Все иллюстрации почёрпнуты из книги Ф.Нансена «Фрам в Полярном море»
Существует категория охот, которая в большой степени повлияла на формирование современных спортивных охот и культуры «сибирского сафари». Это экспедиционные охоты и охоты периода промышленной разведки на Севере Сибири и Северной Америки.
Почему я говорю об этом с такой уверенностью? Во-первых, потому, что экспедиционные работники, постоянно перемещавшиеся в пространстве, постоянно попадали в разные условия и поэтому получали больше опыта, чем оседлые промышленники и звероловы. Во-вторых, подвижный характер их деятельности не позволял им заниматься трапперством в полной мере, почему основным видом добычи диких животных для них оставалась ружейная охота. Ну и в-третьих, во многих ситуациях работникам таких экспедиций в прямые обязанности вменялся сбор зоологических коллекций, что приводило их к гораздо более детальному знакомству с фауной региона, чем даже образованных местных жителей. Для которых интерес к обитающим на их территории зверям и птицам оставался чисто утилитарным: мясо съесть, а шкуру ободрать.
Специфика этих экспедиций во многом влияла и на тип выбираемого для них оружия. Будучи обычно ограничен в объёме багажа, путешественник предпочитал использовать предельно универсальное оружие или специализированное оружие, которое в наибольшей степени подходило к полевым условиям местности, в которой он перемещался. Именно потому в экспедициях, проводившихся в северных широтах в последней четверти XIX – первой половине XX столетия, получили распространение универсальные пуле-дробовые ружья: «парадоксы», «ланкастеры», двойники и тройники. Конечно, такой выбор делался путешественниками только в том случае, когда среди трудностей пути отсутствовал «человеческий фактор», то есть разбойники или воинственные племена дикарей. При их наличии выбор обычно делался в пользу «винчестера» или винтовки какого-либо армейского образца – Бердана, Мосина, Маузера или Ли-Энфильда. Бывали и интересные исключения. В частности, с помощью тройника под немецкий патрон 8×57 орнитолог Б.К. Штегман в среднеазиатской пустыне успешно отбился от отряда басмачей, перестреляв с очень значительного расстояния верблюдов, на которых они везли воду.
Надо сказать, что, в отличие от путешественников в тропическом поясе Земли, предпочитавших крупнокалиберное оружие высокого поражающего действия, странники северных широт выбирали оружие среднего и даже мелкого калибра.
Экспедиция Дж. Франклина (1845) была вооружена, так же как и оснащена в целом, по стандартам Королевского военно-морского флота середины XIX века. На корабли было погружено около трёхсот единиц огнестрельного оружия (напомню, что в составе экспедиции на кораблях «Эребус» и «Террор» находилось 134 человека). Подавляющее большинство этого устрашающего арсенала составляли штуцеры Бернера обр. 1832 г. (т. н. брауншвейгский штуцер), калибра 17,7 мм, с двумя полями нарезов, принятые незадолго перед этим на вооружение. (Здесь следует указать на некоторые несоответствия в характере боеприпасов, принятых на вооружение экспедицией: в Музее морской пехоты среди реликвий экспедиции Франклина хранятся круглые пули для этого штуцера. В то же время МакКлинток говорит о находке конической пули со следами двух полей нарезов, которые, якобы, тоже были распространены в этом путешествии.) Часть огнестрельного оружия составляли двуствольные гладкоствольные ружья с диаметром канала ствола 16 мм. Именно они и сопровождали участников экспедиции в их последнем пути: два дробовика были найдены МакКлинтоком в шлюпке с останками тел у побережья острова Короля Уильяма 30 мая 1859 г. У каждого из них был заряжен один ствол – что, вероятно, указывает на нехватку боеприпасов.
