«Восток – дело тонкое», – говорил один герой известного фильма. Про Дальний Восток можно добавить, что «дело» ещё и дальнее. И действительно, до недавнего времени, когда в нашу жизнь быстро вошёл интернет, обмен информацией между дальневосточниками и жителями страны западнее Уральских гор шёл медленно и со скрипом.
Практически отсутствующая культура «городского» охотника не могла хоть как-то конкурировать с культурой промысловой, а зачастую и браконьерской. Когда в западной части страны уже вводились ограничения на некоторые виды дичи, на Дальнем Востоке о них только узнавали. Малонаселённость, отсутствие контроля, необходимость этого самого промысла для банального выживания, а после, в советское время, плановые заготовки дикого мяса и пушнины сформировали довольно устойчивый до настоящего времени образ дальневосточного охотника. И образ его собаки. Чем же он отличен от, так скажем, охотника из Подмосковья, и чем так отлично отношение к легавым собакам?
В условиях, когда главным для охотников являлся промысел мяса и пушнины в суровом климате, разумно, что собаками таких охотников были лайки разных пород, всевозможные метисы, окутанные небылицами полуволки и т. д. Легавым банально не было места. Как и нужды в них. Охота по перу до самого СССР была случайной и носила скорее характер баловства. Да и сейчас в некоторых деревнях к ней продолжают так относиться. В охоте на зверя легавые проигрывали лайкам, а слой населения, который мог бы и хотел охотиться на водоплавающую и болотно-луговую дичь, отсутствовал.
