Благодаря Голливуду, а также итальянским производителям «спагетти-вестернов», карабины со скобой Генри (lever-action repeating rifle) для всего мира стали одним из символов Дикого Запада, страны бескрайних прерий, ковбоев и краснокожих. Тем интереснее история винтовки, получившей к своему названию приставку «русский». Winchester Model 1895 Russian – встречайте аплодисментами, дедушка их заслужил.
Когда говорят о модели 1895 года, обычно первым вспоминают Джона Мозеса Браунинга. В самом деле: «девяносто пятый» стал очередным крайне удачным творением великого американского конструктора. А также последним левером в его творческом списке: в дальнейшем Браунинг этой схемой не занимался.
Однако модель 1895, – это и повод вспомнить ещё одного, лишь чуть менее легендарного заокеанского оружейника: Уильяма Мейсона. Хотя Мейсону не довелось оставлять своё имя на оружии так часто, как это делал Браунинг, одно лишь его участие в разработке патрона .45 Colt и револьвера для него – «Миротворец», он же модель 1873 года, он же Colt Single Action Army – вполне достойно занесения в список великих оружейников. А ведь ещё были New Line, первый успешный серийный американский револьвер двойного действия М1877 и много чего ещё. Но… где-то у менеджеров Colt не сошлись в гороскопах звёзды с планетами, так что с 1882 года Мейсон перешёл в Winchester. Первоначально предполагалось, что с помощью Уильяма винчестеровцы смогут догнать и перегнать кольтовских жеребцов на рынке револьверов. Но судьба распорядилась иначе: примерно в тот же период Winchester начал работать и с Джоном Браунингом, чьи творения были потенциально очень многообещающи… но в своём исходном виде не всегда подходили под возможности реального производства. И если в Бельгии окончательной доводкой идей Браунинга выпало заниматься Д. Сэву, то в Winchester именно Мейсон стал тем человеком, благодаря которому мир увидел целый ряд «браунинговских» конструкций. Одной из которых и стал «девяносто пятый».
Предпосылки для его появления были достаточно просты и очевидны. Американцы любили леверы, любили оружие со скобой Генри, но… классический для этих систем подствольный трубчатый магазин плохо совмещался с новыми типами боеприпасов, патронами с капсюлем в центре гильзы и остроконечной пулей. Эта проблема доставила немало хлопот не только американцам. В России, например, очень удачный проект Владимира Квашневского по переделке «берданки» в магазинную винтовку был в итоге отвергнут, когда в ходе войсковых испытаний у двух винтовок опытной партии взорвались патроны в подствольном магазине.
Но вернёмся на фирму Winchester и к Браунингу. Джон Мозес прекрасно понимал, что расширить возможности леверов можно лишь за счёт патрона. Точнее, патронов – набирающих всё большую популярность мощных винтовочных патронов на бездымном порохе, с хорошей баллистикой «остроносых» пуль. В итоге новый «винчестер» получил не подствольный, а коробчатый магазин, расположенный в центре оружия. Казалось бы, ничего особенного в этом нет, в 1895-м такие магазины уже вполне себе «прописались» на многих армейских винтовках. Но для фирмы, многие годы производившей леверы с подствольными магазинами, шок был примерно того же уровня, как если бы в наши дни фирма Apple объявила, что новый айфон будет работать на китайской версии «Андроида». На фоне такой грандиозной ломки дизайнерских традиций тот факт, что новый «винчестер» стал первой винтовкой фирмы, изначально спроектированной под новые патроны бездымного пороха с высокими рабочими давлениями, выглядел незначительной мелочью.
Характерно, что уже первые варианты «девяносто пятого» использовали армейский патрон .30-40 Krag. Но американские военные отнеслись к идее левера под мощный патрон с традиционным для себя скепсисом. Некоторое количество «девяносто пятых» было закуплено в 1896 году для национальной гвардии. Жареный петух клюнул Департамент вооружений только после начала американо-испанской войны 1898 года, когда руководство армии США внезапно поняло, что «у нас война, а мы не готовы» – в смысле, новых магазинок «Краг-Йоргенсен» хватает лишь для регулярных частей, а добровольцам и нацгвардии можно выдать только старые «трапдоры». Почуяв, куда ветер дует, Winchester быстро «толкнул» армии партию в 10 000 «девяносто пятых» под стандартный армейский патрон. Первые 5000 винтовок были поставлены к концу сентября 1898 года… но поскольку война официально завершилась ещё 12 августа, получилось как-то нехорошо.
