Вопрос «Кого ты считаешь хорошим охотником?» для меня звучит примерно как «Кого ты считаешь хорошим человеком?».
Люди обычно считают хорошим то, что приносит пользу, ну а вред, соответственно, называют злом. Если мы, к примеру, едем с друзьями на охоту, то в первую очередь я подумаю о том, приятны ли мне мои спутники как люди. Как сказал классик: «Путешествуйте с теми, кого любите». Ну, про любовь – это, может, художественное преувеличение, а вот взаимное уважение и какие-то общие моральные ценности – это непременное условие! Кстати, я не думаю, что автор этого афоризма был таким уж великим охотником, но был великим человеком, и, я уверен, любой, кто читал его книги, дорого бы заплатил, чтобы съездить с ним на охоту.
С практической точки зрения мы в любом начинании ценим житейскую толковость, нам нравится, когда у нашего товарища руки выросли не из пятой точки. Я имею в виду умение комфортно оборудовать полевой лагерь, предусмотреть мелочи, подготовить машину, навигацию, всякие горелки и кастрюльки. Всем нравится налаженный быт, всем нравятся люди, которое чётко понимают, что делают, и никому не нравятся «суетливые курицы». Мне тоже не нравится необязательность, безалаберность и небрежность. Во всём. В том числе и в охоте. Если человек хорошо и профессионально подготовлен к отдыху на охоте, то, скорее всего, он так же серьёзно относится и к своей основной профессии.
Если человек неконфликтный, к тому же умный и тактичный собеседник, если он не отлынивает от хозяйственных работ по лагерю и при этом ещё хорошо готовит, то он «хороший»! Такого мужика примут в любой компании. И не так уж важно, сколько уток он выбивает с десяти выстрелов. Самый лучший участник охотничьих вылазок, которого мне доводилось видеть на своём веку, – покойный дядя Лёня. Он вообще не имел ружья. Но всегда был душой компании и великолепно готовил. Он работал звукорежиссёром в театре и имел в запасе кучу интереснейших историй про то, как нелегально записывал Высоцкого, Галича и других. Кроме того, дядя Лёня охотно плавал за утками.
Я считаю себя любителем природы и даже в какой-то мере защитником. Поэтому я считаю хорошим, правильным и полезным всё, что способствует улучшению благосостояния экосистем и устойчивому управлению ресурсами животного мира. Я видел, как толково и рационально построено охотничье хозяйство в некоторых странах. Принцип «охотник платит» позволил многим странам восстановить и преумножить утраченное хищнической эксплуатацией богатство животного мира и целостность ландшафтов.
Поэтому для меня охотник, заплативший за одного толсторога 300 тысяч долларов по программе Conservation Hunt, – это очень хороший охотник. Но этот хороший человек ещё не должен быть полезным идиотом. Если он платит свои деньги из этических соображений, то он должен быть уверен, что эти деньги точно пойдут на пользу животному миру, а не будут украдены ловкими пройдохами и бездумно потрачены чиновниками. Для этого охотничьими организациями создаются механизмы научного и общественного контроля за целевым использованием донатов. При этом лично мне абсолютно всё равно, насколько этот охотник крут как ходок, как стрелок.
Я считаю хорошими охотниками членов сельского охотничьего клуба Ľubochňa в Южной Богемии, о котором мне подробно рассказал журналист дикой природы Ян Вандерблат. В сельском клубе 40 охотников, каждый из них вносит на общие расходы по 800 евро в год, они все дружат между собой, сообща управляют своими угодьями, в межсезонье по выходным собираются в лесу, проводят какие-то биотехнические мероприятия и пр. Наняли одного дипломированного биолога-охотоведа, который занимается хозяйством круглый год. Охотовед проводит учёты и рассчитывает квоту. Кабанов и косуль всем хватает, а вот с оленями засада. В прошлом году охотовед рассчитал, что без ущерба можно добыть 8 особей европейского благородного оленя. А охотников 40 – на всех не хватит!
– Лотерея? – спросил я.
– Нет, – ответил Ян. – Когда открывается сезон, мы все выходим на охоту. Как кто-то добыл оленя, сразу звонит охотоведу, тот ставит галочку. Когда добывается восемь оленей, он всех обзванивает, предупреждает, что охота закрыта.
– Но кто-то может схитрить, сказать, что я был не на связи, звонка не услышал…
– Ха-ха! – рассмеялся Ян. – Теоретически такая ситуация возможна, но ни разу такого не случалось. Потому что, ты знаешь, даже в нашей деревне репутация – очень нужная вещь! Такой сильно хитрый член клуба никому не нужен. Мы его выгоним.
На самом деле такое горизонтальное, сетецентричное управление ресурсами животного мира, построенное на этических нормах зрелого гражданского общества, работает гораздо эффективнее, чем самый жёсткий патернализм. Все члены клуба, на мой взгляд, хорошие охотники, даже если кто-то из них не очень хорошо стреляет. Хотя опыт последних месяцев показывает, что и умение грамотно обращаться с современным оружием находится в прямо пропорциональной зависимости от уровня развития гражданского общества.
