Все понимают, что нет на Земле одинаковых людей. Есть добрые и злые, темпераментные и спокойные, сильные и слабые и т. д. Но что это в полной мере относится к легавым собакам, причём в пределах одной породы, я себе представить не мог. Понял я это после того, как в моём доме на протяжении 40 лет жили три ирландских сеттера, с которыми я охотился беспрерывно и помногу.
Как писал великий русский писатель С.Т. Аксаков: «Собака – это душа охоты». Суть этого выражения понимает каждый охотник с легавой по пернатой дичи. С годами его осознал и я. Но обо всём по порядку. В моей семье ни близкие, ни дальние родственники никакого отношения к охоте не имели. В семье эта тема не затрагивалась. И вдруг однажды...
Это было в далёком 1954 году. Приближалось окончание зимней сессии. В нашей тёплой студенческой компании оживлённо обсуждалось, как провести грядущие зимние каникулы. Предлагаемые варианты меня не вдохновляли. Но когда я услышал, что один из наших однокурсников едет на охоту, решение было принято мгновенно. Конечно, охота! Повеяло чем-то загадочным, какой-то романтикой. Ударило словно током.
Ближайший друг Виктор тут же согласился составить компанию. Он предложил поехать в деревню Овчинино под Псковом, откуда он сам родом, где все окрестности ему хорошо знакомы и где до сих пор живут его близкие родственники, у которых мы можем разместиться. Сказано – сделано. Мы отправились в охотничий магазин и без проблем купили по одноствольному ружью 16-го калибра и 200 патронов. Описание состоявшейся охоты – это отдельная тема. Скажу лишь, что она была очень увлекательна и успешна: за пять дней из-под снега мы добыли 4 тетеревов и были очень довольны и горды.
Первые 15 лет я занимался охотой самотопом, в основном по боровой дичи. Со временем понял, как необходима для такой охоты охотничья собака. Но жил я в ту пору с родителями, а потом и своей семьёй (жена и двое детей) в коммунальной квартире, и, естественно, ни о какой собаке не могло быть и речи. В 1967 г. я наконец-то смог добиться переселения в отдельную 2-комнатную квартиру. Через 2 года в семье появился русский спаниель. Это был верный, преданный и талантливый пёс, но… с одним серьёзным недостатком. Злобная собака перекусала всех членов семьи, кроме меня, своего хозяина. Через 3 года после очередного инцидента с ней пришлось расстаться. Её отдали в хорошие руки во время моей длительной командировки. Моей печали не было предела.
После расставания со спаниелем, которого я очень любил, не мечтать об охотничьей собаке я не мог. Но вот какой она должна быть породы? К тому времени я был знаком с любителями и курцхааров, и дратхааров, и сеттеров. С курцхаарами и дратхаарами мне удалось поучаствовать в совместных охотах. Все они были по-своему хороши. Но вопрос решил случай. Однажды летом 1972 г., идя по улице, я встретил соседа по гаражу Геннадия Александровича Аникеева, который гордо вёл на поводке собаку дивной красоты. На её груди красовалось ожерелье из многочисленных медалей и жетонов. Разговорились. К моему удивлению, оказалось, что сам он завзятый охотник, а собака – ирландский сеттер по кличке Ласта – чемпион Всероссийских межпородных состязаний легавых собак этого года, имеет полевые дипломы I и II степеней, класса «элита» и прочее, прочее. Мы твёрдо договорились, что из ближайшего помёта я беру у него сучку. Почему сучку? На меня повлияли слова из книги Лоренса «Человек находит друга»: «Из всех животных нет более близкого по интеллекту к человеку, чем собака-сука».
С этого момента моё сердце окончательно и бесповоротно было отдано этой породе. Всего в моей жизни было три ирландца. Первая, Вега, прожила у меня 10 лет. До последних дней она оставалась рабочей собакой. Вторая, Веста – 14 лет, из которых вдохновенно работала 12. Третья, Дина – 15 лет, из которых 13 лет была в отличной форме. Все три собаки имели замечательный экстерьер, отличались высокой интеллигентностью, были исключительно приятны в быту. Но при всём этом они были совершенно разными и по поведению, и по рабочим качествам. Именно это и заставило меня взяться за перо.
