История отечественной оптики не так значительна, как это могло бы казаться. Несмотря на то что уже в конце XIX века в мире появились оптические приспособления для установки на винтовках, царская армия практически не интересовалась высокоточной стрельбой, уделяя основное внимание групповой стрельбе подразделений.
Тем не менее находились энтузиасты из числа офицеров, ратующие за обучение младших чинов точной стрельбе из трёхлинейной винтовки. В этом отношении любопытна брошюра коменданта Севастопольской крепости генерал-лейтенанта Григорьева «Опыты перекидной стрельбы в пехоте из винтовок», изданная в 1908 году и посвящённая обучению стрельбе на дальние дистанции до 2700 шагов в различных условиях, с большим количеством расчётных таблиц и схем. Вот что отмечается в заключении: «Стрелкам не приходится напрягать своё зрение, ибо точка прицеливания даётся вблизи. Не забудьте, что дальность винтовки достигает 4300 шагов, и если винтовка приспособлена для стрельбы всего лишь на 2700 шагов, то только из-за слабости человеческого зрения. До оптического прицела к нашей винтовке ещё не додумались».
Конечно, в Россию привозили отдельные экземпляры оптических прицелов вместе с винтовками европейского и американского производства, и есть упоминания использования такого оружия в русско-японской войне 1905–1906 годов. Но отечественная оптическая промышленность уже в период Первой мировой войны не справлялась даже с потребностями армии в артиллерийских панорамах, дальномерах и биноклях. О создании направления по выпуску оптики для стрелкового оружия не могло быть и речи и в состоянии промышленности после Гражданской войны.
Естественно, с наступлением мирной обстановки военные не могли пройти мимо опыта Первой мировой войны. Уже в этой войне германская армия активно применяла винтовки, снабжённые оптическими прицелами, серийный выпуск которых освоила промышленность, доведя их количество до нескольких тысяч в месяц. В условиях военных потерь не только в промышленности, но и в научных кадрах для скорейшего сокращения отставания от ведущих капиталистических стран Советская республика была вынуждена закупать доступные образцы как военной, так и гражданской современной техники за границей. Не стали исключением и оптические прицелы, тем более что опыт их конструирования и производства полностью отсутствовал.
Первые несколько прицелов германского производства с целью изучения были приобретены в 1925 году, а кронштейны для их установки на трёхлинейную винтовку было поручено изготовить опытному производству испытательного полигона Арткома. После всестороннего изучения полученных образцов в 1927 году было решено приобрести 500 единиц 4-кратных прицелов модели «Цильфир» фирмы «Цейс» для проведения армейских испытаний. В ноябре того же года Артком утвердил решение о принятии этого прицела для установки на снайперских винтовках. Уже в план на 1927 год было включено изготовление партии оптических прицелов отечественной разработки. Хотя ещё в 1925 году при Подольском оптическом заводе было создано КБ для разработки отечественного оптического прицела, но по ряду объективных причин только к концу 1927 года частично были изготовлены отдельные детали прицелов и кронштейнов.
Первые два экземпляра появились только в 1928 году. Но они не удовлетворили Артком, и дальнейшая работа по ним была прекращена. Новая версия прицела с механизмами горизонтальных и вертикальных поправок появилась в начале 1930 года и была направлена на испытания. После внесения в конструкцию целого ряда доработок образец был утверждён для валового производства под наименованием «Оптический винтовочный прицел образца 1930 г.» и шифром «ПТ». Но ввиду сложности конструкции уже в июне 1931 года на совещании стрелковой и оптической секций научно-технического комитета Артиллерийского управления он был снят с производства, а его поставленный на производство в ноябре 1931 года доработанный вариант был принят под наименованием «Оптический винтовочный прицел образца 1931 г.», он получил в 1933 году шифр «ПЕ».
