Тяжесть – это хорошо. Тяжесть – это надёжно. Даже если не выстрелит, таким всегда можно врезать по башке.
Борис Бритва, к/ф Snatch
Несколько лет назад, когда я брал интервью у менеджера одной российской оружейной компании, в разговоре об их новом продукте одна из жалоб почти в точности напомнила вынесенную в эпиграф фразу Бориса Бритвы: «Покупатели сомневаются в надёжности нашей новой винтовки, потому что считают её слишком лёгкой».
Попытка путём опроса знакомых охотников размотать эту ассоциативную цепочку выявила следующее: самозарядка – в нише «Сайги», то есть огражданенного автомата Калашникова, но весит меньше «калаша». Значит, наверняка ломучая фигня, как и все эти буржуйские ARки. Иными словами, для этих людей, в большинстве своём прошедших армию или до сих пор имеющих прямое отношение к различным силовым структурам, именно автомат Михаила Калашникова был эталоном надёжности. При этом, что интересно, личный опыт «общения» с иностранным оружием был не у всех. И те, кто его имел не по картинке, как раз не были столь категоричны в оценке «иностранщины».
Разумеется, моя личная выборка была небольшой и на статистическую значимость не претендовала. Но подтверждение существования этих стереотипов, причём в больших количествах, приходило и с другой стороны. Часто к моим статьям об истории стрелкового вооружения, где рассказывалось о тех или иных сравнительных испытаниях на полигоне в годы войны, писали комментарии обиженные «патриоты», начинавшие доказывать: «Да такого никогда быть не могло». Между тем появившиеся после Великой Отечественной войны требования военных к надёжности стрелкового оружия – это как раз именно тот самый «опыт, сын ошибок трудных». Это раз. Два – не стоит думать, что так было всегда или что у других не было собственного опыта.
Любительские испытания на YouTube
Например, ещё в XIX веке американские военные очень придирчиво тестировали предлагаемые им образцы на ржавление при помощи хлорида аммония (нашатыря): оружие помещали в раствор, а затем примерно на сутки оставляли ржаветь. Так испытывались, в частности, револьверы в 1890-х, когда был принят на вооружение револьвер М1892; так было, когда в начале XX века ему искали замену. Пять минут замачивания и двадцать два часа, после которых требовалось сделать пять выстрелов. Этап испытания на запыление также присутствовал, причём после извлечения оружия из «пыльного ящика» пыль разрешалось только стряхнуть рукой с поверхности оружия.
Если сравнить американские испытания с тогдашними российскими тестами, описание которых приводит, например, В. Фёдоров в своей книге «Эволюция стрелкового оружия», то отправить пальму первенства в Россию, не кривя душой, довольно сложно. Разве что пыль была более ядрёная: если американцы в описании ограничились просто finesand, то есть хорошим песком, то в России винтовки помещали в «особый ящик, наполненный слоем толчёного кирпича, золы и песка». Было бы весьма интересно сравнить действенность этих испытаний на каком-либо контрольном образце. Увы, про отправленную в США винтовку Мосина известно лишь, что тамошних испытаний она не прошла, но полученные результаты были «засекречены по соглашению с русским правительством», как сообщалось в опубликованном отчёте.
Заметим: в данном случае речь идёт именно об армейском оружии. Что касается частного производства, то здесь, как указывалось в статье «Тула против Льежа», сравнение было далеко не в пользу «отечественного производителя». Но и с казённым, то есть государственным производством армейского оружия тоже всё было непросто. Несколько лет назад, изучая архивные дела стрелкового полигона ГАУ КА в годы войны, автор с большим трудом подавил в себе желание завопить на весь дом: «Шокирующие новости!»
Испытывалась немецкая самозарядная винтовка G-41 производства фирмы «Вальтер». Сама эта система хорошо известна любителям истории стрелкового оружия, в частности нареканиями на не очень удачную конструкцию и низкую надёжность. Тем удивительней было читать: «Принцип действия винтовки G-41(W) (отвод газов через надульник) с конструктивной точки зрения заслуживает внимания отечественной оружейной техники. При отводе газов через надульник условия экстракции стреляной гильзы значительно лучше, чем при отводе газов через газоотводное отверстие в канале ствола, но при этом необходимо иметь возможность регулирования импульса, чего в винтовке G-41(W) не имеется. Несмотря на сложность конструкции отдельных механизмов и сложность конфигурации основных деталей, отлаженность и взаимодействие механизмов и деталей винтовки G-41(W) – хорошая, вследствие чего надёжность работы винтовки G-41(W) по сравнению с СВ-40 значительно лучше». При этом данные для СВ-40 (так в документах обозначалась СВТ-40) брались из отчёта 1941 года, то есть речь шла о винтовке довоенного ещё выпуска. Зато она оказалась почти на килограмм легче «немки».
Как известно, история производства и эксплуатации СВТ оказалась далеко не «историей успеха». Достаточно передовая на момент своего создания самозарядная винтовка не получила достаточно времени для лечения «детских болезней», а сочетание военного производства и призывников «ускоренного обучения» окончательно поставило крест на планах руководства Красной Армии полностью перевооружиться на самозарядные винтовки. Именно печальный опыт СВТ во многом повлиял на военные и особенно послевоенные техзадания в плане надёжности.