Вега
В феврале 1973 г. в нашем доме появилось прелестное создание, которое получило кличку Вега. Вся семья была рада этому новому живому существу. Собачка оказалась очень смышлёной, ласковой, игривой. Сформировавшись к году во взрослую собаку, по статям она была вылитая мать, т. е. экстерьер был превосходен. Одновременно выяснилось, что она обладает поистине искромётной быстротой. Во всей округе не было собаки, которая в игре могла бы её догнать. Играя, Вега легко уходила от любой собаки. При этом бегать она могла без устали и подолгу. Манера поведения у неё была очень интеллигентная: даже на улице во время прогулок она ходила так, чтобы обходить лужи. В быту Вега была ненавязчива, понимая всё буквально с полуслова. У меня сложилась твёрдая уверенность, что она хорошо понимает человеческую речь.
В 1976 г. на экраны вышел известный фильм «Белый Бим Чёрное ухо». При возвращении из кинотеатра жена сказала: «Вот видишь, какие бывают собаки: команды разные исполняют, тапочки приносят. А наша этого ничего не умеет». Я ответил: «Охотничья собака должна уметь делать другое. А что касается тапочек, то вот сейчас придём домой, и она принесёт мне тапочки». Почему-то я был в этом искренне уверен. Квартира у нас была очень маленькая. В прихожей 1,2×1,2 м стояла галошница с обувью. Когда мы пришли домой, я подозвал к себе Вегу и при жене дал ей команду принести тапочки. Она тут же пошла к галошнице, отыскала и принесла мне один тапок, после чего я сказал: «Принеси мне второй». Команда была тут же исполнена. Жена обомлела и сказала, что так не может быть и что, конечно, я тайно обучал её этому. Я только рассмеялся в ответ.
Или такой случай. Через пару лет, когда мы жили на даче, в один из приездов мама сказала мне: «Ну и собака у тебя! С ней можно разговаривать. Я стираю бельё на участке возле открытой калитки. Мимо проходит Вега, и я вслед ей говорю, не повышая голоса: „Куда это ты пошла, красавица? Ну-ка, вернись назад“. Она тут же останавливается, разворачивается и идёт назад». И таких случаев можно было бы привести ещё не один.
Когда Веге исполнился год, встал вопрос о её натаске. Её чувствительная натура не позволяла мне даже помыслить о том, что я отдам её в чужие руки. Обложился литературой, изучил вопрос и решил (по молодости и дерзости), что делать это буду сам. В мае стал обследовать ближнее Подмосковье, Нашёл, на мой взгляд, подходящие места, запасся строгим ошейником, 25-метровой чок-кордой – и вперёд. Выехали на подходящее поле, и я запустил Вегу. Происходило всё довольно беспорядочно. Корректировать её свистком и голосом как-то не удавалось, и я пристегнул ей чок-корду. Вега отошла от меня на 20 метров и встала. Я растерялся, но делать нечего: подошёл и эту чок-корду отстегнул. Дал Веге команду «вперёд», и, к моему великому удивлению, собака пошла быстрым и правильным челноком. Я был обескуражен. Очень скоро прочитал, что у собак это случается не так редко.