Правда, оставались ещё Филиппины, где местные повстанцы, особенно мусульманские, уже начали бороться с американцами с ничуть не меньшим энтузиазмом, чем до этого резали проклятых испанских колонизаторов. Но прежде чем отсылать «винчестеры» на настоящую войну, военные решили провести сравнительные испытания М1895 с армейскими «Крагами» и флотскими винтовками системы Ли. Результаты испытаний оказались настолько разочаровывающими, что в итоговом рапорте «модель 1895» была названа непригодной для военного использования. На всякий случай сотню винтовок всё же отправили на Филиппины, для полевых испытаний в 33-м добровольческом пехотном полку. Отзывы из войск были выдержаны ровно в том же стиле: «отказы из-за загрязнения… трудно чистить в полевых условиях… точность и дальность ниже, чем у „Краг-Йоргенсен“». Почитав такие отзывы, командовавший американским «ограниченным контингентом» генерал Макартур отправил «девяносто пятые» обратно в США. В итоге купленные американской армией М1895 были вскоре проданы как военные излишки… на Кубу, для войны с которой когда-то приобретались – а уже оттуда пошли по рукам.
К счастью для фирмы Winchester, далеко не все стрелки, как гражданские, так и не очень, разделяли сомнения военных. Очень многие просто радовались, что из их любимых леверов наконец-то можно палить мощными дальнобойными патронами. Одним из таких людей стал Тедди Рузвельт, будущий президент США, а в тот момент удачливый политик, стрелок, заядлый охотник и командир полка добровольцев. Рузвельт не только взял с собой «девяносто пятый» на войну, но «подсадил» на него многих однополчан: в частности, одну из своих винтовок он подарил губернатору Кубы, генералу Вуду, своему первому командиру. Сформированные в 1901 году «Аризонские Рейнджеры» также выбрали своим штатным оружием «модель 1895» под .30-40 Krag – и вряд ли простым совпадением был тот факт, что семеро из них были ветеранами Rough Riders, «мужественных всадников» Тедди Рузвельта.
Заметим, что «девяносто пятые» вполне уважали также и по другую сторону границы: мексиканские революционеры, как и президент США, были большими поклонниками рычажных «винчестеров», однако более старые модели заметно проигрывали в дальности стрельбы «маузерам» правительственной армии Диаса. Для тех читателей, кто знаком с последним «боксёрским» рассказом Джека Лондона «Мексиканец» – или хотя бы с одноимённым советским фильмом 1955 года, – можно добавить, что в числе прочего оружия для революции на выигранные юным Фелипе деньги наверняка были закуплены и «девяносто пятые» – в основном те самые, «кубинские». Мексиканцы успели вдоволь пострелять из них не только по своим соотечественникам из правительственных войск, но и по бывшим владельцам – американским военным из «экспедиции» генерала Першинга.
Но в США к тому времени больше интересовались возможностями «девяносто пятого» на охоте. И тут снова надо вспомнить о Тедди Рузвельте – точнее, о предпринятом им в 1909–1910 годах африканском сафари. На фирме Winchester об этой поездке узнали раньше других – из письма личного секретаря Рузвельта.
To: The Winchester Repeating Arms Company
From: William Loeb, Jr. Secretary to the President.
Date: July 16, 1908
Gentlemen:
The president is going to Africa... He probably has all the rifles he needs but his son has not. Before deciding what he will buy, the president would like to see your catalog... Will you send your catalog to the President at Oyster Bay...?
Signed: Loeb
Не только женщинам бывает сложно вовремя остановиться при шопинге: начав с мысли прикупить несколько винтовок для сына, Рузвельт-старший в итоге получил от фирмы Winchester пятнадцать ящиков с винтовками, патронами, запасными частями, а также всем, что, по мнению фирмы, могло пригодиться в дикой-дикой Африке. Среди прочих винтовок там имелись также «девяносто пятые» под сравнительно новый патрон .405 Win. Также известный как .405 WCF, этот патрон, специально разработанный для «модели 1895», был в тот момент одним из самых мощных боеприпасов – и Рузвельт по достоинству оценил его возможности. Впоследствии фирма Winchester в своих рекламных кампаниях неоднократно использовала цитату из его книги, где «девяносто пятый» под .405 называется «лекарственным ружьём» для львов.
