Сказанное ниже может показаться более чем спорным или, напротив, самоочевидным – в зависимости не только от субъективных взглядов читателя на процесс воспитания легавой собаки, но и от отношения к проверенному десятками веков совместной охоты «другу человека» в целом. Я исхожу из личного, субъективного опыта практической охоты, объектом которой является вальдшнеп, а главным действующим лицом и одновременно «инструментом добычи» – легавая собака.
«Лицо» подразумевает личность, индивидуальность; «инструмент» же, даже самый совершенный, предполагает безликость, присущую всякому механизму, работа которого подчинена раз и навсегда определенному циклу и предсказуема, в отличие от далеко не всегда предсказуемого поведения под собакой того же вальдшнепа, охота на которого, таким образом, предъявляет к легавой особые требования и требует соответствующей подготовки и воспитания. Основное содержание этого процесса сводится к содействию в раскрытии собакой генетически обусловленных качеств (породных рабочих качеств и стиля работы) и приобретению навыков в практическом их применении (индивидуальная манера работы, мастерство, интеллект) на основе правильной и аккуратной дрессировки. Сверхзадача – выработка правил взаимодействия в процессе охоты на основе положительной мотивации, а не рефлекторного послушания в формате «Два Д» – «Даун» и «Дубина», как, с легкой руки А.В. Стоячко, называют свою «школу натаски» многие крымские, с позволения сказать, «натасчики» (они же зачастую и заводчики, а порой и эксперты).
Но ни один «притыкальщик», легко «натаскивающий» за 2-4 недели легавых «на диплом» по перепелу или куропатке, не возьмется поставить легавую по вальдшнепу. В то же время даже самые добросовестные и опытные натасчики избегают написания «теоретических» опусов по практической натаске: «стандартные схемы» и стереотипные шаблоны здесь совершенно неуместны. «Человек – это стиль», – утверждал Жан-Поль Сартр. Это определение не менее справедливо и по отношению к легавой, но лишь от человека и его стиля работы с собакой зависит, проявит ли последняя в полной мере преимущества своего «породного стиля» на практической охоте.
Первые 15 лет моей охоты с легавыми прошли в степных угодьях, где я имел лишь случайные встречи с вальдшнепом. Мои первые собаки – дратхаары Улисс и Фрау – изредка находили лесных куликов в посадках, и ничем особенным, кроме дальних и каких-то особенно напряженных и твердых стоек, эти встречи не запомнились. С 2006 года я открыл для себя охоту на вальдшнепа в лесных угодьях, и вот уже 10 сезонов в период пролета вальдшнепа в Крыму я провожу в лесу как минимум три, а чаще четыре дня в неделю. Первыми моими спутниками на лесных тропах и склонах балок были пойнтерица Зера и курцхаар Портер; затем дратхаары Бест и Арчибальд, пойнтера Айна-Гетера и Джо Блэк. Мне также довелось участвовать в процессе становления по вальдшнепу нескольких собак моих друзей и наблюдать на охоте за работой собак более опытных крымских вальдшнепятников, общение с которыми существенно расширило мои представления и обогатило опыт.
Не побоюсь показаться неоригинальным и повторю неоднократно высказанный тезис: «Каждая собака – индивидуальность и, соответственно, требует индивидуального подхода в процессе воспитания». Добавлю, что любую самую яркую индивидуальность можно убить в зародыше, подменив общение и воспитание содержанием в клетке и дрессировкой. Безусловно, можно приучить легавую ходить в строю и выпускать в поле исключительно для рефлекторного выполнения стандартного набора «рабочих приемов» , или же стремиться довести до совершенства работу по одному-единственному виду дичи, как это делают итальянские «кондукторы», еще недавно каждую весну оккупировавшие крымские угодья на западе полуострова. Но они преследуют несколько иные цели, чем охотники-практики.
Впрочем, здесь не место для дискуссии о противопоставлении «охотничьего» направления в кинологии «спортивному». Тем более что никакого антагонизма между ними не существует; «спортивные» собаки стараниями действительно многоопытных и профессиональных натасчиков демонстрируют максимально возможные показатели породного стиля работы. Они – авангард породы, создающий критерии отбора и дающий необходимые ориентиры охотникам, хотя актуальность этих ориентиров сугубо субъективна.
Я, например, долго охотился на вальдшнепа с пойнтером «отечественного разведения», в родословной которого фигурировали лучшие крымские пойнтеры с префиксами «ПП» и «ПЧ» («полевой победитель» и «полевой чемпион» соответственно) и фамилии известных по сей день владельцев. Но в настоящее время я стреляю вальдшнепа из-под пойнтеров – потомков собак Эгона Мюллера (по материнской линии) и тех самых «спортивных» итальянских пойнтеров, которых привозили в Крым в фургонах с Апеннинского полуострова. И сравнение – не в пользу потомка «местечковой элиты». Таким образом, подготовка легавой к охоте на вальдшнепа (и к охоте вообще) начинается с выбора щенка той или иной «линии разведения». Это весьма существенно.
