Первый спальник, который я увидел вживую, был кукуль из оленьих шкур. Главный охотовед Быстринского госпромхоза Борис Костин просто выдал мне его со склада, когда я прибыл на преддипломную практику в с. Эссо. Этот уютный камчатский посёлок сейчас хорошо известен многим российским охотникам. Здесь заканчивается автодорога и на вертолёте можно достичь многих приятных взору охотника мест.
Кукули шили во многих промхозах, они отличались исключительной простотой. Выделанные традиционным методом и дублёные ольховой корой оленьи шкуры сшивались мехом внутрь. Для валового производства брали шкуры домашних оленей зимнего забоя. Частным порядком заказывали в табунах кукули из августовских шкур: только отросшая короткая шерсть была намного крепче. Из-за ольхи все спальники имели характерный тёмно-оранжевый цвет (фото 1 и 2).
Пользователи сами ваяли для них наружные чехлы, а часто – также и внутренние, именуемые подкукульниками. Необходимость подкукульника объяснялась очень просто: после ночёвки в обычном кукуле (спали слегка одетыми) всё вокруг немедленно покрывалось ломкой оленьей шерстью. Особенно сильно «линяли» эти мешки после намокания. Кукули были довольно тёплой штукой: в них можно было спать весной и осенью на земле, предварительно кинув под низ пару-тройку оленьих же шкур. Правда, габариты и вес этого походного ночлега, сравнимого со свёрнутым детским матрасом (навскидку 4–5 кг), требовали как минимум лодки или вездехода. Геологические ватные спальники в промхозах и охотничьем быту как-то не прижились.
Все студенческие годы мы мотались по избушкам, ночевали у костров, даже не ведая о наличии такой вещи, как спальный мешок. Правда, они в те времена были настолько огромны и тяжелы, что вряд ли были бы использованы в одно-двухдневных вылазках. Запомнился случай, когда в поисках глухариного тока мы забрались в начале апреля в довольно неблизкий распадок, где, по воспоминаниям друга Сани, когда-то был шалаш. Не учли сложности пути и искали шалаш в глубоком снегу уже в темноте. Как нас мог выручить и согреть шалаш в заснеженной тайге, сейчас остаётся для меня загадкой.
В итоге вспомнили уроки Олега Витальевича Жарова, учителя техники промысла, и стали мастерить нодью. Практика оказалась гораздо прозаичнее, классическая двухбрёвная нодья упорно не горела как на картинке из учебника. Кончилось дело нашим ночным токованием у костра из трёх брёвен, сгоревшей телогрейкой и быстрым побегом в цивилизацию. По утреннему насту идти искать ток без лыж было совсем гиблым делом. А вот если бы у нас были современные спальники и хотя бы ижевские пенки (и главное – нынешние мозги), то всё могло быть гораздо веселее. Но тогда было бы не о чем вспомнить.
