Автор выражает признательность владельцам частных коллекций, предоставивших фото образцов традиционных ножей гаучо.
Возникла было у меня мысль: а не написать ли об аргентинских национальных ножах? Но, немного подумав, понял: нет, не написать… Почему? Да потому что они будут до боли похожи на традиционные уругвайские ножи, и ещё вдобавок – на бразильские, не менее традиционные и национальные. Это и не мудрено для национальных ножей соседних народов, имеющих общие границы, о чём я уже упоминал в своих предыдущих публикациях о национальных ножах. Поэтому, чтобы рассказать об аргентинских, уругвайских и немного бразильских национальных ножах, писать придётся о ножах гаучо, суровых бродяг и охотников южноамериканской степи – пампы, которую в русском языке ещё с XIX века почему-то повелось называть «пампасами».
В XVII веке пампа представляла собой «дикое поле» южноамериканских владений испанской короны, растянувшееся от нынешнего бразильского Риу-Гранди Ду Сул до аргентинской Патагонии. Считается, что примерно в это время в пампе появляется особая общность – креолы-гаучо. Часто их ошибочно принято называть южноамериканскими пастухами или ковбоями, что, в общем-то, в корне неверно. «Ковбоями» стали пастухи из числа европейских эмигрантов, пришедшие в пампу в конце XIX века, когда едва не вся южноамериканская степь была уже распродана и поделена на частные пастбища, а вольно бродившие повсюду дикие быки и лошади постепенно превращались в частные стада.
«Гаучо». Художник Альдо Чиаппе
Эти европейские пришельцы переняли у истинных гаучос прошлого их имя и славу, традиционную одежду и снаряжение. Словом, почти всё, за исключением дикого и вольного нрава, о котором слагали легенды и которому позже так сильно пытались подражать портеньос (жители столиц) из Буэнос-Айреса и Монтевидео. При этом разница между гаучос прошлого и пришедшими им на смену потомками европейских колонистов подчас будет примерно такая же, как между русскими «гулящими людьми» времён Запорожской Сечи и работниками конезавода.
Изначально гаучос – это потомки межрасовых браков первых испанских переселенцев с местными индейцами. Заимствовав многое из культуры аборигенов, в том числе и умение выживать в пампе, гаучос неплохо ладили с последними. В итоге, будучи подолгу оторванными от зыбких островков европейской цивилизации на континенте, они сформировали особую общность с собственной культурой, замешанной на порядком подрастерянных христианских традициях Испании и культуре аборигенного населения. Гаучос не занимались ни земледелием, ни скотоводством, добывая себе пропитание в основном охотой, в том числе и на дикий скот, либо зарабатывая продажей шкур и прочих продуктов этой самой охоты. Некоторые из них не брезговали грабежами и контрабандой. И лишь во второй половине XIX века, с появлением первых скотобоен, гаучос начали наниматься перегонщиками дикого скота.
Идентичные пуньалы и верихеро с серебяной отделкой. Тот самый случай, когда разница – лишь в размере. Фото по публикации Abel A. Domenech “A Short Essay About Gaucho Knives: Facón, Daga, Cuchilla and Puñal”