В нём были сохранены оптическая система и большинство механических деталей «ПТ», изменению же подверглись механизмы горизонтальных и вертикальных поправок. Тем не менее внесение изменений в конструкцию «ПЕ» продолжалось несколько лет, практически до окончания его производства в 1940 году. За это время изготовление «ПЕ» переводилось на несколько предприятий, каждое из которых вносило свои технологические изменения. Изменялся внешний вид узла внесения поправок, на корпусе появились ограничительные кольца, препятствующие продольному смещению прицела в кронштейне под воздействием отдачи. Часть прицелов с целью упрощения конструкции не имела механизма введения коррекции диоптрии, так как было решено, что в снайперы отбираются бойцы с нормальным, главным образом, крестьянским зрением в отличие от изнеженной городской молодёжи. К тому же этот узел доставлял большинство проблем при производстве и особенно в процессе эксплуатации. Резьбовое соединение корпуса и окуляра плохо фиксировалось, быстро изнашивалось и, как следствие, теряло герметичность.
В конце 1930-х на базе «ПЕ» создавались прицелы для самозарядной винтовки, ручного пулемёта и ПТР. Сохранилось очень мало информации об установке этого прицела на винтовку АВС-36. Из-за особенностей автоматики прицел был смещён влево и максимально возможно вниз. Аналогичная схема установки была на американской снайперской винтовке «Спрингфилд» М1903. Но насколько удачным такой кронштейн оказался для АВС-36, история умалчивает.
После указания военной приёмки об окончании отгрузки от производителя прицелов «ПЕ» для нужд армии остались огромные запасы деталей, заготовок, инструментов для производства «ПЕ», которые нужно было хоть как то использовать. Ещё в 1939 г. на базе «ПЕ» были изготовлены опытные образцы прицела «ПО-1» (прицел охотничий) для спортивного и охотничьего оружия. В 1940–1941 годах было изготовлено около 1500 таких прицелов; в большинстве они устанавливались на малокалиберные спортивные и охотничьи винтовки.
В 1930-х годах в СССР было принято решение с целью повышения боеспособности Красной Армии заменить винтовку обр.1891/1930 годов новой самозарядной или автоматической винтовкой. За короткое время на вооружении РККА появились АВС-36, СВТ-38 и СВТ-40. Часть их предусматривалось использовать в качестве снайперских. Однако направление экстракции стреляных гильз у самозарядных винтовок отличалось от трёхлинейки. Сразу встал вопрос о разработке снайперского прицела для новых образцов оружия. Но до 1941 года удовлетворительного решения возникшей проблемы не нашли. Да и самозарядные снайперские винтовки не смогли с началом войны удовлетворить потребности армии ввиду колоссальных потерь всех видов вооружения, в том числе и стрелкового, в первый период войны.
С весны 1942 года было возобновлено производство снайперских винтовок обр.1891/30 г. с прицелами «ПЕ». Однако возвращение к производству прицелов было признано нецелесообразным, так как на складах народных комиссариатов обороны и вооружения хранилось около пятидесяти тысяч прицелов «ПЕ», хотя производство кронштейнов для них пришлось наладить в Ижевске. К ноябрю того же года запас «ПЕ» был исчерпан, но к этому времени развернулось валовое производство новых прицелов «ПУ» для самозарядных винтовок и завершилась и отработка кронштейна под этот прицел к винтовке образца 1891/30 г. Всего в 1942 г. было выпущено около 38,5 тыс. снайперских трёхлинеек с прицелами «ПЕ» из запасов.
В блокадном Ленинграде в 1942 году всё же восстановили в небольших объёмах производство прицелов «ПЕ». Прицелы собирались из списанных заделов, оставшихся на эвакуированном заводе, с использованием части оборудования с того же завода, которую не успели вывезти. Стоит упомянуть, что трофейные прицелы «ПЕ» пользовались большой популярностью у немцев и финнов. Прицелы «ПЕ» как применяли с трофейной советской снайперской винтовкой, так и приспосабливали к своему оружию. В Финляндии их часто ставили на финские винтовки Мосина – «Лайки», а в Германии — на карабины «Маузер» 98k.
