В 20-е годы XX века у оружейников существовала такая поговорка: «Британия вступила в войну, имея на вооружении хорошую военную винтовку; Италия – спортивную; а Германия – охотничью». Как и в подавляющем большинстве таких высказываний, претендующих на некоторую «народную мудрость», в нем содержится значительная доля лукавства.
Потому что эта «охотничья» винтовка была одним из основных видов пехотного вооружения в период с 1893 года, когда она поступила на вооружение армий Испании, Чили, Бразилии и Мексики, до момента массового принятия на вооружение штурмовых винтовок и пистолетов-пулеметов, которые практически вытеснили «болты» из сферы массовых вооружений. Более того, вторая самая распространенная военная винтовка мира – Springfield mod. 1903 – является маузером в не меньшей степени, чем M1898. Американцы даже проиграли ряд судов и выплатили Германии значительные суммы компенсаций по искам о заимствовании конструкции.
Преимущества винтовки Маузера в России принято рассматривать в комплексе с недостатками винтовки Мосина – так уж повелось. Я тоже не буду отходить от этой традиции.
Конкуренцию с маузером конструкция Мосина проиграла на уровне разработки патрона. Но обвинять в этом капитана Роговцева неэтично и глупо. Он создал один из лучших патронов для той индустриальной базы, которая имелась в России на переломе веков. Суть критикуемой всеми закраинки у патрона – точно фиксировать патрон в стволе. У патронов с проточкой, таких как немецкий 8х57 Mauser и .30-06 Spring, это достигается плечиками гильзы и требует как более совершенного оборудования для изготовления стволов и патронников, так и более высокой квалификации рабочих. Ни такого оборудования в требуемом масштабе, ни рабочих у царской России не было и в ближайшем будущем не предвиделось. Потому патрон Роговцева обрел закраину, а винтовка Мосина – выступающий из приклада, не очень надежный однорядный магазин. Патрон 7,92х57 Mauser закраины не имел, что давало возможность поместить его в компактный и очень простой магазин с шахматным расположением патронов. И вообще – варьировать самые разные версии магазинов для оружия с его применением.
В дополнение к этому надо сказать, что не только закраиной патрон 7,62х54 R проигрывал 7,92х57. Во-первых, немецкий патрон был снаряжен более совершенным порохом, использовавшим для полного сгорания меньшую часть канала ствола, а также имел более совершенную аэродинамическую форму пули. Ну и, кроме того – «размер имеет значение», – площадь пули калибра 7,62 составляет 45,58, а калибра 7,92 – 50,2 мм2. Пустячок, а приятно… Еще одно качество боевого патрона 7,92 Mauser также делало его предпочтительнее – его суммарная энергия составляла 3898 Дж, против 3693 Дж для основного военного патрона, употреблявшегося в винтовке Мосина.
Другими преимуществами маузеровской системы стали уже принципиальные конструктивные особенности затвора. Во-первых, боевая личинка с упорами на затворе винтовки Мосина изготавливалась как отдельная деталь, в то время как у Маузера это была часть корпуса затвора. Во-вторых, курок у винтовки Мосина конструктивно помещался отдельно как внешняя деталь, в то время как у маузера он находился внутри затворной трубки. Ну и, кроме того, неудобство предохранителей на обеих системах для охотничьих целей было весьма существенным, но предохранитель на маузере был в целом несколько менее неудобен, чем на «мосине».
Изюминкой же затвора Маузера оставался могучий выбрасыватель с внешней пружиной, захватывающий более четверти внешнего диаметра гильзы и вынимающий ее из патронника в любом состоянии и при любой засоренности.
Еще одно преимущество системы Маузера было связано с расположением боевых упоров при запертом затворе. У него они фиксировались в вертикальном положении, в то время как у винтовки Мосина – в горизонтальном. С точки зрения оружиеведа и конструктора В. Маркевича, это дает преимущества маузеру в том, что рассеивание у него происходит по вертикали, то есть совпадает с традиционной линией прицеливания, а у «мосина» – по горизонтали. Должен сказать, что сегодня российские стрелки к этому соображению относятся скептически.
Как бы то ни было, простого и надежного затвора, мощного патрона без закраины, удачной конструкции спускового механизма – хватило маузеровской винтовке, чтобы обеспечить себе преимущество во всех случаях, когда человеку требовалась надежная винтовка с болтовым запиранием. И безразлично – был ли это солдат, путешественник или охотник.
Практически с самого начала массового выпуска этого оружия появились многочисленные охотничьи варианты карабинов Маузера. Их отличительными особенностями на первых порах были приклады охотничьего типа, со «щекой», пистолетной рукояткой, укороченным цевьем (антабка для ремня обычно крепилась к стволу). Ствольная накладка у них отсутствовала. Зачастую эти карабины оснащались шнеллером и гнездами для крепления оптического прицела.
Из очевидных недостатков этих ружей надо отметить постоянное употребление стандартного армейского предохранителя на затворной группе. Предохранитель этот, хоть и отвечал военным требованиям, был неудобен для гражданского употребления и создавал затруднения для низкой посадки оптического прицела.
В СССР/России винтовки и карабины Маузера массово использовались в госпромхозах, выдавались сотрудникам геодезических и геологических партий (в частности, именно маузеры были у первооткрывателя норильского никеля Н. Урванцева и известного писателя-геодезиста Г. Федосеева). В «широкий быт» они попали после Первой и особенно после Второй мировых войн. Ограничивал их применение у нас в стране недостаток патронов (практически все маузеровские патроны советского времени были военными трофеями). Тем не менее охотники, оленеводы и геологи, которым посчастливилось в те времена стать обладателями этих карабинов (а особой популярностью пользовались именно короткие маузеровские карабины), оценили его надежность и особенно убойность, которая даже чисто «по ощущениям» была выше убойности трехлинейного карабина Мосина.
