Охота с оленем-манщиком – один из наиболее интересных и самобытных видов охот, практиковавшихся северными аборигенами. Многие исследователи считают, что именно с этих охот начиналось классическое северное пастбищное оленеводство. К сожалению, она не практикуется уже как минимум полстолетия, однако в пятидесятые годы XX века была еще достаточно распространена.
Олень-манщик – это своего рода «подсадная утка» охотника на северного оленя. Им становился полностью одомашненный, более того – «ручной» олень, абсолютно повиновавшийся своему хозяину. Этот олень выступал для охотника иногда прикрытием, иногда приманкой, а иногда и непосредственно убийцей своих диких сородичей.
Применение оленя-манщика в недавнее (относительно недавнее, конечно!) время широко практиковалось у таких народов нашей страны, как нганасан, энцев, эвенков и эвенов. Раньше практика охоты с приманиванием диких оленей при помощи домашнего, похоже, была распространена практически у всех народов тундровой и лесотундровой зоны нашего континента.
Таймырские аборигены, как рассказывает исследователь их культуры Юрий Симченко, чаще всего в качестве манщиков употребляли тренированных самок оленей – важенок. Важенок, близких по окраске к дикому оленю, летом начинали обучать «ходить» на специальном ремне с особым наголовником. Длина ремня манщика достигала 30-50 метров.
Тренировка оленя-манщика заключалась в обучении животного подчиняться охотнику, управляющему им с помощью ремня, и не наступать на «манчишный ремень», что тоже имело значение.
Охотник сначала просто водил оленя на ремне, ударяя его всякий раз, когда олень наступал на ремень. Обучив его не наступать на ремень, охотник учил оленя подчиняться движениям самого ремня. Самое простое в этой тренировке было обучить оленя двигаться в левую сторону. «Манчишный ремень» прикреплялся с левой стороны наголовника, и охотник, натянув ремень, заставлял оленя поворачивать. Все приемы управления оленем начинали отрабатываться на коротком ремне, то есть охотник отпускал оленя на 3-4 м от себя и «понуждал» при тренировке копьем (то есть или покалывал, или колотил древком). Обучив оленя поворачивать влево, охотник принимался за более сложные приказы: принимать то или иное положение, стоя на месте, двигаться с различной скоростью, останавливаться, возвращаться и т. п. Обучение оленя носило сугубо индивидуальный характер. Управлять достаточно умело оленем-манщиком мог только обучивший его человек. Можно себе представить, сколько упорства, труда и мастерства требовалось для того, чтобы дрессированный зверь подчинялся каждому движению руки хозяина, держащего конец тридцати- а то и пятидесятиметрового ремня.
Нганасаны охотились при помощи манщика с копьем или луком, а позже – с ружьем. Охотник, прикрываясь зверем, почти вплотную подходил к дикому оленю с подветренной стороны и поражал его. Приемы маскировки и подхода были такими же и у ненцев, и у саамов, и у юкагиров.
О юкагирской охоте с оленем-манщиком полярный исследователь севера Сибири XIX столетия М.М. Геденштром сообщал следующее: «Оленей бьют с помощью домашнего оленя (манщик), который, заслонивая собой хозяина своего, подводит его к табуну диких оленей. Сие средство употребляют одни юкагиры, прочие же загоняют табун оленей собаками в озеро, где, настигая в лодках, колют узкими копьями (покалюга), или во время странствования оленя ожидают их в известное уже время при реках, где во время переправы ставят их против быстрины и колют вдруг целые табуны».
Олени-манщики были известны также корякам и чукчам. Французский путешественник Бартоломео Лессепс, который ухитрился в 1787-1788 годах пересечь всю Россию – от Петропавловска-Камчатского до Санкт-Петербурга, следующим образом описывал охоту у коряков Охотского побережья.
