«Северная птица пошла», – от этих слов у каждого утятника захватывает дух, в голове сразу формируются планы выезда на охоту, а воображение начинает рисовать красочные картины налетающих в сумерках утиных силуэтов.
Даже регулярно мониторя ситуацию с осенней миграцией водоплавающей дичи на любимом Пролетарском водохранилище в долине реки Маныч, не каждый год удаётся попасть на настоящий интенсивный пролёт северной птицы, когда с воды выходишь без единого патрона, сгибаясь под тяжестью добытых уток, а иногда и гусей. Причины «пустых» сезонов могут быть разными. То воду сбросят раньше начала пролёта – и масса птицы будет безнаказанно сидеть на середине лимана, охраняемая непреодолимыми десятками метров грязи между водой и берегом. То ударившие морозы закуют несброшенные воды в ледяные доспехи, оставив на середине лишь небольшие участки проталин, поддерживаемые исключительно температурой тел сгрудившихся в них сотен и тысяч птиц. А бывает и так, что семейные или рабочие дела делают невозможной охотничью вылазку именно в тот небольшой промежуток времени, когда все условия для неё оптимальны. Но иногда судьба улыбается охотнику, уже отчаявшемуся попасть на хорошую утиную зорю в этом сезоне. Так случилось и в этот раз: погода, наличие пролётной дичи, остановившейся в угодьях, и свободное время в рабочем графике сделали нам незабываемый охотничий подарок.
Декабрьская оттепель освободила от первого, ещё некрепкого льда некоторую часть водохранилища, удержав массу птицы, настроившейся уже было на скорый отлёт. Легкомысленные стайки уток и солидные табуны гусей освоили несколько близлежащих к воде полей с остатками убранной кукурузы и, вроде бы, наметили интересные охотнику ежедневные маршруты пролёта на воду. Охотничья братия потянулась было к заросшим камышами берегам, но, наткнувшись на метры опасного льда, всё больше вернулась к охоте на зайца и не очень обильным вечерним охотам на незамерзающих родниковых плёсах в округе. Можно было, конечно, пробовать караулить уток на кормовом поле вечером, но это не совсем та охота. В наших местах такая зорька коротка, птицы далеко не всегда «привязаны» к конкретному полю, особенно если окружающий сельскохозяйственный оборот не блещет разнообразием.
По вышеизложенным причинам мы, как истинные утятники, долго ждавшие такого шанса, решили бороться со льдом до победного конца. Изучив прогноз погоды, сулящий резкое похолодание и сильный ветер на выходные, мы решили не упускать подвернувшийся шанс. Взяв лодки, предварительно приехали на место, где, вооружившись вёслами и толстыми длинными шестами, разломали лёд возле берега, создав лунку. В эту лунку мы погрузили старую металлическую лодку, которая должна была стать нашим «ледоколом», ведущим за собой второе наше плавательное средство – с деревянным корпусом.
Проломиться надо было всего через 15–20 метров ледяной преграды, далее же начиналась незамёрзшая часть водохранилища, на местном охотничьем диалекте называемая «майна». Длиной она была в несколько километров, и на её поверхности то тут, то там чернели скопления различной водоплавающей птицы. По майне можно было доплыть до нескольких небольших камышовых островков, в которых и предполагалось осуществлять охоту. Твёрдой почвы там не было: это просто куски тростниковых зарослей, выросших через двухметровую толщу воды на неглубоком, по сравнению с остальной площадью водохранилища, месте. Вода здесь, менее тревожимая ветром, чем на чистой глади, давно уже замёрзла.
При подъезде к островкам в глаза сразу бросились несколько трупов белолобых гусей, то тут, то там вмёрзших в кромку льда. Видимо, эти птицы стали жертвами охотников, стреляющих их на пролёте с берега на дальних дистанциях. С гусями так нередко бывает: эта крепкая на рану птица, получив несколько дробин с предельных дистанций, может утянуть на много километров, прежде чем ранение заставит её опуститься вниз. В данном случае раненые белолобики вместе со своими соплеменниками улетали на водохранилище, где, уже на воде, их и оставляли сначала силы, а потом и сама жизнь. Птицы эти, вмёрзнув в лёд, становились пищей для чаек и ворон, а также немым укором многочисленному племени «зенитчиков».
Разломив в камышах лёд таким образом, чтобы можно было замаскировать обе лодки, мы вернулись на берег отдохнуть и переодеться. После небольшой передышки холодные воды водохранилища вновь приняли наши лодки, несущие четырёх человек навстречу утиной зорьке. Островки были единственным укрытием на водной глади, и из-за небольшого их размера разместиться далеко друг от друга не получалось. Поэтому лодки пришлось ставить совсем рядом.