Следующая значительная экспедиция – снаряжённая Габсбургским домом для достижения Северного полюса под руководством герцога Абруццкого 1872–1874 гг. (более известная в арктической историографии как экспедиция Пайера – Вайпрехта) – вооружилась современными для того времени армейскими винтовками Верндля и штуцерами Лефоше. Интересно, что, по воспоминаниям участников экспедиции, винтовка Верндля (обр. 1867 г., кал. 11 мм) была гораздо эффективнее при охоте на белого медведя, нежели винтовка Лефоше «втрое большего калибра» (так в оригинале у Вайпрехта). Тем не менее в партии Пайера, отправившейся на шлюпке в обратный путь с места их зимовки на Земле Франца-Иосифа, были шесть винтовок Лефоше и четыре винтовки Верндля. Достигли же они обитаемых мест всего с двумя винтовками Лефоше. Судя по фотографии фактического руководителя экспедиции Юлиуса фон Пайера, эти «винтовки Лефоше» были охотничьими штуцерами высокого разбора. Более подробной информации об этом оружии мне обнаружить не удалось.
Путешественники советского времени чаще всего довольствовались тем оружием, которое удавалось достать (при практическом отсутствии импорта). Они пользовались или теми ружьями, что остались в СССР как «пережиток проклятого царизма»; или военными трофеями мировой и гражданских войн; или, что случалось чаще всего, штатным вооружением экспедиций – трёхлинейными карабинами и винтовками Мосина. При этом существовали и исключения, обусловленные некоторыми особенностями организации снабжения восточных регионов страны (позднее я остановлюсь на них подробнее). Так, экспедиция, направленная для колонизации острова Врангеля в 1926 году под управлением Г.А. Ушакова, была вооружена винтовками Winchester 1894, приобретёнными в концессии О. Свенсона, в бухте Провидения.
Однако подавляющее большинство полярных экспедиций молодой советской страны вооружались винтовками Мосина обр. 1891 года, причём в соотношении «один человек – одна винтовка». Так, по крайней мере, снабжались оружием все новоземельские экспедиции под руководством Р. Самойловича (1921–1928). Одновременно в каждой такой экспедиции присутствовало по 2–3 гладкоствольных ружья произвольного образца. Благо последних было довольно много в советских цейхгаузах после массовых изъятий оружия у гражданского населения СССР во время и сразу после Гражданской войны.
Полярная экспедиция Ушакова – Урванцева, отправленная для нанесения на карту архипелага Северная Земля, должна была с помощью охоты вообще оправдывать своё существование! Часть закупленного снаряжения должна была быть оплачена шкурами белых медведей, которые планировали добыть зимовщики на этом неизведанном архипелаге. С помощью трёх трёхлинейных винтовок военного образца и одного Mauser 1898 (принадлежавшего В. Урванцеву - прим. ред.) четверо исследователей добыли более ста шкур белого медведя, которые сдали государству в уплату за проведённые ими же в интересах того же государства тяжелейшие геологические и геодезические изыскания. Чудны дела твои, Господи…
На северо-востоке особой популярностью пользовались предшественники века СКС – «винчестеры» модели 94, с начала XX века дожившие практически до начала шестидесятых годов. В годы Дальстроя с карабином Savage 99 путешествовал один из первооткрывателей чукотского олова Жилинский, «винчестер» оставляет герою куваевской «Территории» Баклакову начальник партии Монголов.
Американские исследователи из экспедиции Пири, достигшей в итоге Северного полюса, использовали самозарядные винтовки Winchester Mod. 1907. Такие же винтовки они передали в качестве уплаты за услуги своим спутникам-эскимосам. Сам же исследователь во время экспедиции к Северному полюсу использовал Winchester Mod. 1892 под патрон .44-40 с 14-дюймовым стволом (вероятно, в итоге, предпочтя его банальному обрезу, коим приходилось пользоваться до того времени).
Вилъямур Стефанссон, известный полярник-авантюрист (который должен быть знаком россиянам прежде всего по неудачной попытке захватить явочным порядком остров Врангеля в первой трети XX века), был настоящим адептом массового использования огнестрельного оружия в арктических экспедициях. В своей книге «Гостеприимная Арктика» он неоднократно указывает, что каждый обитатель Арктики должен быть вооружён не менее чем одной винтовкой: «Во многих путешествиях мы брали как минимум ещё одно ружьё на всякий аварийный случай и паковали его в отдельный, хорошо защищённый тюк с тем, чтобы оно сохранилось в случае какого-нибудь происшествия, в результате которого наше основное снаряжение пришло бы в негодность».