Дальше надо было знакомить её с дичью. Весь июнь и июль мы ездили по заболоченным местам. Многократно находили и поднимали бекасов, но никаких потяжек или стоек не было и в помине. Приближался август. Надо было планировать охоту. Но куда? И тут мне очень повезло. Проектный институт, в котором я работал, совместно с другими институтами Академии архитектуры СССР имел свой первичный охотничий коллектив. Среди его членов было несколько очень толковых охотников. Особенно выделялся Николай Николаевич Кириллов, с которым мы были очень близки. Много старше меня, инвалид Великой Отечественной войны (у него была повреждена ступня правой ноги), он был исключительно интеллигентным человеком, которому об охоте было известно, по-моему, всё. Много лет содержал легавых собак, живя при этом в коммунальной квартире на Маросейке. Как это у него получалось, можно только гадать. Так вот, в середине июля 1974 г. я встретил его возле института и поведал о своих проблемах. А в нашем охотколлективе никто ещё не знал, что я стал легашатником. Кириллов высказал мне своё бурное одобрение и сказал, что знает место, где можно с уверенностью натаскать собаку по охоте на болотно-луговую дичь. Это село Горваль – 70 км от Гомеля, на берегу реки Березины. Николай Николаевич взялся позвонить туда и устроить так, чтобы меня хорошо приняли. Сам он провёл там со своей собакой прошлый охотничий сезон и подружился с местным егерем.
30 июля я, мой сослуживец и мой сын Алексей, которому только что исполнилось 12 лет, плюс собака, на моих «Жигулях» с прицепом отправились в поход. 31 июля мы благополучно прибыли на место. Егерь, Александр Андреевич Лоханько, тепло встретил нас и помог взять 2 путёвки. В то время получить путёвки для иногородних охотников было проблемой. У Лоханько и его сына был хутор. На поляне рядом с хутором мы и разбили свой лагерь. Жили в новой немецкой палатке. Прямо от лагеря открывался дивный вид на реку и необъятные просторы заливных лугов на противоположном берегу.
Александр Андреевич организовал знакомство с угодьями, и уже на следующий день в 6 часов утра мы с Вегой были на месте. Я пустил собаку в поиск. Работать ей было легко, так как луга на много километров были выкошены. Собака пошла правильным челноком, постепенно расширяя поиск. На её пути периодически взлетали то дупеля, то бекасы, на которых она не обращала буквально никакого внимания. Попытки ограничить ширину поиска или изменить маршрут приводили к успеху далеко не сразу. Так прошло четыре дня. Ходили каждый день часов по пять-шесть, и я уже изрядно приуныл. 8 августа открывалась охота, и как это всё сложится, я себе не представлял.
На пятый день до меня вдруг дошло, что вся птица, на которую как бы случайно натыкается Вега, взлетает из-под её носа, а из-под меня за пять дней не взлетело ни одной. То есть собака её причуивала, а не просто натыкалась случайно! Я приободрился и продолжал процесс натаски. И о чудо! На седьмой день на бешеном галопе собака вдруг слегка присела, резко затормозила и пошла. Потяжка. Я бегом к ней. Через 20 метров взлетел дупель. Стойки не было, но и погнать его она не погнала. Ура!
С этого момента дело пошло, и 8 августа я с приятелем и Алёшей выехал на открывшуюся охоту. В первый же день из-под Веги по всем правилам из-под стойки я стрельнул 4 дупеля и приятель из-под неё же 2. На второй день охоты первого дупеля из своей одностволки отстрелял и сынишка. При этом после первого попадания у него был такой восторг, что в душе у меня всё пело. Мы проохотились до 28 августа. Каждый выход приносил мне 5–6 дупелей, несколько бекасов, иногда куропаток и коростелей. Но основной дичью был дупель.
Высыпка
Кроме луговой дичи, было много охот по утке. В старице Березины и на маленьких блюдцах воды, обросших камышом, которые здесь называли крыницами, мы постоянно добывали крякву. При подходе к таким крыницам я укладывал Вегу, дабы она не участвовала в процессе охоты на утку, а мы, согнувшись или ползком, подбирались к воде и стреляли. И тут я лишний раз отметил, до чего же умна моя собака. Подкрадываясь к воде, я постоянно оглядывался: лежит ли Вега? Она всегда оставалась в лежачем положении, но скоро я стал замечать, что расстояние между нами не увеличивается. Я пошёл на уловку: резко остановившись, оглянулся. И увидел, как собака ползёт за нами по-пластунски. Но из охотничьей литературы я знал, что до 5 лет сеттерам не дозволено охотиться на утку, если ты не хочешь, чтобы собака после стойки гнала дичь. Кстати, за все 10 лет охоты она ни разу не делала этого.
