Итак. Над обрывистым, заснеженным берегом ручья глаз «выхватывает» очень нетипичные для леса очертания. Треугольник. Резкие прямые линии. С небольшим прогалом сверху. И, хотя идёшь этой тропой первый раз в жизни, понимаешь, что натолкнулся на человеческое жильё. Это избушка.

Ты целый день в тайге. На лыжах. Промок и промёрз, высох и снова промок. За спиной – килограммов пятнадцать скарба, всё необходимое для кострового ночлега. А здесь – избушка. Не твоя. Чужая. Подойти к ней, насладиться теплом и безветрием? Сварить на печке кастрюлю каши без дымка? Улечься на нары, чтобы проснуться без звёзд над головой? Или идти дальше?

Избушечная культура – это несущая структура промысловой охоты не меньше чем на двух третях территории страны. Ещё в девяностые годы каждый известный мне охотник имел опыт строительства (или участия в строительстве) как минимум одной избушки. Люди, построившие за 25 лет 60 избушек, не считались какими-то из ряда вон выдающимися персонажами. Избушки и культура их использования – характернейшая черта охотничьего хозяйства нашей страны, сегодня, вместе с промысловой охотой, уходящая в прошлое. Я вспоминаю, как был удивлён, когда главный редактор одного из ведущих охотничьих изданий нашей страны сказал, что не знает, что это такое. Но пока жив последний промысловый охотник, живо будет и его приземистое, нескладное, упрятанное под лесным пологом укрывище. И тема нашего номера – об этом так легко уходящем мире.