Свой личный выбор пойнтеров для охоты на вальдшнепа я сделал благодаря случайности. В декабре 2010 года я охотился со своим первопольным дратхааром по кличке Бест неподалеку от села Черемисовка. Этот участок угодий как нельзя лучше подходит для работы с первопольной собакой: неширокие полосы лесной и кустарниковой поросли позволяют иметь более-менее постоянный визуальный контакт. Черно-пегого пойнтера я увидел издали и был буквально заворожен сочетанием легкости, мощи и скорости его движений. Мы немного прошлись вместе с ведущим этой собаки – и пойнтер моего нового знакомого сделал четыре работы по вальдшнепу, каждый раз становясь на приличном расстоянии от терновников и после посыла поднимая птицу стремительным рывком.
Так я познакомился с Александром Конобеевым и его пойнтером Терой, щенком подаренной владельцу известным российским пойнтеристом и соколятником Эгоном Мюллером. К тому времени Тера уже успела одержать победу на Крымских республиканских состязаниях по куропатке, однако более на состязания не выставлялась из-за разногласий с местным кинологическим «истеблишментом». По той же причине Тера лишь единожды была повязана (с ПЧ Виконтом Загальской). От этой вязки произошла ПЧ Юта Телика, которая в свою очередь, будучи в 2012 году повязана с титулованным итальянцем Клементом Аристанисом, дала блестящий помет. С пойнтерами этого помета команда Белогорска заняла 1-е место на «Кубке Крыма 2015». Мое стремление охотиться с пойнтером, происходящим от Теры Конобеева, также осуществилось: одна из собак из этого же помета, черно-пегая Айна-Гетера, уже с 2012 года является моей постоянной спутницей в степных и лесных угодьях.
Правильность моего «случайного», основанного лишь на личных впечатлениях выбора, идущего вразрез с «добрыми советами» и «квалифицированными» рекомендациями авторитетных крымских «мэтров» и «специалистов по экспертизе и натаске» рангом пониже, подтверждают не только результаты охоты, но и, например, мнение небезызвестного Жана-Клода Дарригада, который в 2013 году провел по приглашению учредителей Киевского питомника пойнтеров «Атом Ветра» М. Мордовина и И. Влащенко три дня на охоте в Крыму. В течение всех трех дней охоты Дарригад, охотясь в обществе А.Конобеева, стрелял вальдшнепа из-под Теры, так как остальные участники мероприятия, сославшись на «неопытность по молодости» своих пойнтеров, каждый раз удалялись на другие участки угодий. За прощальным столом Дарригад несколько раз произнес тосты в честь Теры и в заключение публично предложил ее владельцу принять в натаску пойнтеров из Франции… Уместным будет заметить, что А. Конобеев никогда не брался за натаску чужих собак и считает себя лишь «рядовым охотником», как и его учитель и наставник Л. Телик из Евпатории, владелец великолепной Юты, перечисление всех титулов и побед которой заняло бы слишком много времени.
Теперь, когда время расставило все по местам и благодаря более-менее справедливому судейству приезжих экспертов на Всеукраинских состязаниях последних лет и на открытых чемпионатах уже в составе Российской Федерации, видно, «кто есть кто» не только в поле, но и на «пьедестале почета». Остается только сожалеть, что от Теры был получен лишь один помет, в то время как представители крымской местечковой «элиты» – потомки собак тех самых «авторитетов», оккупировавших местное отделение Федерации охотничьего собаководства Украины, вязались «почем зря» и, что называется, «впаривались» наивным охотникам. Подобная ситуация сложилась в Крыму применительно практически ко всем породам легавых. Но это – тема для очень отдельного разговора. А наша задача – обратить внимание читателя на значение правильного выбора легавой той или иной породы для охоты с точки зрения генетически обусловленных, передающихся по наследству качеств, которые затем предстоит «раскрыть» в процессе общения, дрессировки, натаски и охоты. Залог правильности этого выбора – вдумчивое изучение существующих линий разведения, анализ информации, которую можно получить на породных форумах и в клубах, посещение различных состязаний и выставок и, наконец, личное знакомство с собаками, от которых предполагается получить потомка, вплоть до наблюдения за ними в процессе охоты.
