РОх: Константин, вы занимаетесь организацией охотничьего туризма на Камчатке уже более 20 лет назад. Чем привлекателен полуостров для охотников?
Константин Каллин (К. К): Камчатка знаменита тем, что у нас при небольшом видовом составе охотничьих животных обитают самые крупные особи этих видов. Причём не только хорошо известная «большая камчатская тройка» (самые крупные в России бурый медведь, снежный баран и лось), но и крупный северный олень, полярный волк, рысь, росомаха и соболь. Благодаря малонаселённости полуострова численность охотничьих животных на большей части его территории не испытывает заметного антропогенного и охотничьего пресса, остаётся стабильной и довольно высокой.
Добавьте к этому уникальность природных ландшафтов, на фоне которых проходит охота, и немалый опыт приёма трофейных охотников местными аутфитерами – вот вам и слагаемые привлекательности Камчатки для охотников. Большая часть охотников приезжает сюда ради добычи знаменитого камчатского медведя, выгодно отличающегося от собрата с материковой части своими великанскими размерами. Кстати, согласно книге рекордов «Российские охотничьи трофеи» наш медведь делится на две категории в зависимости от ареала: собственно камчатский и корякский.
Кроме этого, в северо-западной материковой части Камчатки можно добыть колымского медведя, сильно отличающегося от первых двух размерами и кормовой базой. Снежные бараны тоже делятся на две основные трофейные категории, которые совпадают с ареалами двух подвидов, а именно камчатский снежный баран, обитающий в южной части полуострова и на Срединном хребте, и корякский снежный баран, обитающий на Корякском нагорье, отделённом от Срединного хребта обширной низиной – Парапольским долом.
Но мало кто из охотников знает, что в северо-западной части граница Камчатского края проходит по водоразделам Колымского нагорья, и там обитают снежные бараны, относящиеся к колымскому подвиду. То есть этого барана также можно добыть на Камчатке. Кроме того, есть небольшая изолированная популяция снежных баранов, которая никак не отражена в списке трофеев КГО. Думаю, что этот факт может заинтересовать руководство клуба и знатоков трофейной охоты.
Все остальные виды трофейных охотничьих животных (волк, росомаха, рысь), а также каменный глухарь добываются, как правило, попутно при охоте на зверей из «большой камчатской тройки». Северный олень – очень интересный для охоты вид, но, к сожалению, он для охоты закрыт. Причём не везде обоснованно. В своё время, когда численность популяции в южной части полуострова резко упала, его внесли в Красную книгу края. Внесли без учёта того факта, что на севере Камчатки, на территории Корякского округа, численность этого зверя никогда не была под угрозой уменьшения.
Одним росчерком пера обычный для северных охотников вид вдруг стал недоступным, а добывший его охотник – браконьером! Ответку на такое решение долго ждать не пришлось. Местные охотники ожидаемо переключились на лося, быстро «отрегулировав» его численность. Но и это ещё не всё. Тысячные стада дикого северного оленя (кратко ДСО), мигрирующие из Чукотки в поисках пищи вместе с сопровождающими их волками, сильно подорвали домашнее оленеводство. Причём для оленеводов «дикарь», то есть ДСО, страшнее волка. Если хищник способен задавить лишь нескольких оленей, то «дикари» уводят сразу табун. Так последствия внесения ДСО в Красную книгу стали одним из гвоздей в крышку гроба для оленеводства на севере Камчатки. Это будет чудом, если оно не исчезнет в самом ближайшем будущем.
У Камчатки есть огромный потенциал развития охотничьего туризма, охот на массовые виды охотничьих животных и птиц. Известно, что вдоль Камчатки пролегают пути миграции большого количества уток и гусей. У нас практически нет массовой охоты на обитающих здесь белую и тундряную куропатку, куликов, зайца. В упадке пушной промысел. Все эти виды становятся трофеями только местных охотников. Почему не приезжают охотники из других областей?
