Спор, какой охотник самый лучший, некогда начавшийся у полупогасшего костра несколько миллионов лет назад в Центральной Африке, благополучно пережил все эти годы и сейчас перешёл в лоджи на сафари, залитые светом банкетные залы и на мерцающие экраны мониторов.

Предвижу гневные аргументы собратьев, которые станут утверждать, что за самых титулованных охотников всё делают деньги, которыми оплачены сафари или охотничий тур. Так вот. Мне приходилось сопровождать как минимум десяток охотников, входящих (или входивших – иных уж нет, прощай, Хуссейн Галабчи!) в мировой топ охотничьей элиты. И они точно так же, как любой северный (ну или центральноазиатский или африканский) абориген, сидели всю ночь, скрючившись у костра и ожидая рассвета; карабкались многие километры по курумам; стояли под мокрым снегом в заветре на морском побережье, ожидая свой трофей. К тому же они знали повадки зверя и могли предсказать его поведение практически на уровне сопровождавших их гидов-проводников.

Почему – я тоже понимаю. У них за спиной десятки, нет сотни, если не тысячи выходов на охоту в самых разнообразных условиях, в поисках самых разнообразных зверей на разных континентах и в разные времена года. Поэтому гиды-проводники имеют перед ними всего одно преимущество: они лучше знают ту или иную местность, на которой предстоит охотиться. Говоря языком спортсменов – площадку.

Ну, вот мы и подошли к основной разнице между общей массой охотников и теми, кто собирает в свою копилку разнообразные призы и награды. Это разница между физкультурой и большим спортом. И сегодня мы о нём – большом спорте в мире охоты.