Как основное охотничье снаряжение Стефанссон предпочитал иметь винтовку Gibbs-Mannlicher-Shönauer калибра 6,5 мм – такую же, как излюбленное оружие Джима Корбетта, из которого он стрелял зверей-людоедов в Индии. Только Стефанссон стрелял из своего «Гиббс-Манлихера» огромных полярных медведей. Носимый боезапас к нему составлял сто семьдесят патронов. Вспомогательным карабином был Winchester Mod. 94 под патрон .30-30, которых в маршрут бралось сто шестьдесят. Причём непосредственно с собой (буквально «на плече») Стеффансон постоянно нёс одну винтовку и в сумке не менее пятидесяти патронов.
Использование огнестрельного оружия в арктических экспедициях для добычи пропитания их участников вызвало в первой четверти XX века довольно познавательную дискуссию между В. Стефанссоном и известнейшим арктическим исследователем Р. Амундсеном: «…человек, стремящийся в Арктику в погоне за приключениями и новыми переживаниями, непременно получит при чтении этих россказней ложные представления о тамошнем „гостеприимстве“ и может попытаться сделать как раз то же самое, что сделал, как он заявляет в своей книге, Стефанссон – то есть отправиться искать приключений в эти страны, запасясь одним лишь ружьём с небольшим количеством патронов. Такой поступок равносилен верной смерти. Ещё никогда не было выдумано более несообразного искажения условий Арктики, чем утверждение Стефанссона, что хороший стрелок там „может просуществовать одной охотой“. Стефанссон сам никогда этого не делал, хотя и утверждает противное. Я даже пойду дальше и готов поручиться моим именем полярного исследователя и всем моим имуществом в том, что, если бы Стефанссон решился на такую попытку, он умер бы в течение недели со дня старта, при условии, что он произвёл бы эту попытку в полярных льдах, непрестанно дрейфующих в открытом море».
Конечно, правота в этом споре была за Амундсеном. Вообще-то, «незлым тихим словом» Стефанссона в этом месте поминали и другие полярные исследователи, например Харальд Свердруп, который утверждал, что «вздумай я воспользоваться советом Стефанссона во время плавания в Восточно-Сибирском море в 1921 году, я бы через две недели помер с голоду». Я много раз подчёркивал, насколько ненадёжной бывала ставка на добычу пропитания охотой даже у примитивных первобытных народов, кочевавших по земле, где дичь была слабо знакома с повадками человека. В конце концов, совсем не зря люди Севера становились рыболовами, а в более южных широтах перешли к земледелию! Но здесь дело ещё и в том, что для работника экспедиции охота – это совершенно второстепенное дело. Большую часть экспедиционного времени, пригодного для человеческой деятельности, он занят своими основными обязанностями: астрономическими наблюдениями, сбором коллекций минералов, обустройством триангопунктов. Охота для него носит подчинённый и довольно случайный характер.
В итоге точку в споре Амундсена со Стефанссоном поставила сама Арктика. Практически вся экспедиция Стефанссона, которая должна была колонизировать остров Врангеля, прозываемый некоторыми «Островом арктических сокровищ», вымерла с голоду…
«Для охотника-спортсмена двойник малоинтересен, потому что представляет тяжёлое одноствольное ружьё для дроби и довольно тяжёлую винтовку. Охотник предпочитает тройник с двумя гладкими и одним нарезным стволом, чтобы из дробовых можно было стрелять дуплетами, считая, что это более важно, чем недостатки тройника, у которого стволы тоньше и слабее, стоит он дороже и скорее расшатывается, чем двойник.
Для охотника-промысловика же двойник – незаменимый тип оружия. Стрельбой дуплетами промысловик мало интересуется. Ему необходимы простейший казнозарядный дробовик и хорошая винтовка. Нет надобности носить два ружья; в руках всегда имеются наготове дробовой выстрел и винтовочная пуля. Двойник пригоден для лесных работников и лесной охраны. Незаменимый для путешествий, экспедиций и в т. п. случаях, когда дуплетирование дробью не имеет особого значения, а необходимо иметь наиболее живучее с прочными стволами ружьё, которое соединяет в себе дробовик и винтовку… Не напрасно же Нельсон (так в оригинале. Вероятно, следует читать Нансен. – Прим. М.К.) для своей полярной экспедиции взял не двойник, а тройник. Двойник в суровых условиях службы более живуч, чем прочие образцы комбинированных ружей», – говорит именно о промысловой ипостаси двойника ведущий российский оружиевед В.Е. Маркевич.