История с охотой на уток имела большое и интересное, на мой взгляд, продолжение. Каждый год с начала августа мы с сыном, а потом и с женой и дочкой Машей, ровно на 4 недели отправлялись в Горваль. Погода в это время почти всегда была прекрасная, дичи достаточно, поэтому для всех это было в радость. Но на пятый год, выйдя на охоту, мы с сыном обнаружили, что все заливные луга превратились из-за длительной жары в ковыльную степь. Ни о какой охоте на луговую дичь не могло быть и речи. Расстроились ужасно. Однако от егеря услышали, что год необычайно богат на утку. Учитывая, что это было уже пятое поле Веги, решили пустить её по утке. К моему большому удивлению, Вега сразу начала работать столь профессионально, будто эти 5 лет её только и делали, что обучали охоте на водоплавающую дичь.
Утки оказалось действительно много. В первый же выход на старице Березины Вега подняла селезня, которого я и стрельнул. Утка упала довольно далеко от берега в воду, заросшую камышом. Было жарко, и я решил сам попытаться найти добычу. Но не успел я сделать и несколько шагов (воды было не выше пояса), как мимо меня деловито проплыла Вега. Я прошёл по воде несколько метров и тут вижу, как навстречу мне плывёт моя собака, гордо держа в пасти добытого селезня. В первый день я отстрелял с ней 5 штук. Так обнаружились новые таланты Веги. Она находила, поднимала, приносила утку, и было видно, какое удовольствие ей это доставляет.
В один из первых выходов с Алексеем на утку у крыницы поднялся селезень, который после моего выстрела упал в воду. Берега были окружены высокой стеной камыша. Пока продрались до воды, утки на ней уже не оказалось. Пустили Вегу на поиск. Вега тут же начала шарить по камышам и через несколько минут буквально выжала подранка на воду. Однако стрельнуть я не успел, так как утка тут же вновь нырнула в заросли. 30 минут мы с Алексеем слушали, как Вега гоняет утку по камышам. Шума было много. Несколько раз собака выгоняла утку на воду, но стрельнуть подранка так и не получилось. Нам это уже порядком надоело. И тут Веге удалось выгнать утку на гладь воды, однако птица тут же нырнула. К нашему великому изумлению, следом за уткой нырнула и наша собака. Такого я себе и представить не мог. В итоге селезень появился на открытой воде и был успешно дострелян.
Был у меня с Вегой и один курьёзный случай. На второй день на меня налетела стая уток из 10–12 штук, из которой я выбил одну. Утка упала от меня метрах в 25, глухо стукнувшись о землю, но в густую траву. Подойдя в чётко замеченное место, найти её, как я ни старался, не смог. Тут же из камышей на выстрел подбежала Вега. Я показал ей место, куда упала утка, и пустил в поиск. Вега старательно начала искать, но безрезультатно. Ничего не обнаружив, она стала удаляться далеко в сторону. Я злился, подзывал её на место падения. Так продолжалось очень долго. Вытоптав всю траву в радиусе 30 метров, я взял её на поводок и ни с чем вернулся на базу. Встречавший меня егерь поинтересовался моими успехами. Когда я рассказал ему всю историю, он изрёк: «Да! Надо доверять собаке. Она уходила по следу подранка, а ты ей только мешал!» Я запомнил это на всю жизнь.
