Среди работников отделов природы краеведческих музеев России и бывшего Советского Союза, таксидермистов и зоологов вряд ли найдутся люди, незнакомые с именем Михаила Абрамовича Заславского.
Его книги стали настольными для таксидермистов нескольких поколений. Ученики, получившие навыки музейной экспозиции и изготовления чучел зверей и птиц, работают во многих музеях и таксидермических студиях, а изготовленные им чучела украшают биогруппы и витрины музеев разных городов.
Так сложилось, что в нашей стране сегодня таксидермия не в почёте. Искажённые представления о гуманности по отношению к животным привели к тому, что музеи и визит-центры многих заповедников и национальных парков заполняют не чучела, несущие документально достоверную информацию о животных, а разного рода муляжи и фотографии. В большинстве провинциальных музеев уровень зоологических экспозиций воспроизводит стиль середины прошлого века. Да и сами экспонаты довольно возрастные, требующие замены или реставрации. Возможно, поэтому столетний юбилей самого известного таксидермиста и одного из ярких музейных деятелей нашей страны прошёл почти незамеченным.
Вот скупые анкетные сведения из отдела кадров Зоологического музея РАН, высланные по моей просьбе.
Анкетный лист 1953 года. Стр. личного дела 24–26
Заславский Михаил Абрамович. 2 апреля 1921 года рождения, г. Смелы Киевской губернии (области). Еврей. Беспартийный.
Отец: Заславский Абрам Лазаревич, 1892 г. рожд., г. Смела Киевской губернии (области). Еврей. Пианист в кино, артист госэстрады г. Ленинграда, погиб в блокаду.
Мать: Заславская (Бергер) Вера Израилевна, 1900 г. рожд., г. Смела Киевской губернии (области). Еврейка. Домохозяйка, работница фабрики, погибла в блокаду.
Жена: Заславская (Самойлова) Александра Ивановна. Украинка, беспартийная, инвалид.
Дочь: Заславская Галина Михайловна, 1946 г. рожд.
Образование: Средняя школа № 7 г. Ленинграда, окончил в 1939 г. Военно-медицинское училище им. Щорса, г. Омск. 1942–1943 г.
Боевые награды: орден Отечественной войны II степени, орден Красной Звезды. Медали: «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией».
Места службы: Ленинградский зоосад, препаратор, 1935 г. (во время учёбы в школе); Ленинградский сельскохозяйственный музей, препаратор, 1936 г. (во время учёбы в школе);
Ленинградский университет, каф. позвоночных, препаратор, 1937 г. (во время учёбы в школе);
Институт Лесгафта, препаратор, 1938 г. (во время учёбы в школе).
Красная армия: красноармеец 1939–1940 гг.;
старшина 1940–1942 гг.;
курсант 1942–1943 гг.;
лейтенант мед. службы 1943–1948 гг..
Зоологический институт, художник-таксидермист с 1946 г. Начало работы в ЗИН РАН – 7 сентября 1946 г.
Выписка из приказа об увольнении № 6732-25 от 20.03.1989.
Стр. личного дела 167
Окончание работы в ЗИН РАН в связи с выходом на пенсию по возрасту 30.03.1989.
Приказ по ЗИН РАН № 56 от 01.04.1981. К 60-летию Заславского М.А. Стр. личного дела 141
«… В своей сложной и многогранной работе таксидермиста М.А. Заславский практически не имел руководителя и учителей и не получил специального образования. Достигнуть вершины таксидермического искусства ему помогли прирождённый талант и исключительное трудолюбие…»
Характеристика 1986 г., стр. личного дела 162. Характеристика 1983 г., стр. личного дела 155
«За время работы в ЗИН РАН М.А. Заславским созданы диорамы и скульптурные композиции: „Сайгаки“, „Птичий базар“, „Северные олени“, „Лоси“, „Кабаны“, „Туры“, „Норки“, „Высокогорья Тянь-Шаня“ и др. В 1972 г. им разработан метод сублимации и лиофильной сушки животных и растений, создана экспериментальная лаборатория (сейчас это мастерская таксидермии). В 1973 году успешно проведено бальзамирование магаданского мамонта.
