: «Когда мне исполнилось семь лет, я получил от отца подарок – ружьё. Из него можно было стрелять дробью и пулей. Впрочем, откровенно говоря, оно никуда не годилось. И пулей и дробью оно било одинаково плохо... С этим ружьём я охотился больше двух лет и сделал не менее трёх тысяч выстрелов, но, увы, без всякого результата. Из него мне не удалось убить ни одной птицы. „Старая, разбитая, но опасная кочерга, – говорил про это ружьё отец. – Оно, конечно, не годится для настоящей охоты, но для тебя, начинающего охотника, безусловно будет полезно. Научись обращаться с этим ружьём, и тебе будет легко обращаться со всяким оружием“.
И правда – отец не ошибся. За всю жизнь я не сделал ни одного случайного выстрела. Кроме того, у отца, видимо, был и другой повод подарить мне именно это ружьё. В детстве с ним охотился дед, потом начинали охоту отец и мой брат; наконец, пришла и моя очередь. Получив в подарок плохонькое ружьишко, по словам отца, – старую кочергу, я всё же был бесконечно доволен. Тот памятный день для меня был праздником. Представьте себе, у меня было собственное ружьё!»
На охоте с друзьями. Е.П.Спангенберг (в центре), проф. С.С.Туров (справа). 50-е годы прошлого столетия.
Однако следует уточнить, что на настоящей своей охоте маленький Женя впервые побывал несколько раньше – в 6 лет! «Приготовь сапоги, смажь их хорошенько салом – завтра пойдём на охоту», – сказал однажды отец своему сыну. Юный охотник едва дождался этого «завтра»! Первый день, проведённый с отцом на охоте, Евгений Павлович вспоминал всегда с большим удовольствием: «Без ружья, в тяжёлых сапогах, стараясь не отставать от отца и Маркизки (ирландский сеттер, – прим. авт.), бродил я за ними много часов подряд. Под ногами хлюпала болотная почва, иногда хрустели высохшие раковины прудовиков, вымокшая рубашка прилипала к телу, солнце обжигало вспотевшее лицо. Да... тяжело ходить по болоту, трудно с непривычки попасть на лету в быстрокрылую птицу – бекаса, но сколько во всём этом жизни, нервного напряжения, своеобразной прелести!» Так мог написать только очень увлечённый охотник.
За свою жизнь Е.П. Спангенберг собрал интереснейшую коллекцию из 9 охотничьих ружей. Можно предположить, что среди этого «арсенала» были и штучные образцы немецкого, австрийского или бельгийского производства. Как отмечено мною выше, Евгений Павлович был превосходным стрелком, предпочитая охоты с мелкокалиберными дробовыми ружьями и стрельбу из них по быстролетящей дичи: бекасу, перепелу и утке. Его мастерскому умению без промаха добывать этих вёртких птиц поражались и, вероятно, по-доброму завидовали все те, кто бывал с ним на охотах.
На утиной охоте в Азербайджане. Е.П.Спангенберг третий слева. 50-е годы прошлого столетия.
Но такие случаи были относительно редки, так как Евгений Павлович предпочитал бродить в угодьях в одиночку, всячески избегая шумных компаний, а тем более увеселительных посиделок у ночного костра – «с устатку под шулюм». Когда годы и здоровье наложили запрет на экспедиции и дальние охоты, Е.П. Спангенберг ограничился прогулками в угодьях близ Москвы. И если удавалось добыть на этих вылазках осенних рябчика или вальдшнепа, то счастью пожилого охотника не было предела. В эти минуты он снова ощущал себя молодым и здоровым, готовым днями и неделями бродить по угодьям, вдыхая полной грудью воздух любимой охоты!
P. S. Приношу свою искреннюю благодарность внуку Е.П. Спангенберга, Николаю Евгеньевичу Токареву (Москва), за любезное предоставление фотографий из архива его знаменитого дедушки.
Все статьи номера: Русский охотничий журнал, сентябрь 2022
