Дорогие друзья! Мне приходилось общаться с большим количеством замечательных, азартных, талантливых охотников, и я от всей души благодарен за это Мирозданию. Время от времени я вспоминаю кое-кого из них.

Сегодня я вспомню латвийского художника Андрейса Вайводса. Не знаю уж, каким он был художником, но в моей памяти он остался одним из самых отчаянных и настырных охотников за снежными баранами. В те годы, когда эта охота ещё не была спортом, он добывал баранов на невысоких крутых сопках в окрестностях Магадана, одетый, как он выражался, в «три гениальных изобретения русского народа: ватник, валенки и ушанку» – и с курковой двустволкой 16-го калибра. Экипированный таким образом, он уходил в горы в октябре-декабре – когда на остроконечных вершинах колымских сопок уже определённо царил сорокаградусный мороз – и подкрадывался к группам баранов на квалифицированный выстрел пулей из гладкоствольного ружья. «Бывает, проберёт мороз до самых костей, там же ещё ветерочек всегда задувает. А скрадываешь баранов с утра, вот уже часов пять-шесть. Уже шестьдесят метров остаётся – выстрел неверный, но терпеть невмоготу. Тогда вскакиваешь и быстро бежишь к зверям, пока они не опомнились, сокращая расстояние – и метров с сорока пяти уже стреляешь».

– И много ты взял баранов из 16-го калибра?
– Да штук шестьдесят. Потом карабин появился. С ним уже совсем другое дело…

Я не зря вспомнил Андрейса в предисловии к этому номеру, посвящённому горной охоте. Просто когда я вижу фотографию человека, с ног до головы одетого в «Ситку», держащего на плече тяжёлую снайперскую винтовку под сверхдальнобойный патрон, в сопровождении гида-проводника, я всегда вспоминаю этого латышского художника, карабкающегося на декабрьские кручи колымских сопок в ватнике и валенках со старенькой «тозовкой» в руках…