М.А. Заславским создана школа советской таксидермии. За 40 лет работы в институте М.А. Заславский обучил более 100 учеников, в том числе из-за рубежа. Им опубликовано 5 монографий и более 40 статей».
Список научных трудов и изобретений. Стр. личного дела 147–149
Книги: Новый метод изготовления чучел животных «Скульптурная таксидермия». М.: Наука, 1964. 204 с.
Изготовление чучел, муляжей и моделей животных. Общая таксидермия. М.: Наука, 1968. 349 с.
Ландшафтная экспозиция музеев мира. М.: Наука, 1979. 210 с.
Изготовление птиц, скелетов и музейных препаратов. Таксидермия птиц. М.: Наука, 1966. 251 с.
Экологическая экспозиция в музее. М.: Наука, 1983. 23 п. л.
Даже эти лаконичные сведения рисуют образ увлечённого творческого человека, всю жизнь посвятившего любимому делу. Судьба, обычная для того поколения ленинградцев. Родители погибли в блокаду. Сам Михаил Абрамович сражался на фронтах Великой Отечественной войны, а после её окончания 43 года работал в Зоологическом музее Академии наук.
Зоологам моего поколения книги М.А. Заславского были хорошо знакомы, а его имя было, как говорят, на слуху. В студенческие годы мне пришлось участвовать в экспедиции в район Чёрных Земель в Калмыкии. Через год я с восторгом рассматривал биогруппу «Сайгаки» в Зоологическом музее Академии наук. Точность и достоверность изготовления как самих животных, так и натурного фона глубоко взволновали. Именно так, по моему убеждению, должны быть представлены природные ландшафты с обитающими в них дикими животными в хорошем музее. Понятно, что когда в 1980 году мне, тогда молодому лаборанту Северо-Осетинского заповедника, приехавший на работу новый главный лесничий Сергей Кученко рассказал о личном знакомстве с Михаилом Абрамовичем, перспектива пройти обучение у Мастера показалась возможностью реализации мечты. Очень помог в её осуществлении зам по научной работе заповедника Амирхан Магомедович Амирханов (ныне замначальника Росприроднадзора РФ).
Осенью теперь далёкого 1980 года я приехал в город Ленинград на стажировку к Михаилу Заславскому. Крепкого сложения невысокий седой человек с довольно резким характером – таким запомнился его образ. Учеников было несколько. Рабочие руки всегда нужны. Ехали учиться в основном препараторы из провинциальных музеев. Среди таковых не было людей с высшим образованием. Не было его и у самого М.А. Заславского. Возможно, поэтому ко мне, недавнему выпускнику университета, Шеф относился с особым вниманием. Дел было много. Музей активно развивался. Шла работа над новыми биогруппами и диорамами.
Следует сказать, что Михаил Абрамович первым в нашей стране стал практиковать скульптурную таксидермию. Не буду описывать детали метода, скажу лишь, что современный таксидермист должен владеть основами лепки, рисунка, гипсового литья и много чего ещё.
Рисовать я любил с детства. Правда, не очень развивал это умение. Тем не менее мои рисунки были замечены. Шеф, посмотрев их, дал задание не появляться в мастерской в течение недели, а ходить каждый день в зоопарк и рисовать жирафов. Особое внимание уделить складкам на коже, образующимся при наклоне головы к земле. Дело в том, что он готовился к лепке фигуры пьющей жирафы.