Через несколько дней в Горваль приехал на охоту упомянутый выше Кириллов вместе со своим взрослым сыном Володей. По наводкам местных охотников начали успешно охотиться по тетеревам. Однажды вечером у костра я рассказал Кириллову о талантах Веги в охоте по утке. Внимательно выслушав меня, он сказал, что так с сеттерами не бывает. Лайка, спаниель, но не сеттер. Завтра, говорит, обязательно пойду с вами, посмотрю. Ходить ему было тяжело из-за ступни. Я пытался его отговорить, предложил послать Володю, но он категорично заявил: «Только сам». Рано утром отправились на охоту. На радость мне, охота оказалась очень успешной, а собака работала выше всяких похвал. Перед возвращением домой Николай Николаевич развёл руками и сказал: «Фантастика, такого я за всю жизнь не встречал».
Когда я приехал с Вегой на её последнее 9-е поле (ей шёл 10-й год), это была уже мудрая, хорошо управляемая собака. Не было прежней быстроты, но контакт с ведущим оставался безукоризненным, а чутьё – высоким. В последних числах августа в Горваль для сьемок фильма об охоте с легавой на болотно-луговую дичь из Минска специально приехала съёмочная группа. Видимо, понимая значимость момента, Вега работала чётко, уверенно. Реагировала на каждый мой свисток, все жесты и движения руки. Она ушла из жизни, не дожив двух месяцев до 10 лет. Помимо Горваля, мы очень много охотились с ней в Подмосковье по вальдшнепу, бекасу, тетереву, выезжали в Мещёру, под Дубну, в окрестности Клина и т. д.
Я не хочу идеализировать своего первого ирландца. Более того, скажу, что первые годы эта охота стоила мне много нервов. Когда не было дичи, видимо, от излишнего усердия, подчас Вега мастерила пустые стойки. Главной её страстью были дупель и утка. По ним она охотилась вдохновенно. В охотах по бекасу и тому же тетереву вдохновение покидало её. Да, она старательно работала, успешно находила, тянула, вставала. Всё делала как надо, но при этом всем видом как бы показывала, что ей это не сильно интересно. А в охоте по бекасам с лазанием по болотам и кочкам проявлялась ещё и некая брезгливость. Но как же собака преображалась на дупелиных местах!
О полевых испытаниях Веги
После первого года охоты, в мае 1975 г., мы с Алёшей поехали в Белоомут, чтобы выставить Вегу на полевое испытание для получения диплома. Конечно, это было легкомысленно. После зимнего сезона, без предварительной подготовки... Тем не менее мы прибыли на базу «Каданок». Разбили палатку и с головой окунулись в мир легашатников. Как раз в эти дни проходили состязания ирландских сеттеров.
Для тренировки вышли в поле. Жара страшная, трава в большинстве своём не скошена, работать собаке трудно. Тем не менее меня уговорили выставить Вегу на состязания сеттеров. Учитывая, что она либо получит диплом, либо, если попытка будет неудачной, сохранит право через 1–2 дня участвовать в испытаниях, я согласился. Состязания для нас оказались неудачными. Вега прекрасно сработала дальним чутьём перепела, но по перемещённому не получилось. Отзывы были самые лестные, так как было полное безветрие, объяснить всё это было легко, но результат отрицательный.
На следующий день все разъехались, мы ещё походили по полям и выставили собаку на испытания. Комиссия состояла из двух человек: Найдёнова и Кремера. На утренних испытаниях мы вообще не нашли птицы, и Вега работала вяло. Зато вечером она показала себя отлично. Сработала хорошо перепела, затем уверенно нашла и встала по перемещённому. Комиссия поздравила меня с хорошей собакой, посетовала, что всего 1 балл не дотянула до д. II, после чего мы уехали домой.
Этот диплом был трудовой победой не только моей собаки, но и меня лично. Именно я без посторонней помощи, самостоятельно от начала и до конца натаскал свою собаку, которая в 2 года и 2 месяца сумела показать высокие полевые качества. При этом диплом был присуждён комиссией, состоящей из людей, авторитет которых в стране был высочайшим. Правда, это я понял и оценил много-много лет спустя. Это был подарок судьбы.
Русский охотничий журнал, декабрь 2019 г.
