Январь в старой доброй Англии был формально еще охотничьим месяцем – охота на фазанов, например, разрешалась до февраля, так что желающих померяться силами с холодом, дождем, ветром, а то и со снегом, никто силой дома не держал. Но все же большинство сэров и пэров, после традиционной последней охоты года на «День подарков», или «Boxing day», то есть 26 декабря (охотиться на Рождество запрещалось законом), тянулись к каминам, уютным креслам и пледам, чтобы, глядя на огонь, со стаканчиком любимого напитка вспомнить прошедший сезон. А лучше того – в теплой компании поделиться с друзьями свежей и правдивой историей о прошедшем сезоне... или не очень свежей ... или слегка преувеличенной ... или, на худой конец, бородатым анекдотом...
– Вообразите себе, – рассказывал, например, маркиз де Рипон на каком-нибудь великосветском мероприятии, – стреляли мы у герцога Л., был принц Уэльский, ну и все прочие, как обычно. Стрелковая линия на первом загоне была своеобразная, за спиной – дорога, по обочинам которой растут вековые деревья, фазаны поднимаются высоко, стрельба интересная. Несколько первых птиц я взял на штык, затем по одному промазал первым, развернулся, добавил из левого ствола и зацепил крону одного дуба – дробь так и защелкала по листьям и веткам, а оттуда... – пауза в духе театра «Глобус», – ...выпал человек!
И более того, несколько голосов из кроны выразили мне пожелание, в весьма, так сказать, конкретных выражениях, быть осторожнее при стрельбе. К счастью, никто не пострадал, мою невольную «добычу» даже не задело дробью – просто с перепугу забыл, что надо держаться. Дело в том, что на соседнем заводе как раз в этот день был выходной, и рабочие решили воспользоваться случаем, чтобы поглазеть на принца, ну и на то, как стреляют фазанов. Рабочих столпилось столько, что задним было плохо видно, и они залезли на деревья...
Чтобы попасть в герои светско-охотничьих сплетен, не обязательно быть, как Рипон, лучшим стрелком королевства.
– Итак, к одному герцогу как-то пожаловала некая особа королевской крови, весьма требовательная в вопросах охоты. Герцог всю голову себе сломал, размышляя, как бы предоставить особе самых быстрых и высоко летящих фазанов. А среди гостей был некто, известный своим... как бы это поделикатнее выразиться? …гуманным отношением к птицам. То есть, если какой фазан и падал после его выстрелов, то это было явным недоразумением. А стрелков в угодьях герцога было принято ставить в две линии. И вот герцог придумал такую штуку: поставить принца во вторую линию стрелков, строго за тем самым гостем. Тот своими промахами будет заставлять птиц ускоряться и подниматься выше, и вуаля! Самые высоколетящие и быстрые фазаны Соединенного Королевства!
И вот настал великий день, стрелков расставили по установленному плану, и герцог, наблюдая за охотой, вдруг понял, что что-то идет не так. По всем номерам идет сущая битва при Ватерлоо, пальба залпами, шеренгами и плутонгами, и только коронованная особа, вместо того, чтобы сбивать одного фазана за другим, лишь изредка поднимает ружье. Присмотревшись, герцог понимает, что тот самый гуманный гость волшебным образом преобразился – редкая птица долетает до середины его сектора обстрела, да и ту он, развернувшись, чисто кладет в угон из второго ружья. Особа королевской крови, кажется, недовольна. И даже, кажется, хорошо, что золотые елизаветинские времена давно прошли и отрубать герцогам головы уже не модно...
Выяснилось, что гостю было неловко демонстрировать свой гуманистический подход к стрельбе на глазах у коронованной особы. И он предложил своему егерю поменяться местами – гость заряжал и подавал ружья, а егерь стрелял. А тот и рад стараться...
***
Впрочем, главное в репутации стрелка – оказаться в нужное время перед глазами соответствующей аудитории. Вот и лорд Баден-Пауэлл, основатель скаутского движения, подтвердит...
– Дело было в Южной Африке. Приехал я на охоту к знакомому буру-фермеру, а у того как раз шла уборка зерновых, самое время стрелять перепелок. Иду я, значит, краем жнивья, вылетает перепелка, выстрел – она падает, и тут мой друг вдруг начинает бурно аплодировать и шумно восхищаться. Я ничего не понимаю – перепелка, как известно, одна из самых простых в стрельбе птиц, то есть решительно ничего заслуживающего восхищения не произошло. Ну ладно. Еще несколько шагов – вылетает пара, и я чисто кладу обеих перепелок дуплетом. Что тут началось! Бур чуть ли не плясать начал от восторга, достал бутыль бренди собственной выделки и начал настаивать немедленно выпить за все это. Ну выпили. Оказалось, что бур с рождения имел дело только с пулевым оружием. О том, что такое дробовик, понятия не имел. И думал, что я бью перепелов пулей из штуцера...
***
Самые интересные случаи, конечно, происходили c «одним моим знакомым»...
– Был у него егерь – золотой человек, дело знал как никто, один был у него недостаток – больно добрый. И силушки был бычьей, кого угодно скрутит, а вот характером мягок, даже слова крепкого у него не выскакивало. Местные, конечно, считали это за слабину и не боялись его ни капельки. Поэтому и проблем с браконьерством бывало больше, чем хотелось бы.
И вот сидит мой знакомый как-то ночью, читает детектив, как вдруг вбегает егерь, весь растрепанный, в порванном пиджаке и говорит – браконьеры, мол. Сбежали, мол. Схватил было одного за воротник, да куртка у него дрянь, ветхая, половина у меня в руке осталась, а сам ушел.
