В первое поле я не помышлял о вальдшнепах. Я прекрасно помнил наставления экспертов «в лес не ходить, заниматься только в поле и в лугах», поэтому, после щенячьего поля, когда из-под щенячьих страстных стоек немало пострелял куропаток, уже с годовалой собакой бывал в заливных лугах и стрелял бекасов, а как только стали убирать поля, переключился на куропатку, надеясь уже размеренно прибрать собаку в руки и, главное, остановить сумасшедшую гоньбу.
Но на первом же поле столкнулся с неразрешимой проблемой: мой бретон «жадничал». Он быстро находил куропатку, практически не сталкивал её, но как только я приближался на расстояние двух-трёх выстрелов, он самостоятельно сходил со стойки и поднимал птицу. В некоторых случаях птица бежала, чем и провоцировала его на гоньбу, но в остальном он будто бы специально поднимал птицу, чтобы погонять. Гонял он с голосом и самозабвенно. Переместившуюся стайку сопровождал с лаем и тут же опять поднимал её. Доходило до четырёх перемещений стаи на одном поле. Ни крик, ни свист он не слышал. Что мне помогало образумить собаку, так это то, что куропатка после нескольких перелётов возвращалась на своё первоначальное место и собака, преследуя её, набегала на меня. Тут-то я и задавал ему хорошую выволочку и, нацепив поводок, уходил в расстроенных чувствах с поля. Крепкие стойки бывали, только если собака причуивала птицу за канавой или в высокой траве. Но и тогда случались очень досадные моменты. Сбитую птицу пёс мог игнорировать, а за летящей стайкой уходил азартным галопом и с голосом.
Приготовившись провести весь сезон «в сапогах», я просто не мог охотиться. Поощрять такое поведение выходами в поле было нельзя, а наказание просто не действовало. Нужно было что-то предпринимать. И вот, после нескольких консультаций с ведущими легашатниками, я, отложив радикальный электроошейник на самый крайний случай, опять взялся за корду, с которой и я, и собака раньше почти не занимались.
На городском пустыре, где обитало несколько куропачьих выводков, я бегал с собакой на длинной верёвке больше недели. И это дало определённые результаты. Арто волей-неволей даже «под птицей» стал слушаться свистка. Ему «пришлось» ждать меня на стойке, пока я перебирал натянутую верёвку. Дрожа, он ждал, пока я его похвалю на стойке и поглажу, чтобы со всей дури рвануть к птице. При посыле со стойки я его не переворачивал на корде, но плавно придерживал. Эти рекомендации Дениса Пащенко пошли на пользу и мне, и собаке. Как он впоследствии заметил: «собачке полегчало»! И мне тоже.
И вот в очередной раз я в поле. Укладываю собаку и свистком посылаю в поиск. Через несколько минут стойка, я подхожу – Арто твёрдо стоит. Вот они, триумф и гордость начинающего натасчика! То, что произошло дальше, было неожиданно и испортило весь мой предыдущий труд. Из купинки бурьяна прямо посреди стерни поднимается лунь, от него, как брызги фейерверка, в разные стороны начинают подниматься куропатки и, перелетая на пару метров, тут же падают в стерню. Бретон не выдерживает этого представления, бросается к луню и пытается поймать вылетающих куропаток в воздухе. После невообразимых кульбитов и собачьего визга лунь улетает, а бретон опять гонит с голосом дичь за горизонт. После нескольких перемещений стайка налетает на меня, Арто, высунув язык, пытается пробежать мимо, но, остановленный бранными командами, получает сильнейшую взбучку. Собака на поводке, и мне нужно только держать себя в руках. С завтрашнего дня мне опять предстоит работа с кордой. Возможно, это затянется надолго и уже не даст желаемого результата. В этих раздумьях я иду к машине через заросли осинника, в которых собака неожиданно натягивает поводок и становится. То, что это вальдшнеп, я понимаю сразу. А вот что же делать дальше, подсказывает мне инстинкт экспериментатора. Я отцепляю поводок.