Но даже несмотря на рекламную кампанию самого президента США, все достижения по продаже М1895 до начала Первой мировой бледнеют перед главной сделкой в истории «девяносто пятого» – контрактом с Россией.
О «винтовочном голоде» в русской армии написано немало. Достаточно вспомнить, к примеру, книгу В.Г. Фёдорова с красноречивым названием «В поисках оружия». Сам Владимир Георгиевич в начале войны был командирован в Японию, где занимался организацией поставок «арисак». А вот внимание коллег Фёдорова в США привлёк «девяносто пятый».
Разумеется, наилучшим вариантом был бы заказ винтовок системы Мосина. Но «трёхлинейки» в Америке не производились, развёртывание их выпуска требовало времени, а винтовки фронту нужны были «здесь и сейчас». Уже 13 ноября 1914 года русское правительство заключило первый контракт на поставку 100 000 «винчестеров» М1895, адаптированных для использования штатного патрона «трёхлинейки» 7,62×54R. Второй контракт ещё на 200 000 винтовок был заключён 27 августа 1915 года. Кроме винтовок, фирме Winchester достался также контракт на 300 миллионов патронов к ним.
Благодаря этим двум сделкам именно Россия, точнее территория Российской империи, к 1917 году стала местом наибольшей концентрации «девяносто пятых»: американцы до начала революции успели отгрузить почти все винтовки, почти 294 тысячи, а также больше половины патронов. Чуть больше 6000 было забраковано русскими инспекторами по различным причинам. Учитывая, что забракованные винтовки впоследствии были без проблем проданы на гражданском рынке, а также некоторые «странности» приёмки, некоторые американские исследователи полагают, что инспекторы подобным «требовательным» подходом пытались добиться взяток от фирмы.
В Российской императорской армии к «американкам» отношение было двоякое. С одной стороны, все те недостатки, которые нашли у «девяносто пятых» американские военные, у нас проявились ещё в большей степени. С другой – из-за жесточайшей нехватки автоматического оружия, особенно ручных пулемётов, способность левера к быстрой стрельбе оказалась весьма востребована на фронте. Довольно много «винчестеров» оказалось в «национальных» частях, в частности латышских. Но если точность «винчестеров» латыши хвалили, то вот по части надёжности… «После попадания грязи затвор ни открыть, ни закрыть… при стрельбе из положения лёжа клинило после 10 выстрелов…» С этими отзывами хорошо перекликается впечатление современного финского исследователя: «Конструкция заставляет задуматься, были ли эти винтовки надёжными на грязных полях Первой мировой войны или в заснеженных лесах во время гражданской войны в Финляндии».
Ну и в заключение будет не лишним привести впечатления от М1895 от одного очень известного российского стрелка:
«Обслуживание потребовало отвёртки, выколотки и чистого пространства. Явно не для крестьянина Тамбовской губернии 1913 года образца. Чтобы почистить ствол с казны, для снятия затвора нужно выбить хитро спрятанный за винтовой заглушкой штифт. Затвор „кошмар технолога“ даже не стали разбирать, убоявшись обнаружения лишних деталей, продули WD40. Вообще, сборка-разборка напоминала пазл. Ну или более соответствующую эпохе игру в бирюльки. Век девятнадцатый, эпоха ценителей механических деталюшек и полного невнимания к трудозатратам и расходу материала.
Надо сказать, уже на этапе очистки столетних отложений стало понятно, почему по результатам конкурса ГРАУ в 1891-м была выбрана конструкция Сергея Ивановича Мосина. …могу представить себе только одно уместное предназначение М95 того времени – как седельной винтовки путешественника по Африке до Англо-бурской войны.
В целом вывод о М95 – превосходно исполненный любопытный действующий механический артефакт, годный в качестве оружия ограниченного стандарта для нестроевых частей. Впрочем, подобный вывод уже делался около ста лет назад. В наше время отличное украшение коллекции или ковра на стене и предмет законной гордости владельца».
Русский охотничий журнал, июль 2019 г.