Первоначально разработка нового прицела, в дальнейшем получившего шифр «ПУ» (прицел укороченный), была поручена одному из заводов Наркомата вооружений, но в 1940 году у него появился конкурент в виде харьковского завода Наркомата ннутренних дел, представившего инициативную разработку. Учитывая, что этот завод, уже имевший опыт производства «ПЕ», входил в ведомство всесильного Л.П. Берии, новый прицел довольно быстро успешно прошёл комплекс испытаний на НИПСВО. И уже 18 июля 1940 г. вышло постановление Комитета обороны № 311сс «О принятии на вооружение оптического прицела укороченного типа конструкции и изготовления Харьковского комбината НКВД им. Дзержинского для самозарядной винтовки Токарева (обр. 1940)». Прицел получил наименование «Оптический винтовочный прицел образца 1940 г.». Для крепления прицела «ПУ» на самозарядные винтовки был разработан специальный кронштейн. Фиксация кронштейна оптического прицела на винтовки СВТ-38 и СВТ-40 с 1939 года осуществлялась в специальные пазы на тыльной стороне их ствольных коробок.
В дополнение к харьковскому заводу к освоению производства прицелов «ПУ» в июле 1940 года приступил ленинградский завод. Как обычно, в конструкции прицела был выявлен ряд недостатков, так что в процессе освоения в рабочую документацию и в конструкцию вносились изменения. Первая партия прицелов была предъявлена в ноябре 1940 года, а концу года в Ленинграде было изготовлено около пятнадцати тысяч единиц.
Но совершенствование «ПУ» продолжалось. В частности, для повышения герметичности были внесены изменения в оборачивающую систему, конструкцию барабанчиков внесения поправок. Одновременно вносилось значительное количество изменений с целью повышения технологичности изделий. Усовершенствования положительно отразились на производстве прицелов. За 1943 год было произведено без малого четверть миллиона штук.
Прицел «ПУ» зарекомендовал себя как простое и надёжное изделие, вполне отвечающее предъявляемым к нему требованиям при себестоимости менее 100 рублей. После окончания войны прицелы нашли достойное применение на спортивном и охотничьем оружии. Об их качестве свидетельствует ещё то, что за время войны таких прицелов изготовили более 550 000 штук: «ПУ» стал самым массовым советским прицелом. Прицелы «ПУ» до сих пор, пройдя Афганистан, Чечню и многие другие горячие точки, продолжают службу в некоторых подразделениях.
Обзор оптических прицелов стрелкового оружия времён Великой Отечественной войны был бы неполным без оптики для станковых пулемётов. В 1932 году на вооружение РККА для станкового пулемёта Максима был принят призменный оптический прицел. В руководстве службы 1936 года он назван «Оптический панорамный прицел образца 1932 года к 7,62-мм пулемёту Максима и к 45-мм противотанковой пушке образца 1932 г.». В отличие от винтовочных прицелов, называемых в то время «прицельная трубка», в которых оборачивающая система состояла из соосного набора линз, в пулемётном прицеле эту функцию выполняла оптическая призма. В последнем случае ось прицела не только смещалась, но и могла менять направление. То есть объектив и окуляр не находились на одной оси. Конечно, пулемётный прицел по сравнению с винтовочными имел более значительные габариты и массу, но обладал большей светосилой и, главное, лучшим обзором. Надо сказать, что преимущества призменных прицелов вызвали интерес современных ведущих мировых оптических фирм к их миниатюризации с целью разработки вариантов для установки на высокоточные винтовки.
Конечно, отечественная снайперская оптика времён Второй мировой войны не ограничивалась только оптическими прицелами. Эффективность работы снайпера значительно повышается при наличии приборов наблюдения: биноклей, перископов, стереотруб (для более точного определения дальности до цели во времена отсутствия лазерных дальномеров). Но даже краткий обзор указанной оптики, а уж тем более сравнение с аналогичными приборами противника, далеко выходит за рамки журнальной статьи.
Все статьи номера: Русский охотничий журнал, май 2025
