Знойный июльский день давно перевалил за середину и готов был вот-вот по капле перелиться в вечер. Солнце клонилось к густой сосновой гриве вдали, не торопясь, словно боялось запутаться и застрять в ней, но всё ж неуклонно, словно напоминая, что и нам медлить не стоит…
Вдоль старой мелиоративной канавы, мимо гонной ямы объекта предстоящей скоро охоты – самца косули европейской, мимо бобровой запруды, и ещё одной запруды, и ещё... Это как раз благодаря бобрам бывший недавно мелиорированным луг снова стал заболоченным, порос местами густыми островами камыша и чапыги и стал уютным и укромным убежищем не только для выводков долгоносых бекасиков, охота на которых открылась несколько дней назад, но и для более серьёзной дичи.
И вторая половина июля – как раз лучшее время, чтобы поохотиться на неё не с карабином на полях с подхода, а с обычной двустволкой. Весна в этом году выдалась ранняя, первая половина лета тоже не отстала, и гон у косуль сейчас был в самом разгаре. Егерь, выписывая нам бумаги, сообщил, что «самое время, на манок уже бегуть – только пыскни…» Да мы и сами своими глазами видели уже не одну отметину в земле, выбитую копытцами съедаемого вожделением козла. Мимо одной такой гонной ямы мы минут десять назад прошли…
Вообще, мы обнаружили её утром, обходя и осматривая угодья. Ямка, можно сказать, классическая: на валу мелиоративной канавы под одиноким кустом можжевельника. Разрытая земля свежая, видно, что козлик, а может, и не один, навещают её частенько… Но, пройдя километра два вдоль канавы, зайдя к нижней части этого подтопленного бобрами бывшего не то поля, не то луга (вы говорите, в Беларуси нет брошенных полей? Я вас расстрою: есть, и немало), мы встретили несколько постоянных козьих переходов, и чем дальше заходили, тем более набитыми были тропки.
Это заставляло задуматься: где же начинать вечером охоту? Решил всё случайный подъём самки косули – очень крупной, явно матёрой, а главное, поведшей себя в первый момент так, словно она была тут не одна. Кто охотился на косулю в июле, поймёт, о чём речь. Взрослые самки, готовые к спариванию, в этот период все преимущественно с подросшими козлятами. Ходят они в этот период недалеко, часто держатся относительно крепких мест – таких вот зарослей камыша и чапыги, как тут, на лугу. И козлы в поисках избранниц обычно бегут в такие места со всех ног, стоит только позвать.
Охота вся на этом и строится. Ищется место, которое привлекает козлов. Гонная яма, например. Но с ней одно «но»: она на открытом месте в наиболее сухой части луга, травы тут относительно мочажин низкие и редкие, косули с козлятами на таких держаться не будут. И козлики, услышав из хорошо знакомого им места наш призыв, могут изначально отнестись к нему насторожённо, что в этих условиях – тихий штилевой вечер, когда каждый шорох травинки по одежде слышен как усиленный в десять раз – сразу сведёт шансы к минимуму. А нам надо наверняка. Поэтому сейчас мы безмолвно уже, как ирокезы на тропе войны, пробираемся к небольшой сухой кочке на границе вдающегося в луг мыса березняка и зарослей чапыги среди ещё поблёскивающих остатками закатного солнца луж. Самку мы видели недалеко отсюда, она и сейчас вряд ли далеко…
Поэтому как можно тише, медленно и осторожно мы забираемся в травы, густые метёлки которых должны надёжно укрыть нас. Стараясь не намять больших проходов, подрезаем внутри круги под стульчики, на которых будем сидеть и ждать прихода козла. Если всё сделано правильно, ожидание не будет долгим. Проверяем обзор вокруг – вполне. Володя выходит и оценивает маскировку снаружи, с высоты косулячьего роста – ещё лучше. Теперь всё готово, но мы пока немного просто посидим, осмотримся, ослушаемся… А вот теперь можно манить!
Манят гонного козла самкой, а ещё лучше – голосом косулёнка. Крик козлёнка для самца означает, что где-то поблизости зрелая опытная самка, и давно замечено, что на крик козлёнка козлики бегут ещё быстрее и безогляднее, чем на козу. Манок у Володи самодельный, изделие одного настоящего мастера не только по этой охоте, но и по манкам. Этот манок настраиваемый: резиновое колечко, прижимающее открытый язычок, при сдвиге меняет тональность. Можно быстро перейти от крика козлёнка к крику самки и обратно. Можно, но обычно считается, что не нужно.
Что ж посмотрим – и розовеющую нескорыми ещё сумерками болотную тишину разрывает один и почти сразу второй высокий резкий затихающий к концу крик, чем-то напоминающий более знакомый большинству охотников крик раненого зайца. Когда охотятся на козла на гону, манком работают именно так: серия двух-трёх криков каждый по секунде или чуть больше длиной и ожидание – до 15 минут. У косуль прекрасный, очень тонкий и точный слух. Даже если козёл сейчас за канавой, в двух километрах от нас, и то он, скорее всего, уловил и распознал призыв. А если где-то на этом лугу, то он уже стремглав летит прямо к нам, стелясь в грациозных прыжках над болотно-луговым разнотравьем.