Воспитание в легавой качеств, которые впоследствии сделают ее полноценным участником охоты, начинается с первых минут после того, как щенок попал в дом своего хозяина. Щенок, конечно, является носителем генетически заложенных качеств: общих породных и сугубо индивидуальных, но не менее важны и «социально обусловленные», приобретаемые в процессе воспитания (или в отсутствие такового) качества. Это – параметры индивидуальности: характер, интеллект, а позже, что крайне важно на любой охоте, и индивидуальная манера работы, значение которой первостепенно при охоте на вальдшнепа, где именно индивидуальные особенности легавой проступают отчетливо. Собака, отлично работающая в поле по перепелу и сносно по куропатке, может оказаться совершенно беспомощной на охоте на вальдшнепа в лесных угодьях – все зависит от особенностей подготовки. Здесь уместно вспомнить неоднократно слышанное мной от одного из опытнейших крымских натасчиков Л.И. Телика: «В первую очередь натаскивать нужно хозяина, потом уже собаку».
По наблюдениям, сделанным в процессе постановки по вальдшнепу моих собак, как пойнтеров, так и дратхааров, с момента первых «случайных» встреч с вальдшнепом до проявлений осознанного, целенаправленного, умелого поиска в лесу, условно говоря – до первой ступени на пути к мастерству, проходит в среднем два месяца. Это – в период массового пролета вальдшнепа и трех-четырех полноценных охотничьих дней в неделю. В первой декаде декабря первопольную собаку уже можно выставлять на испытания – подобная традиция сложилась в нашем коллективе с 2010 года, когда мой полуторагодовалый дратхаар Бест в числе прочих собак получил вполне заслуженный диплом 3-й степени по вальдшнепу. Через год я выставлял на испытания другого дратхаара – Арчибальда, с которым до того практически не занимались. Пес год жил в вольере в усадьбе, где я в то время работал управляющим. Я не мог позволить прямому потомку знаменитого Боя Н.В. Шпарева влачить декоративное существование и на сезон забрал собаку к себе. В декабре, несмотря на существенные различия в манере работы, Арчи заслужил «трешку», кстати, со вполне сходными баллами. Вот на примере Беста и Арчи и попробуем установить, какими особенностями воспитания обусловлены во многом типичные для разных собак различия в манере их работы и каким образом в процессе домашнего воспитания можно создать предпосылки для формирования желаемого стиля работы легавой по вальдшнепу.
Несмотря на почти полное отсутствие общения в первые месяцы жизни, Арчи с первых выходов в поле проявил исключительные контактность и послушание – качества, явно врожденные, унаследованные от Боя. Однако, несмотря на все мои старания, он остался недостаточно самостоятельным для истинного «вальдшнепятника», безынициативным (в отличие от отца), хотя и очень надежным помощником. Ширина его поиска в лесу не превышала в лучшем случае 30-40 метров, а особенно удручали постоянные в ущерб поиску «проверки» – выходы из крепей на тропу с целью удостовериться, что ведущий не потерялся. Обладая отличным чутьем, Арчи, тем не менее, как минимум вдвое уступал дерзкому и в меру своенравному Бесту в эффективности работы по вальдшнепу, а именно – в количестве найденной в единицу времени птицы.
Иным было «детство-отрочество-юность» Беста, прошедшие в доме и на поросшем бурьяном участке, где уже в возрасте трех месяцев он умел в самых дальних и «крепких» углах находить замороженные в перьях тушки вальдшнепов. Бест рос в компании пойнтерицы Зеры и курцхаара Портера, причем с первой он пускался в поле, а со вторым – в заросли. Это обусловило широту поиска – челнок с крылом не менее 300 метров в поле и безоговорочную готовность идти напролом в любые крепи с перового выхода «под ружьем», когда в возрасте шести месяцев Бест сработал своего первого вальдшнепа. Несколько забегая вперед, скажу, что появившиеся позже пойнтеры – Айна-Гетера и Джо Блэк, со «щенячьего» возраста выгуливавшиеся в зарослях вместе с дратхааром, также не видят в колючках сколь-нибудь серьезного препятствия для поиска вопреки стереотипам (или предрассудкам) относительно исключительно «полевой» ипостаси пойнтеров. Впрочем, в поле они демонстрируют широту и скорость поиска, вполне подобающую потомкам «спортивных» пойнтеров.
Таким образом, основными задачами начального этапа воспитания легавой для охоты на вальдшнепа, предшествующего выходу в угодья под ружьем, являются, помимо само собой разумеющегося усвоения «курса начальной дрессировки», создание навыков самостоятельного ориентирования в поиске в условиях лесных угодий без потери контакта с ведущим, что можно отнести к «технической» стороне вопроса наряду с формированием совокупности психологических качеств, которые позволят собаке в будущем полной мерой раскрыть потенциал, заложенный в ней генетически. Задрессированный раб, не способный к самостоятельным решениям, работающий накоротке и с оглядкой на ведущего, совершенно не пригоден для полноценной охоты на вальдшнепа.
«Русский охотничий журнал», апрель, 2016