Погода радовала душу каждого искушённого любителя утиной охоты: низкое небо было затянуто серыми тучами, резкий порывистый ветер кидал туда-сюда снежную крупу, периодически начинающую падать с неба. Раскинув некоторое количество пластиковых утиных чучел, мы приготовились к началу лёта птицы, который не заставил себя долго ждать. Хотя со дня охоты до момента написания этой статьи прошло не более месяца, я не могу вспомнить первую сбитую утку того дня: налётов было так много, что они смешались, оставив в памяти яркими пятнами лишь несколько самых красивых моментов.
Поначалу мы не могли как следует пристреляться и много мазали. Самый неопытный участник нашей команды, для которого эта охота на утку была первой, всё время спешил стрелять, не давая утке зайти на подобающую дистанцию. Да и мы, по правде сказать, тоже не проявляли чудес стрелкового мастерства. Утки налетали стремительными табунками, снижаясь над чучелами. Однако наше укрытие было слишком жидким для того, чтобы птицы подставлялись под выстрел совсем уж удобно для стрелков. Да и лёд, начавший покрывать пластиковые утиные чучела из-за ветра и мороза, не делал место для посадки более привлекательным. В большинстве случаев налёт выглядел следующим образом: стайка на высокой скорости налетала на нас почти «в лоб», под небольшим углом, однако метров за 25–30 видела подозрительные фигуры в камышах и отворачивала в сторону, увеличивая этот угол. В момент этого поворота и делалось большинство выстрелов. Несколько раз налетающие стаи были просто огромными – по сотне и более уток. В таких случаях стрелять было особенно тяжело: глаза разбегались в поисках оптимальной мишени, драгоценные мгновенья улетали вместе с птицами, остававшимися невредимыми.
Постепенно мы всё же пристрелялись, и на водную гладь всё чаще стали падать яркие и тяжёлые зимние утки. Основу их составляла кряква, но среди неё нет-нет да и попадались представители других видов: красноголовый и красноносый нырки, морская чернеть, свиязь и редкая в наших краях даже на пролёте шилохвость. Выходить из укрытия для того, чтобы подобрать сбитых птиц, приходилось практически после каждой серии успешных выстрелов, так как сильный ветер норовил утащить лежащие на воде тушки в сереющую даль.
Однако утки стали только началом вечера. Когда солнце скрылось за горизонтом, воздух тут и там стали пронзать отрывистые гусиные крики: это их многочисленные стаи, кормившиеся днём на полях, начали заходить на воду для ночёвки. Теперь уткам мы уделяли гораздо меньше внимания. В сгущающихся сумерках, перезарядившись на более крупную дробь, до боли в руках сжав ружья, мы замирали в лодках, прося охотничью удачу направить маршрут клиновидных гусиных стай в нашу сторону. Огромные косяки шли низко, на дистанции выстрела от поверхности воды. Звуки движения сотен крыльев и резкие гусиные голоса, казалось, заполнили собой всё пространство вокруг. Однако, как известно, большие стаи практически не реагируют на попытки пообщаться с ними при помощи духового манка. Также этим осторожным птицам, видимо, не особо нравились одиноко торчащие среди водно-ледяной глади куски камыша. Однако некоторые особи, особенно одиночки и небольшие группки, всё же попали под удачные выстрелы.
Утки, естественно, тоже никуда не делись. Сколько налётов на наши островки прошло для них абсолютно «безнаказанно»! И это только из-за того, что одновременно c утиными налётами метрах в 200 от нас пролетала очередная стая гусей, потенциально способная проложить свой маршрут прямо у нас над головами. Самый удачный же дуплет вышел у меня, когда мы, уже плюнув на гусей, в очередной раз результативно отстрелялись по стайке крякв, и на одной лодке вышли подбирать дичь, пока ветер не унёс её в темноту. Отталкиваясь от дна 4-метровым шестом, я не сразу заметил небольшую, по сегодняшним меркам, стаю белолобиков голов в 15, которые неожиданно и для нас и для себя вывернули откуда-то с неба прямо на нашу лодку. Шест тут же полетел прочь, а на смену ему пришло ружьё, после выстрелов из которого пара гусей выпала из стаи, гулко рухнув в холодную декабрьскую воду.
Окончание лёта практически совпало с окончанием у нас патронов и наступлением полной темноты. Самое интересное, что, несмотря на активное движение птицы и не менее активную стрельбу, результат охоты получился не таким уж впечатляющим. На 4 человека было добыто всего 7 гусей и порядка 40 уток. Однако и испытанных впечатлений, и добытой дичи нам вполне хватило на удовлетворение наших скромных любительских охотничьих потребностей.
Русский охотничий журнал, январь 2018 г.