И это второй неожиданный поворот за этот день. Арто стоит. «Пиль!» – и после стремительной подачи птица поднимается вертикально вверх. Собака смотрит на кроны деревьев и нехотя выполняет команду «лежать». Так ведь эдак жеж можно охотиться! И вроде бы всё очень неплохо получилось!
В следующий день я надел на Арто «бипер» и с удивлением по его сигналам убедился, что в лесу собака меня хорошо контролирует, реагирует на свисток, ходит, насколько позволяет лес, челноком, хоть и менее страстно, но всё-таки хорошо работает по вальдшнепу. В этот первый день в лесу было восемь работ. Стрелял я по четырём, а взял только двух вальдшнепов. Сказалось отсутствие опыта стрельбы по этой удивительной птице. Собака выполняла все команды.
На следующий день собака не только предоставила мне возможность взять ещё пару птиц, но и подала в руки обоих из густого кустарника.
Конец октября, ноябрь и до окончания сезона я занимался только вальдшнепом. Всё время Арто показывал одинаково страстную и достаточно ровную работу по вальдшнепу. Редко сталкивал птицу, твёрдо стоял, заставлял птицу запасть, позволяя мне заходить с удобного для стрельбы места. Неоднократно я видел запавшую птицу под стойкой, когда собака смотрит ей в один глаз, а я в другой.
Я не заметил, что вальдшнеп боится звуков бипера. Услышав сигнал, я подходил к собаке и рассматривал направление стойки, а потом, сориентировавшись, выбирал, откуда подойти для удобной стрельбы. Как правило, птица не взлетала. И только после посыла был быстрый подъём или собака подводила меня к отбежавшей птице.
Стрельба моя существенно улучшилась после перехода на патроны «дисперсант № 10» фирмы «Феттер» и самоснаряжаемые патроны с дробью № 9 на пыже «био». Всю сбитую с крыла птицу Арто замечательно находил и приносил. Но в большинстве случаев вальдшнеп был бит чисто. Моё ружьё ИЖ-12, в котором я подогнал приклад, не доставляло мне никаких неудобств до этой охоты. В случае же с вальдшнепом я часто жалел о чрезмерно длинных стволах (хотя их длина не самая большая, всего 71 см), которые в условиях плотной растительности и быстрой стрельбы не такие разворотистые, как хотелось бы.
У собаки появились свои приёмы при работе на опушке леса или вдоль полосы кустов. Сначала Арто несколькими параллелями простреливал поле, ориентируясь против ветра, а потом уходил в чащу, где двигался тоже галсами, но уже по направлению ко мне. Это позволило мне добывать не только вальдшнепов, но и зайцев, которые хоть и недолго, но всё же выдерживали стойку. На открытых местах собака по-прежнему страстно искала куропатку. И если на поле был фоновый запах, то расширяющийся поиск заканчивался стойкой. И, похоже, вальдшнепиная охота пошла на пользу бретону: стойки были твёрдые, собака не «жадничала», при этом стремительная подача птицы под выстрел сохранилась, но и гоньба не прошла.
Пролёт вальдшнепа был растянут из-за тёплой погоды до самого начала декабря. Я только один раз нашёл что-то похожее на высыпку. Это был небольшой заболоченный лесок, с двух сторон зажатый кукурузными полями. Около десятка работ в этом леске были и в еловом гущаре, и по опушкам, в кустах лозняка на мочажинах. Взяв в этих тяжёлых условиях пару птиц, я решил поискать другие высыпки, но только потратил охотничий день, добыв неожиданно из-под стойки рябчика. Вернувшись через день в это же место, я увидел только одну работу, из-под которой и взял слонку.
Сезон был насыщен. Я действительно пережил несколько сильнейших разочарований вначале и был вознаграждён неожиданно прекрасной охотой в конце. Молодая, первопольная, чрезвычайно страстная собака доводила меня до гнева и ярости, которые заканчивались унынием и тоской о напрасно потерянном сезоне в начале сентября, а в октябре показала множество великолепных работ, за которые я готов был целовать и носить её на руках, и позволила добыть семнадцать вальдшнепов, не считая нескольких десятков куропаток и бекасов.
Русский охотничий журнал, ноябрь 2018 г.