Мне кажется, причин несколько. Во-первых, это безумные (по-другому не назвать) цены на авиаперелёты. Особенно по самой Камчатке. Про сложности с провозом оружия и собак даже вспоминать не хочется. Во-вторых, отсутствие на самой Камчатке достаточного количества недорогих гостиниц, кемпингов, хостелов. То, что можно было бы обозначить как «в-третьих, в-четвёртых и т. д.», является производным из первых двух. К сожалению, съездить на Камчатку поохотиться на куропатку или экзотических северных уток, половить знаменитых камчатских лососей не по карману основной части нашего населения.
РОх: А как обстоят дела с логистикой?
К. К.: Как известно, на Камчатке дорог нет. Точнее, они есть, но мало, далеко не везде и не всегда там, где надо. Отсюда основной транспорт для перемещения по большей части полуострова (за исключением южной) – это авиация либо вездеходы. Выбор невелик, и охарактеризовать его можно одним словом: ДОРОГО! Между населёнными пунктами летают самолёты, на севере – вертолёты, а вот в охотугодья добраться можно, как правило, только на вездеходах (разнообразных полувоенных гусеничных или гражданских колёсных) или теми же вертолётами. Дорогой транспорт – одна из весомых причин дороговизны камчатских охот.
РОх: К чему (помимо финансовых затрат) должен быть готов охотник, решивший прибыть на полуостров?
К. К.: Думаю, что прежде всего – к особенностям погоды. Самая предсказуемая черта камчатской погоды – её непредсказуемость. Все существующие погодные сайты плохо справляются даже с краткосрочным прогнозом. Связано это с морями, омывающими Камчатку с трёх сторон, горной местностью и прочими условиями, которые мы не можем контролировать. Поэтому главной при сборах на полуостров должна быть готовность к любым метеокатаклизмам. Выходить на охоту без непромокающей одежды и флиски даже в ясную погоду и при самом лучшем прогнозе – легкомысленность. Легкомысленностью является и покупка авиабилетов без зазора между перелётами. Нелётные дни для местных авиалиний – явление нередкое, поэтому запланированная пара дней между перелётами может существенно сэкономить ваши нервы и деньги.
РОх: Сколько лет ваша компания занимается охотничьим туризмом на Камчатке?
К. К.: Компания «Фарт» работает в охотничьем туризме с 1999 г. Изначально мы ориентировались на оказание услуг иностранцам, и на первых порах они составляли львиную долю приезжих охотников. Работа с ними сразу задала определённые стандарты в отношении быта, питания, нацеленности на результат. И сегодня мы создаём для гостей такие условия, которые хотели бы получить сами, будучи в положении гостя. Сами мы тоже охотники, свои отпуска часто проводим на охотах, то есть оказываемся в «шкуре» клиента. При этом всегда стараемся подмечать полезные мелочи и переносить их в свою работу. Естественно, когда со временем интерес к камчатским охотам овладел соотечественниками и охотниками из стран бывшего СССР, наш сервис уже был на высоте.
РОх: В чём, собственно, состоит и как строится обслуживание клиента-охотника на месте охоты?
К. К.: Понятно, что охота – это не поход в мясную лавку с гарантированным результатом. Слишком много факторов определяют её исход. Да и сами охотники сильно различаются кондициями и навыками, и здесь очень важно не «загнать» гостя в погоне за трофеем. Сразу после приезда охотника в лагерь, во время пристрелки оружия очень важно оценить его физические данные, стрелковую подготовку, поинтересоваться его ожиданиями от охоты и исходя из этого планировать охоту. Где-то, если есть возможность, прикрепить к пожилому охотнику ещё одного гида, дать возможность чаще отдыхать при переходах или вообще посадить на лошадь.
Кому-то надо поберечь ноги для одного решительного штурма уже к найденным баранам, а кого-то (особо подготовленных, чересчур энергичных) даже не пытаться оставить в лагере во время поиска животных. На охоте как нигде важен индивидуальный подход к каждому клиенту. Бывает, по каким-то причинам охота не складывается, и охотник вынужден уезжать от нас без трофея или не совсем с таким, на который рассчитывал. Но, если мы правильно построили процесс, охотник видел, что все в команде приложили максимум усилий для достижения результата, он к нам ещё вернётся, и радость от результата охоты будет большей и весомей.
РОх: Каковы условия проживания приезжих охотников в имеющихся у вас базах?