Говоря о двойниках сегодня, мы чаще всего имеем в виду так называемые «бокбюксфлинты» – то есть оружие с вертикально спаренными стволами, где нарезной ствол помещается над или под гладким. Однако такое расположение стволов у двойников считалось классическим отнюдь не всегда. Более того, во второй половине XIX века наибольшим распространением отличались именно двойники с горизонтальным расположением стволов с нарезными стволами крупного калибра.
«Мы до некоторой степени рассчитывали кормиться за счёт охоты и поэтому взяли с собой огнестрельное оружие; прежде всего, конечно, винтовку. Но было учтено и то, что, по всей вероятности, нам предстояло идти по местам, где крупная дичь едва ли водится, а чаще всего можно встретить птиц. Поэтому я счёл, что не худо запастись и дробовиком. Словом, мы взяли с собой и на этот раз такое же оружие, как в Гренландскую экспедицию. Это были: две двустволки с одним 20-калиберным гладким стволом для дроби и другим, скорострельным нарезным калибра .360. К ним мы взяли 180 патронов с пулями и 150 с дробью», – пишет Ф. Нансен, отправившийся не куда-нибудь, а на достижение Северного полюса, в экспедицию, продлившуюся без малого полтора года. Должен добавить, что оружие их было сделано одной из лучших фирм того времени – компанией Holland & Holland.
С ружьём Нансена связана забавная фраза В. Стефанссона, который находился в постоянных заочных «контрах» с норвежцами и в своих многочисленных писаниях старался доказать, что уж он-то всяко лучше: «Нансен употреблял своё английское ружьё, по его словам, такое дорогое и такое хорошее, для того, чтобы в море, где, по ощущениям Нансена, не было тюленей, убивать собственных собак».
О расходе патронов во время странствий полярной партии из двух человек среди льдов говорит такая красноречивая деталь: через два месяца у них оставалось (после тщательной ревизии, проведённой Нансеном) 148 дробовых и 165 пулевых патронов. Впоследствии носимого боезапаса обоим исследователям хватило на многочисленные выкрутасы, которые им приходилось изображать на дрейфующем льду Северного Ледовитого океана в борьбе с течениями, а также на две зимовки.
Следом за Ф. Нансеном двустволку-двойник с горизонтальным расположением стволов в качестве основного оружия полярной экспедиции использовал наш соотечественник Э. Толль (к слову, близкий друг Нансена, устроивший для его экспедиции склады-магазины на Новосибирских островах). Список оружия для санных экспедиций барона Толля выглядит следующим образом:
«22. Патронов и принадлежностей для ружей – 16,6 (кг)
23. Двуствольное ружьё – левый ствол гладкий 20-го калибра, правый ствол экспресс 8 мм (моё любимое ружьё).
24. „Винчестер“ гидрографа. (Гидрографом экспедиции Толля был А.В. Колчак - прим. ред.)
25. Две берданки».
Доктор Вальтер, отвечавший в экспедиции за сбор зоологических коллекций, имел трёхстволку (калибры в тексте книги барона найти не удалось); возможно, ещё одну трёхстволку имел врач экспедиции В.Н. Катин-Ярцев. Так что экспедиция Э. Толля на яхте «Заря» была в значительной степени вооружена комбинированным охотничьим оружием.
Путешественники и изыскатели имели ещё одно выгодное отличие от охотников-промысловиков – по крайней мере, в официальном плане. Они имели возможность легально отстреливать зверя круглогодично, для чего им выдавались лицензии котлового довольствия. В то же время промышленник формально был ограничен в своей охоте рамками официального сезона.
Некоторые исследователи и путешественники в итоге становились настоящими оружиеведами, как С. Бутурлин, разработавший собственный вариант ружья для далёких экспедиций – двустволку с горизонтально спаренными стволами «парадокс» 24-го калибра.
Русский охотничий журнал, январь 2020 г.