Проходит 10 минут, 15… 20… Что ж поманим ещё – и вновь тишина, только писк комаров всё звонче. Солнце уже скрылось, скоро их время. Хотя тут, в мочагах, они и днём не стесняются. Мы же стараемся превратиться в один только слух, чтобы различить, наконец, лёгкую поступь твёрдых копытец по мягкой почве и вовремя определить направление… Чу! Шорох движения справа! Пауза, и опять. Кошу глаза… Есть! Мелькнуло рыжее и снова остановилось. Как же всё-таки точно работают эти огромные уши-локаторы! Грациозная косуля европейская – а это она – движется практически точно на нас. Она пришла точно на зов не спереди с луга, а справа – со стороны леса и канавы, и сейчас уже ищет, кто же звал её…
Или его! Но рогов пока не получается рассмотреть: животное в несколько прыжков залетает в высокую некось и останавливается, снова прислушиваясь. Оно поворачивает голову, крутит ушами… Ну! Сейчас – момент истины, и… тихий вздох разочарования вырывается у нас одновременно: между высоких широких ушей нет рогов. Это самка. Да, так тоже бывает. Может, её козлёнка недавно умыкнули волки, а она, повинуясь ещё инстинктам, ищет его, а может, прошла проверить «конкурентку». В общем, на крик козлёнка козы тоже приходят. А вот хорошо это или плохо – зависит от ситуации, по-разному бывает.
Но у нас сейчас ситуация такая, что мы маним уже более получаса, а козла всё нет. И это означает только одно: козёл далеко и нас не слышит. Можно продолжить его высиживать тут, но мы лучше сменим место. Полоса кустов осередь мочажин позволяет скрытно подобраться ближе к гонной яме. Вполне возможно, что козлик (или козлики) держатся с другой стороны канавы, там тоже луговина, более высокая и сухая. Но укромную ямку самец косули европейской себе и на клевере в мае находит, не то что в некошеном разнотравье середины июля. А ещё дальше – хлебное поле, там им точно раздолье. Однако сейчас-то козлы давно должны быть уже «на рыску», но, может, мы что-то упустили, и рыщут они вдали от этой заболоченной низины? Времени остаётся уже немного, солнце ушло, вечер сереет, и мысли в такой момент начинают стучать под охотничьими панамами чересчур суетливо, даже несмотря на весь предыдущий опыт…
Стараясь не шуметь и пригибаясь, как солдаты под обстрелом, вдоль кустов мы почти бежим на ту сторону – это метров 400. Всё, кусты кончились, справа вдали виднеется одинокий можжевельник над гонной ямой, а нам – быстрее в бурьян поглубже. Обсиделись, отдышались – маним! И тишина… Только звон комаров всё назойливее: сумерки начинают вступать в свои права, и комары тоже. А мы нервничаем, мы в цейтноте. Володя в мощный бинокль осматривает часть луга перед гонной ямой, луг за ней и ещё один луг за ещё одной канавой, сухой в этой части. Осматривает, поскольку сейчас у нас позиция гораздо лучше в плане обзора. Но движения всё нет. Ещё раз разносится эхом на всю ширину луговины от леса до леса серия коротких пронзительных криков. Пять минут, десять…
А время на телефоне без подсветки уже трудно разобрать. Как же быть? «Давай ещё раз сменимся – поближе к яме. Сейчас уже темнеет, и нас будет не так заметно». Мы встаём, я поворачиваюсь спиной, чтобы собрать стульчик, и в этот момент Володя крепко сжимает мой локоть: за канавой, той второй, сухой канавой, высоко взлетая над травами, несётся козёл… То, что на этот раз это носитель изящных, о трёх отростках рожек, мы не сомневаемся. Он шёл по канаве, и потому мы его не заметили. Он был, наверное, уже ближе ста метров от нас, а потому нас заметил сразу, как мы встали. А посиди мы ещё хотя бы минуту, он вышел бы прямо к нам не дальше тридцати метров, там, где канава делает поворот… Бы, бы, бы – как много «бы» ещё долго сопровождают каждый упущенный в последний момент шанс, но… время-то у нас ещё есть? А вдруг?
На краю леса и поля, далеко по ту сторону затопленной бобрами канавы, мы сидим до темноты. Вспугнутый нами в мочажинах козёл уходил куда-то в эту сторону. Он уже не придёт, но он же тут наверняка не один? Но... на этот раз нам больше шанса не выпало. Мы всё сделали правильно – почти всё. Единственная оплошность была в том, что мы не осмотрели и не оценили эту вторую, сухую канаву, и вторую позицию спонтанно выбрали так, что не смогли просматривать эту старую мелиоративку и недооценили её привлекательность в качестве пути следования манного козлика. Понадеялись, в общем, на обзор и не высидели положенные после манка 15 минут. Потому и спугнули козлика, который был практически у нас в кармане. Ну да ничего. В тот год Володя своё наверстал, и очень быстро. А этот случай обогатил и без того довольно обширный опыт, а в скором будущем был уже сознательно использован на другой, быстрой и успешной охоте. Но это уже совсем другая история.
Все статьи номера: Русский охотничий журнал, август 2021