– Ничего, ничего, – говорит ему знакомый. – Благодарю за службу, иди себе спокойно спать, да возьми мой старый охотничий костюм, а свой пиджак здесь оставь...
Егерь ушел, а хозяин быстро побежал на кухню, взял ведерко со свиной кровью для колбасы, брызнул на егерский пиджак, да в помойку его; потом на дорогу, что сквозь угодья проходила. Вылил там все ведро, измазал кровью лохмотья браконьерской куртки, в кусты зашвырнул, еще кепку чью-то нашел и с ней так же поступил.
На следующее утро, когда лужу нашли и констебля сельского позвали, знакомый сразу туда пошел и сходу орать начал – мол, кто тут моего егеря в убийстве обвиняет, все это клевета и диффамация, все знают, что он мухи не обидит, сейчас же в Лондон за адвокатом пошлю, слава богу, в нашей стране есть закон, и полицейского произвола мы не допустим!
Хотя констебль, надо заметить, никого ни в чем не обвинял, а просто смотрел на лужу крови в полном недоумении.
Но тут, раз такое дело, начали искать – а в кустах-то куртка порванная и кепка, все в кровище! Прочесали весь лес, даже пруд протралили, но ничего не обнаружили, а, как известно, нету тела – нет и дела. Однако местные жители начали складывать два и два, и пошли пересуды: а видели пиджак на егере? Еще третьего дня его барин на охоту надевал! А старый, старый-то, в помойке нашли, а на нем – вот те крест! – кровавые пятна... Как пить дать убил егерь кого-то до смерти, браконьера, небось, поймал да прибил, а хозяин-то большая шишка, замял дело...
И начали местные на егеря совсем другими глазами смотреть да угодья его по ночам стороной обходить...
***
Ну а особое внимание привлекали рассказы тех, кто сезон, наоборот, не закончил. Ведь охота на зимующих уток, гусей и бекасов шла аж до марта...
– И вот приехали мы с товарищем на болота, но в том, что касается бекасов, обнаружили лишь полное отсутствие всякого присутствия. Но это нас не очень расстроило, потому что на заливе держались тысячные стаи черной казарки. Но взять их было сложновато – кормились они в полях, на совершенно открытом месте, на выстрел не подпускали. Мы решили – устроим загон: сами затаимся, а кучера пошлем с другой стороны, толкнуть птиц на нас. Но ничего толком не вышло. Причем что обиднее всего: гуси-то проходили ну почти что на выстреле, буквально чуть-чуть – и можно стрелять...
Делать нечего – поехали в гостиницу. Смотрим – вывеска: «Оружейный мастер и магазин». Зашли, спрашиваем: нет ли дальнобойного ружья, на гусей. Оказалось, есть, двустволка 8-го калибра, которую мы немедленно и приобрели.
На следующий день все шло как по писаному. Гусей мы нашли на поле, по которому проходила канавка, а по берегу ее росли кустики – реденькие, хиленькие, а все укрытие. Кинули жребий – другу выпало стрелять, мне – в загон (кучеру мы уже не доверяли). Друг мой пролез берегом канавки и притаился за кустом. Я потихонечку, потихонечку, галсами приблизился к гусям, они встали на крыло и пошли как по ниточке, низко и неспешно, прямо на стрелка. Слышу – бабах, дым столбом, одна казарка падает!
Думаю, сейчас как даст вторым в самую кучу... А друг молчит. И вообще, гляжу, что-то его не видать нигде.
Подъехал поближе, смотрю – а он поднимается из канавы, весь с ног до головы в черной жидкой грязи, и льдинки сверкают, как брильянты у принцессы на балу. Это он в азарте выстрелил как был, прямо сидя на корточках, его отдачей в канаву и снесло.
Вылез он из канавы, смотрит на меня и говорит хладнокровно так:
– Спорю на что угодно – с 12-м калибром взял бы пару!
***
Ну и чем ближе становилось утро и чем меньше – напитков в бутылках, тем более бородатыми и менее заслуживающими доверия становились анекдоты.
– Один мой знакомый путешествовал по Средиземноморью и прослышал, что в Албании сказочно богатые охоты на зимующего вальдшнепа. Охотиться там, правда, непросто, потому что это вроде как запрещено из соображений безопасности – пошаливают-с. Местные пастухи, видите ли, на самом деле бандиты и контрабандисты под прикрытием, и беззащитного странника-де мигом похитят и будут требовать выкуп. Но если дать денег местной администрации, то она выделит для охраны солдата с ружьем, и будет уже не страшно. Правда, придется еще нанять этих самых пастухов в качестве загонщиков, вместе с собаками. А собаки у них вообще-то натравлены на охрану стад и от того жутко свирепые, только дай кого разорвать – причем ценятся так высоко, что за убийство собаки наказание как за убийство человека. И вот, значит, мой знакомый охотился себе на вальдшнепов, как вдруг собака местного жителя набросилась на него, как какой-то дикий зверь. Знакомому ничего не оставалось, как в порядке самозащиты ее застрелить. Но застрелить-то просто, а вот что дальше делать? Вернее, что сделают с ним местные за собаку? Решил он ее закопать и сказать, что ничего не видел. Но не успел он вырыть яму, как нелегкая принесла на это место хозяина собаки...
– Ну и что хозяин?
– Что-что… Пришлось и хозяина закопать…