К. К.: Особенность охоты в наших условиях, особенно горных, – это отсутствие стационарных лагерей. Охота чаще всего проходит экспедиционным методом. Стараемся чередовать места охоты по годам. Связано это не только и не столько с отсутствием дорог и природного материала для постройки зданий на месте, но и с обширностью угодий при сравнительно невысокой их продуктивности. Мы не можем позволить себе охотиться на одном месте из года в год, вынуждены постоянно менять локации в поисках нужного трофея. Поэтому упор делаем на палаточные лагеря.
Это, с одной стороны, увеличивает нашу мобильность, с другой – ограничивает в комфорте, который мы можем предоставить гостям. И тут важно выжать максимум из того, что можно организовать в палаточном лагере. Баня, отдельная кухня-столовая, туалет, защищённый от ветра и осадков, индивидуальные палатки для гостей с печками, с кроватями и возможностью комфортно расположить свои вещи, – всё это должно быть по умолчанию в каждом лагере. Спать на комфортной кровати, есть, сидя в кресле за нормальным столом, из нормальной посуды вкусную, свежеприготовленную еду, помыться после трудного дневного перехода в бане – это нормальные базовые условия любого нашего палаточного лагеря.
Конечно, у нас есть и стационарные охотничьи базы, и охотничьи домики в угодьях. И их мы тоже используем в своих более стационарных охотах в холодное время года. К примеру, во время весенней охоты на медведя или охоты на глухаря на току. У нас нет шикарных охотничьих лоджей, но оптимальные условия для удовлетворения основных потребностей клиентов в существующих базах имеются.
РОх: Обслуживающий персонал в мобильных лагерях и на базах – это только егеря и проводники? Они успевают справляться со всем объёмом работ по лагерю?
К. К.: Кроме гидов, которые сопровождают гостей непосредственно на охоте, в наших лагерях обязательно присутствуют повара, их помощники, когда это необходимо, а также рабочие по лагерю. Роль каждого из них очень важна. Если результаты работы повара всегда видны и на столе, то роль рабочих видна не всегда. Более того, чем лучше он справляется со своими обязанностями, тем незаметнее остаётся для клиента, но именно от него зачастую зависит комфортное проживание. Его работа – это наличие дров возле печки, наличие воды в бане и умывальниках, туалетной бумаги в туалете, всегда заправленный генератор и тысяча прочих мелочей, на которые мы, как правило, не обращаем внимания и воспринимаем как само собой разумеющееся.
РОх: Охотник, судя по всему, не сразу забирает добытый трофей. Сколько времени пройдёт, прежде чем он сможет поместить его в своей домашней коллекции?
К. К.: Сразу после добычи зверя с ним начинается работа. Очень важно (и мы уделяем этому большое внимание) сделать качественные фотографии охотника с добычей. Качественная фотография нужна не только для регистрации трофея, прежде всего это память, это положительные эмоции на долгие годы после удачной охоты. По окончании фотосессии производится съёмка шкуры и первичная очистка черепа. Позже в лагере производится мездрение шкуры и её засолка, а также выварка черепа. Все элементы трофея снабжаются бирками.
Ещё позже, на стационарной базе, проводится вторичное мездрение и засолка шкуры, сушка и упаковка трофеев для транспортировки. Только после того, как трофей будет надлежаще законсервирован, высушен и упакован, оформлены все ветеринарные документы, трофей убывает в адрес таксидермистов, которые дают нам подтверждение о надлежащем состоянии трофея сразу после прибытия в их руки. Зачастую процесс окончательной обработки затягивается до полугода из-за логистических особенностей Камчатки, поэтому правильная консервация и грамотная первичная обработка очень важны.
РОх: Охотники-клиенты наверняка люди разные по характеру, темпераменту, уровню подготовки. Какие-то из них не обращают на себя особого внимания, какие-то запоминаются надолго. Может быть, имели место какие-то поучительные случаи?
