Георгий Семенович Шпагин, 17 (29) апреля 1897 г. – 6 февраля 1952 года, родился в деревне Клюшниково Ковровского уезда Владимирской губернии в семье крестьянина.
В мае 1916 г. Георгий Шпагин был призван досрочно в царскую армию, служил на фронте (западный фронт) в 14 гренадерском грузинском полку в оружейной мастерской, где получил квалификацию слесаря-оружейника. В действующую армию, из-за поврежденного указательного пальца, он не попал, т.к. палец не сгибался и поэтому он не мог стрелять. Руководил оружейной мастерской опытный тульский мастер Дедилов Яков Васильевич.
В 1920 году демобилизовался и поступил слесарем в опытную мастерскую Ковровского завода, техническим директором которого был создатель первого в мире автомата (обр. 1916 г.) В.Г. Федоров.
В 1922 году В.Г. Федоров совместно с Г.С. Шпагиным создал 6,5 мм спаренный ручной пулемет, состоящий из двух автоматов системы Федорова, смонтированных затворами вниз.
Вершиной конструкторской деятельности Г.С.Шпагина справедливо считается созданный им в 1940 году пистолет-пулемет (ППШ). Им впервые был создан образец стрелкового оружия, в котором почти все металлические детали изготавливали методом холодной штамповки, а деревянные имели простую конфигурацию.
21 декабря 1940 года постановлением Комитета Обороны на вооружение Красной Армии был принят сконструированный 7,62 мм пистолет-пулемет системы Шпагина образца 1941 года – ППШ-41. Пистолетами-пулеметами Шпагина были вооружены солдаты различных подразделений. За безотказность работы в любых условиях ППШ пользовался большой любовью советских солдат и офицеров. О ППШ слагались песни, частушки:
«Как прицелюсь с ППШа, Так из фрица - вон душа!»
«Я на фронте нашел себе друга, Его просто зовут – ППШ. Я хожу с ним в метели и вьюги, И привольно живет с ним душа.»
Георгий Семенович живо интересовался судьбой своего детища. Несмотря на усталость от бессонных ночей, он вел переписку со многими фронтовиками. Сержант Григорий Шухов, оценивая достоинства ППШ, писал с фронта Шпагину: «Дорогой Георгий Семенович, автоматы ваши действуют отлично. Мы уже своей ротой отбили несколько фашистских атак, И хотя они, подлые, все прут и прут – скоро им будет могила! Мы насмерть встали у стен Москвы».
Пистолет-пулемёт Шпагина заслуженно стал одним из главных символов нашей великой Победы.
Георгий Шпагин был участником парада Победы 24 июня 1945 года.
Георгий Семёнович имел огромное увлечение – охоту. Шпагин был типичным среднерусским городским охотником: зимой зайцы с гончими, весной и осенью утки. На заводе сложилась дружная компания охотников. Ездили чаще всего на утиные перелеты. Георгий Семенович, когда попадал на охоту, выделялся в общем говоре своим ковровским – владимирским напором на «о». На охоте Шпагин становился оживленным, брал на себя функции главного ответственного за варку охотничьей похлебки из утятины, а после ужина дирижировал пением у костра, пели простое русское: «По Дону гуляет» или «Устелю твои сани коврами...»
Источник: kraeved.vp43.ru
«Что же касается человеческого характера Шпагина, то я теперь вижу, что он сознательно немного подыгрывал своему имиджу простого работяги. Помню, шофёр директорской "эмки" Коля Баранов с некоторой обидой рассказывал, как был свидетелем пересдачи Шпагиным на новые водительские права (Да-да, генеральный конструктор, лауреат и Герой Соцтруда пересдавал в районной милиции на общих основаниях). Шпагина попросили ответить на какой-то технический вопрос, и он стал объяснять: "Вот тут есть дырка, в неё вставляется..." – "А? Дырка! - возмущался технически подкованный Коля. – Ведь конструктор, мог бы сказать отверстие или проушина..." Или раз я сам его спрашиваю: "Георгий Семёнович, вы сколько пороха кладёте на свой двенадцатый калибр?" – "А! Побольше сыпанёшь, крепче бить будет", – с вполне серьёзным видом ответил он.
Я и запомнил эпизод потому, что по молодости сперва поверил и очень удивился: а как же баллистика и прочие хитрости, он ведь должен знать! Нет, простой, да вовсе не простак, очень даже себе на уме! Вот только барство в человеке совершенно отсутствовало. Рабочая косточка. И уж совершенно преображался человек на охоте. В первые годы войны ни о какой охоте, естественно, речи не шло – сутками пропадали на заводе. Отца я почти не видел и знал-то плохо: он появлялся дома часа в четыре ночи, рано утром пил чай и назад. Выходных и отпусков официально не существовало. Мы, подростки, были полностью предоставлены себе: отцы, если не на фронте, то – как мой. И как-то вот выучились, выросли... На охоту стали вырываться впервые только в самом конце войны, когда исход великой битвы стал ясен. Отец брал и меня. Ездили в лес гонять зайцев с собаками, добирались до места в санях-розвальнях, завернувшись в тулупы.
Георгий Семёнович в этих поездках преображался! Куда девались обычная молчаливость, даже замкнутость - человек становился настоящим заводилой компании. Вырвавшись из нечеловеческой заводской напряжёнки, он сбрасывал все оковы и распускал тормоза: гуляй, душа! Зайчишку сперва надо было поднять с лёжки, чтобы гончие могли перехватить след. Делалось это так: "А-та-та-та-та! Вот-вот-вот-вот!" – вдруг отчаянно раздавалось в звонкой тишине промёрзшего бора. Это охотники старались голосами "взбудить" длинноухого. И вот оказалось, что Шпагин – настоящий мастер "художественного наклика", он не просто шумел в лесу – вкладывал в дело всю душу: "Ах, буди его, буди! Вот, вот он лежит, косой разбойник, лежит, ухом шевелит, от собачек не бежит! А-ах, вставай, сейчас на хвост наступлю!" И так бесконечно, не повторяясь, с неистощимой выдумкой – настоящий охотничий фольклор, в котором находил выход весь артистизм его натуры. Это продолжалось, пока собаки не схватят след и не заголосят, начав гон.
Закончив охоту, обычно перекусывали, разложив тут же на санях варёную картоху, сало, собственного соления огурцы. Как-то заехали обогреться на обнаруженную неподалёку колхозную пасеку. И вот дед, караульщик при омшанике, всё допытывался у Георгия Семёновича, что это у него торчит на стволе ружья. (То была насадка с усиленным чоком - на автомате, кажется, системы "Браунинг").
– Это что же будет-то, ась? - не отставал въедливый старик.
– Вот пришлось глушитель поставить, а то эхо сильно в бору разносится, – прищурившись, отвечал Шпагин.
– Не-е, я в оружии разбираюсь, ещё с германцем воевал. Не хотите сказывать, не надо – может, секрет. – Он покачал головой. - У меня дома така же бердана висит, только затвор не похож. Да вот штука, вылетает мой затвор при выстреле-то, так и жди: то ли в лоб тебе следующим разом угодит, то ли в глаз. Дак я что сообразил: на верёвочку его привязываю.
– Что ты говоришь? Ах, едрёна Матрёна, какое простое и надёжное конструкторское решение! – всплеснув руками, хлопнул себя по коленкам Сталинский лауреат. – Ну, дед, спасибо, ну порадовал! Чарочку ему, чарочку за такое изобретение и немедленно!
И заветная фляжка снова пошла по столу вкруговую»...
Источник: Борис Петров. Создатель оружия Победы. Красноярский рабочий, 18 апреля 2005.