Ничуть не менее интересным было и дело про сравнительные испытания различных пистолетов. Например, считающийся в бывшем СССР едва ли не эталоном надёжности финский «лахти» оказался по итогам тестов «в затруднённых условиях»… самым ненадёжным. Финский пистолет отказался работать при густой смазке, при запылённых деталях также оказался хуже других. Ещё более легендарный люгер, он же парабеллум, хорошо перенёс густую смазку, вообще не дал осечек и задержек на запылении, а вот с работой в минус пятьдесят у него не заладилось. Самым же надёжным, превзойдя и «лахти» в заморозке, и отечественные «токарев» и «воеводин» в общем счёте, оказался бельгийский Browning High-Power. Значит ли это, что «лахти» хуже парабеллума (для замены которого в финской армии его и спроектировали) или наоборот?
Американцы испытывают пистолеты в «морозильной камере». 1970-е.
Прежде чем давать однозначный ответ на этот вопрос, неплохо бы вспомнить, кто и для чего создал оба образца. Сотрудник германской DWM Георг Люгер перепроектировал пистолет своего друга и коллеги Борхардта в расчёте на крупные армейские заказы. В первую очередь, швейцарской армии (на испытаниях которой ранее провалилась конструкция Борхардта), но и держа в уме других потенциальных заказчиков. Очень маловероятно, что в тот момент в этом списке хоть в каком-то виде имелась Финляндия, бывшая частью Российской Империи. Зато было ясно, что даже многие частные покупатели будут использовать новые пистолеты в колониях – преимущественно жарких странах. К слову, первые люгеры, закупленные кайзеровским флотом, поехали на войсковые испытания как раз в германскую Восточную Африку.
Во втором случае Аймо Лахти, конечно, мог мечтать во сне, что когда-нибудь Великая Финляндия тоже обзаведётся хотя бы парой колоний в тропиках. Но наяву и он, и его заказчики были в достаточной степени реалистами, чтобы понимать, в каком климате предстоит вести боевые действия финской армии. Именно из этих соображений на пистолете «лахти» появилась довольно нехарактерная для этого класса оружия деталь – ускоритель отхода затвора. Это позволило придать автоматике дополнительную надёжность в затруднённых условиях. Но в нормальных условиях из-за этой детали увеличивается нагрузка на опору возвратной пружины. Что лучше, каждый выбирает сам. В Дании и Норвегии, поразмыслив, решили, что морозы у них не настолько сильные, и убрали ускоритель из пистолетов.
Наконец, если посмотреть на чуть более современные образцы армейского стрелкового оружия, выяснится, что британская штурмовая винтовка L85 весит (без штатной оптики) 3,82 кг, американская М16 – 3,4 кг, немецкая G36 – 3,63 кг. Угадайте, какая из них (по крайней мере, до появления модификации А2) являлась самой ненадёжной? Причём до такой степени, что «родной» британский спецназ предпочёл вооружиться М16, сделанными по лицензии канадской компанией Diemaco? Неудивительно, что в фильме Гая Ричи фразу «Тяжесть – это надёжно» произносит русский персонаж Борис Бритва Юринов. Мнение британца, служившего в армии Её Величества, наверняка было бы строго противоположным.
Опытная английская винтовка EM-2, которую достали из «пыльного ящика», 1940-е.
Но вернёмся ближе к тому, что нам всем знакомо, – АК. Уж он-то и в России, и во всём мире давно стал признанным эталоном надёжности. Увы, даже «калаши» бывают очень разными. Технический консультант Концерна «Калашников» Владимир Онокой даже написал серию статей «Калашников: вокруг света», где рассказал о встречавшихся ему вариантах АК различных производителей, включая пакистанские и даже эфиопские. Понятно, что качество автоматов, производившихся «в жёлтой, жаркой Африке», было, мягко говоря, далеко от идеального. Впрочем, даже в США, где свои копии АК приноровился клепать ряд местных производителей, тоже встречаются варианты от очень хорошего до… не очень хорошего. Ну а про работу наших, отечественных производителей лишний раз говорить смысла нет – и так сами всё знаете.
Подведём итог. Если кто-то из читателей ожидал найти в этой статье какой-то универсальный рецепт выбора надёжного оружия – брать только бывшее армейское, только советское/российское армейское или просто что потяжелее, – то вынужден разочаровать. Если такой рецепт есть, автору он неизвестен. Можно говорить лишь о вероятности. Например, знакомые военнослужащие правдами и неправдами пытаются при возможности раздобыть АК-74 позднесоветского выпуска и всячески отмазываются от произведённого в середине 90-х. И да, дороже обычно значит и качественней… или хотя бы даёт больше шансов на получение гарантийного обслуживания. Но главными помощниками при выборе всё же будут глаза, голова и опыт – ваш личный или ваших друзей. Особенно это актуально при покупке уже бывшего в употреблении ствола, где всегда стоит начинать с вопроса: если этот экземпляр настолько хорош, почему же предыдущий владелец решил от него избавиться?