К. К.: Всякая охота неординарна и не похожа на предыдущую. Анекдотические случаи бывали не раз. Однажды забросили охотника, не особо стеснённого в средствах, на вертолёте с гидом на пару дней в «железобетонное» место, то есть туда, где точно должны были быть снежные бараны. К обеду звонок по спутниковому телефону. Гость в ультимативной форме требует перебросить его в «нормальное» место. На вопрос о причине отвечает: «Тут баранов нет!» На вопрос, как за столь короткий промежуток времени можно было сделать такой вывод, отвечает: «Мы прошли по горе, и я не видел ни помёта, ни троп». Я спрашиваю: «Так вам нужен помёт и тропы или сам баран?» Сердито сопит. Чую, ему не до шуток. Советую пройти дальше поискать. В ответ:
– Идти дальше некуда.
– Как это некуда?!
– Гора кончилась!
– А дальше что?
– Следующая гора, но на ней тоже ничего нет. Я вижу отсюда!
Пришлось объяснять, что снежный баран – это не архар (гость незадолго перед этим вернулся со своей первой горной охоты в Таджикистане и, конечно, уже стал специалистом в горной охоте), и он не ходит стадами из десятков или сотен голов. И набитые тропы в горах – это признак проходных для барана мест к местам кормёжки, а не само пастбище. И потому надо не торопиться с выводами, а тщательно исследовать место охоты. Но все мои увещевания ни к чему не привели. Охотник был непреклонен и категоричен: «Вывозите меня отсюда и перебросьте в нормальное место».
Делать нечего, вызываем вертолёт, летим за охотником. Прилетаем и садимся на место предыдущей высадки. Видим бегущего к нам охотника, размахивающего руками и что-то кричащего нам под гул вращающихся винтов. Забегает в кабину, дальше диалог:
– Вырубайте ваш вертолёт, вы нам всех баранов распугаете! – и тычет пальцем в склон горы.
– Так было же сказано, что здесь нет ни баранов, ни их помёта!
– Кто же знал, что они тут откуда-то появятся! – и снова тычет пальцем в направлении табунка из шести трофейных самцов, мирно пасущихся на открытом склоне в километре от нас и не обращающих внимания на ревущий вертолёт.
Невозможно описать, как он нервничал (в отличие от спокойно жующих баранов), пока пилоты с невозмутимой улыбкой проработали необходимые для остановки двигателей минутки, а потом так же невозмутимо вновь запустили двигатели, чтобы улететь. Это надо было видеть. Однозначно он нас проклял!
Но на этом злоключения не закончились. После нашего отлёта на гору опустился густейший туман, и о том, чтобы скрадывать баранов, не могло быть и речи. Только утром, подойдя к предполагаемому месту кормления зверей и дождавшись, когда туман разойдётся, он смог сделать выстрел. Причём стрелять пришлось по бегущим – звери охотников тоже увидели.
А дальше была неописуемая радость. После единственного выстрела покатились два, а не один баран. Причём оба оказались самыми старыми баранами в группе. Настолько старыми, что, без сомнения, это был их последний сезон. Вот так повезло! Всё закончилось счастливо. С лицензиями проблем не было, с деньгами у охотника тоже. Надо отдать охотнику должное: позднее он с юмором вспоминал эту охоту, не раз приезжал к нам на другие охоты и давно уже стал нашим другом. А начиналось всё очень нервно!
РОх: Раз уж в разговоре упоминались финансы, будет уместным завершить нашу беседу вопросом о том, на какие затраты следует рассчитывать охотнику, собирающемуся добыть трофейного зверя, и на какие услуги он может рассчитывать за эти деньги.
К. К.: Услуги, входящие в пакет, стандартны: встреча-проводы в аэропорту, доставка из аэропорта к месту охоты и обратно, проживание в лагере, питание в местах охоты, услуги гидов во время охоты, первичная обработка, консервация и упаковка трофея.
Стоимость тура горной охоты зависит от нескольких факторов. Тур для одного охотника несколько дороже, чем для каждого в группе из нескольких человек. Существенно зависит стоимость от способа доставки охотников к месту охоты (вездеход или авиация) и пожеланий в сервисе. В среднем речь идёт о 900 тыс. руб. и выше. Горная охота – удовольствие не дешёвое, поскольку она сезонная и для её успешности необходима слаженная работа целой команды.
Все статьи номера: Русский охотничий журнал, ноябрь 2023