«В стаде почти всегда находятся три или четыре оленя, прирученных к ловле. Инстинкт сего животного непонятен: если он встретится с диким оленем, вдруг, скрывая все знаки своего обмана, подражает ему в щипании травы, в бегании и во всех движениях, а тот подходит к нему ближе, не примечая сих сетей; тотчас они играют вместе, сцепливаются своими рогами, расцепляются, сходятся опять, бегают и друг за другом гоняются. В сих игривых беганиях прирученный олень мало-помалу приводит свою добычу против ружья звероловца. Проворнейшим оленем ловят и живых; для сего вешают на рогах сего петлю, которую он, играя, надевает на рога своего противника; чем более он старается вырваться, тем более узел затягивается, и тем другой сильнее тащит его к себе, чтобы дать время придти к себе своему хозяину»…
Об охотничьих оленях у эвенков Ю. Симченко пишет, что манщик-самец или важенка подбирались так, чтобы они по окраске походили на дикого оленя. Когда охотник замечал стадо диких оленей, он против ветра пускал манщика к ним. Манщик все время находился на привязи у охотника, который полз следом. Хороший охотник с искусно дрессированным манщиком мог убить много оленей из стада, раньше, чем остальные дикие олени это обнаруживали. В этих случаях при охоте употребляли обычно не ружья а луки.
Известны также способы использования необученных домашних оленей при промысле диких.
Этот вид охоты заключается в том, что для промысла используются необученные двух-трехлетние быки. У нганасан таким быкам или вешали на рога петлю ремня, закрепленного на олене, или укрепляли на рогах ножи. Иногда, чтобы вызвать диких самцов на борьбу, на рог домашнего оленя надевалось кольцо из кожи полового члена дикого самца, а рога и голова смачивались мочой оленей. Такой бык в разгар гона пускался в стадо диких, где вступал в драки с самцами, раня их, или запутывая рога ременной петлей. Роль охотника в этом случае сводилась к тому, чтобы подобрать или добить добычу. Чтобы домашний олень не убегал с дикими, ему к ноге привязывали ремень с толстым плетеным узлом. Охотник вынуждал оленя медленно приближаться к стаду «дикарей», сдерживая его «манчишным ремнем», и отпускал ремень, когда олень входил в стадо. Если отпущенный домашний олень пытался убежать, ремень с тяжелым узлом обвивался вокруг его ног и вынуждал остановиться.
Точно так же охотились долганы, ненцы и некоторые группы эвенков. Тимптонские эвенки, по сообщению этнографа Л.Д. Николаевского, применяли необученных домашних оленей не только во время гона. Они использовали их иногда и летом, разыскивая оленей в гольцах. Домашний олень на длинном ремне подпускался к диким, а затем охотник подтягивал его к себе на расстояние выстрела, если к домашнему присоединялся дикий олень.
У эвенков таким манщиком был бык, теленком оставшийся без матери и выращенный человеком. Это животное обучали к ношению петли (хуркатча) на рогах и использовали в качестве манного животного.
Осенью, когда начинался гон и быки собирали возле себя гаремы, на рога манщика укрепляли натертую хвоей петлю, и охотник осторожно подпускал его к стаду. Но самец-хозяин гарема вступал с манщиком в поединок, и в результате на рогах дикого оленя затягивались петли. Тогда охотник, наблюдавший за процессом, выскакивал и приканчивал дикого, схваченного предательской петлей бойца.
И, как я уже упоминал, еще более интересным развитием этого метода было укрепление на лобовых отростках оленьих рогов специальных ножей. Вооруженный таким образом олень-манщик вызывал во время гона на поединок дикого самца и убивал его в самом буквальном смысле слова.
Постепенно эта охота ушла в прошлое. Но значение ее в становлении культур народов Крайнего Севера является совершенно неоценимым. По-видимому, она сыграла решающую роль в развитии такого огромного пласта культуры у северных народов, как домашнее оленеводство. Она требовала превосходного знания повадок зверя, ювелирных навыков управления животными, недюжинного терпения и физической тренировки. Именно эти обстоятельства и привели к тому, что она ушла в прошлое, вслед за другими охотами, требовавшими умения «сливаться» с природой и повышенного мастерства. На смену им пришли методы, рожденные скоростью и техническим прогрессом.
Интересно, что когда я задал вопрос «а что вы знаете об охоте с оленем-манщиком» в охотничьем разделе сайта guns.ru – крупнейшем оружейном сайте Рунета, – мне не ответил ни один человек…