Когда я был пацаном, у нас в деревне женщины считали хорошими охотниками тех, кто приносил домой больше мяса. Были умельцы, кто стрелял кабанов круглый год практически каждую неделю. И я тоже считал добычливых охотников хорошими охотниками, но поездил по миру, посмотрел и… изменил свою точку зрения. Теперь я считаю, что хороший охотник должен думать не только о куске мяса в своём казане, но и о том, чтобы его дети и внуки через много лет тоже имели возможность наслаждаться охотой.
Как-то на побережье Охотского моря я целую зиму помогал охотнику-промысловику. Он поймал более ста соболей, а я за это время – штук пятнадцать. Сашкин профессионализм меня восхищал. Он умел всё! Он мог расщепить пихту топором и дужкой от капкана выстругать лыжину или ночью заменить крышу на зимовье. Однажды, когда мы на приличной скорости спускались по крутому склону на лыжах, из-под ног выскочил заяц, и Сашка на ходу одним выстрелом свалил его из СКС. А как-то повалил лося за пятьсот метров.
СКС – не снайперская винтовка, да и оптику в тайге никто не использует. Сашка видит, куда попадает пуля, берёт корректировку, и следующая ложится в цель. Хороший Сашка охотник? В промхозе считали, что очень хороший. Матёрый, сильный, опытный. Об этом мы говорим сейчас? Мне кажется, не об этом. А Сашка всё равно был хорошим охотником. Хорошим охотником и думаю, что хорошим лётчиком. Да, бывает и такое. Из армии он ушёл, разбив морду старшему по званию. Если бы он разбил морду младшему по званию, то, мне кажется, из него не получился бы хороший охотник. Для того чтобы стать хорошим охотником, без сомнения, требуются определённые моральные и психофизиологические качества.
О трофейных охотниках мы уже говорили, но скажу ещё раз. Придуманная американцами система трофейных рейтингов дала то, чего так не хватало охотничьему хозяйству, – высокую монетизацию. Охотник платит порой огромные деньги не за рога, не за шкуру, а за свой рейтинг. Это то, чего не хватало, чтобы превратить охоту в спорт. Я видел, как почтенные бизнесмены, без сантиментов управляющие тысячами сотрудников, плачут, добыв трофей на пару сантиметров больше предыдущего. Значит, это для них серьёзно.
И для меня серьёзно, хотя я лично никогда никаких трофеев не добывал, и даже ни разу такой странной мысли в голову не приходило. Зато трофейная охота кормила меня определённый этап моей жизни. Если бы богатые охотники не интересовались этими самыми сантиметрами, то не только я, но и тысячи других мужиков, причастных к охотничьему хозяйству, не получали бы зарплату, были бы лишены возможности работать в лесах и полях, да и животных осталось бы существенно меньше. Потому что люди обычно не ценят те ресурсы, которые не имеют хорошей цены.
Ну и последнее, чего я хотел бы коснуться, это профессионализм людей, посвятивших себя охотничьему хозяйству. Мне кажется, трудно быть хорошим охотоведом, хорошим управленцем, хорошим чиновником этой отрасли, не будучи хорошим охотником. Как я уже говорил, хорошим охотником я считаю такого охотника, который искренне любит дикую природу. Эта любовь должна быть сильнее любви к деньгам и должностям. Эта любовь, этот интерес к дикой природе заставляют специалиста узнать о ней как можно больше.
Если он любит природу не только в пикниковом смысле, то он обязательно станет хорошим профессионалом. Непрофессионализм – это беда охотничьего хозяйства. Никому не придёт в голову, выйдя на пенсию, пойти в лётчики или хирурги, а в охотничье хозяйство – легко. И многие большие люди, распределяя должности, думают: «Мой родственник Васька, конечно, бестолковый малый. На серьёзное дело его ставить нельзя – завалит всё. Поставлю-ка я его на охотхозяйство, там много ума не нужно».
Адаптивная, сетецентричная система управления ресурсами животного мира самоочищается от непрофессионалов. Если 40 членов клуба по ошибке наняли вора или дурака, то очень скоро это поймут, и на следующем собрании они исправят эту ошибку. А если управленца назначил большой человек, то никто его никогда не выгонит, каким бы олухом он ни был. Отрицательная селекция называется. В грамотных охотничьих хозяйствах, где целеполагание и его долгосрочные результаты связаны логическими связями, любая охота – это селекционная охота.
Особи с плохими трофейными качествами изымаются из популяции, а с хорошими – оставляют свои гены. И в управлении охотничьей индустрией действует та же логика: плохие, непрофессиональные управленцы идут в сад, а хорошие создают свои школы, передают опыт молодым специалистам. А хороших от плохих можно отличить не по словам, а только по делам. Животный мир – это очень чуткий индикатор, безошибочно отличающий хорошего от плохого и злого.
Все статьи номера: Русский охотничий журнал, июль 2022