С благодарностью вспоминаю походы всей нашей ученической компании во главе с Шефом в гипсовый цех Академии художеств. Разговоры об особенностях профессии, общение с соучениками, среди которых были талантливые ребята. Конечно, запомнились разговоры со знаменитым впоследствии мастером Владимиром Сухаревым. В те годы молодой Володя уже мечтал об открытии мастерской по изготовлению комплектующих для таксидермии: манекенов, искусственных глаз, подставок и т. д., что позже блестяще реализовал, создав фирму «Т-комплект», хорошо известную всем таксидермистам страны. Жаль, что его земная жизнь оказалась так коротка.
Михаил Абрамович был человеком непростым. Сам отъявленный трудоголик, он не терпел работы спустя рукава. Приходил в мастерскую на час позже учеников. Если заставал всех за кипучей деятельностью, на весь день настроение было приподнятое. Если же в момент его прихода ученики сидели и вели разговоры, доставалось всем. И в течение дня раздражительность и резкость не проходили.
В период моего ученичества М.А. Заславский отметил свой 60-летний юбилей. Для праздничного стола из холодильной камеры была извлечена какая-то громадная экзотическая рыбина, пролежавшая в глубокой заморозке не один год. Отмечали в квартире Шефа. Не знаю, были ли более помпезные празднования, но в тот раз всё было скромно.
О своей жизни Михаил Абрамович говорил немного и всегда коротко. Вспоминал, как во время войны ночами при свете коптилки в землянке писал на старых газетах первую книгу о таксидермии. Это писательство заметили сослуживцы. Решили, что имеют дело со шпионом. Поволокли расстреливать. Отчаянные просьбы «шпиона» хотя бы прочитать текст были услышаны. Поняли, что ошиблись… Кроме этого эпизода, я не припомню рассказов о войне или трудностях прожитых лет. Все разговоры были о работе.
Перед окончанием моей стажировки Михаил Абрамович готовился к работе над диорамой «Высокогорья Тянь-Шаня». Мне было поручено сделать рисунки общей композиции. По сюжету снежный барс подкрадывается к самке горного козла с детёнышем. Я с увлечением рисовал и все листы отдавал Шефу. Много лет спустя, посетив музей, я с удивлением обнаружил сходство композиции диорамы с моими первыми набросками.
Ко времени окончания стажировки наши отношения установились почти на дружеском уровне. А до того были моменты, когда я всерьёз был готов прервать работу в музее из-за резких, порой грубых высказываний М.А. При прощании Михаил Абрамович сказал, что готов взять меня на работу, если я сам найду жильё в Ленинграде. Потом писал редкие письма, приглашал для участия в работе над большой диорамой. Но приехать не получилось. Остались подаренные им книги с автографами автора, которые храню как дорогую реликвию.
Памятником Мастеру остались сотни чучел, или, как говорил М.А. Заславский, таксидермических скульптур, биогруппы и диорамы не только в Зоологическом музее Санкт-Петербурга, но и во многих провинциальных музеях бывшего Советского Союза. И, конечно, книги. В них изложены не только методики изготовления чучел и основы музейной экспозиции. Михаил Абрамович собрал и опубликовал интереснейшие сведения по истории таксидермии в нашей стране и за рубежом. Из этих книг советский читатель узнал о яркой судьбе величайшего таксидермиста Карла Экли, увидел хотя бы фрагменты лучших музеев природы мира. Сотни учеников и тысячи читателей с благодарностью вспоминают его имя.
В заключение скажу о несправедливой традиции, сложившейся в музеях природы нашей страны. В отличие от картинных галерей и выставок скульптуры, в экспозициях музеев не принято указывать имя мастера, изготовившего чучело или биогруппу. Счастливыми исключениями можно назвать музей Зоологического института РАН в Санкт-Петербурге и Дарвиновский музей в Москве. А жаль. Думаю, те провинциальные музеи, в которых хранятся экспонаты, выполненные М.А. Заславским, могли бы по праву гордиться ими. Да и для других мастеров обязательное указание имени было бы мощным стимулом к более ответственному подходу к заполнению музейных экспозиций.
