Утки, наверное, являются главными охотничьими птицами нашей страны. Как их только не добывают! Весной с подсадной или чучелами и духовым манком, осенью на вечерних и утренних перелётах, на кормовых полях, с подхода на болотах, озёрах и малых реках, с «подъезда» на вёсельной лодке… И везде, в каждом уголке России есть своя местная специфика любой из таких охот.
В этой статье мне хотелось бы рассказать о практикующейся на юге России охоте с подхода по оросительным каналам. Когда-то, в годы наиболее активного «улучшения» сельхозугодий, мелиоративная система со всеми входящими в неё магистральными, распределительными, водосбросными и непосредственно оросительными каналами раскинулась на огромной территории. Как сеть артерий несёт кровь от сердца к органам, так и сеть мелиоративных каналов несла воды от крупных речных и озёрных систем к полям, засеянным сельскохозяйственными культурами. Но после распада СССР особенности ведения хозяйства изменились, и немалая часть этой системы осталась невостребованной. Одни из каналов совсем пересохли без подачи воды и сейчас представляют собой только элемент рельефа (неинтересный ни уткам, ни нам – в контексте этой темы), другие нерегулярно заполняются дождевыми и талыми водами. Третьи же продолжают функционировать, доставляя ценную влагу на поля в соответствующий сезон, или хотя бы периодически наполняются через водопуски в рамках каких-либо гидротехнических мероприятий.
Все эти каналы имеют ряд общих черт. Очертания их искусственных русел почти всегда прямолинейны (хотя встречаются исключения, как правило, когда при прокладке канала частично использовали сложившийся естественный ландшафт, показавшийся мелиораторам удобным). Если канал располагается в «чистом поле», особенно в низине, то к его искусственной пойме притягивается древесная и кустарниковая растительность. Ширина каналов, на которых происходит охота, в зависимости от типа составляет от 2–3 и где-то до 8 метров, а их берега почти всегда покрыты камышово-тростниковыми зарослями бордюрного типа.
Особенностью большинства каналов является также то, что утка там почти не гнездится, а появляется, только когда выводки уже начинают активно перемещаться по угодьям. Чаще всего это связано с открытием сезона охоты и началом охотничьего пресса. Наиболее же успешные охоты на каналах чаще всего получаются незадолго до начала массового отлёта местной птицы на зимовку.
В распределении уток по каналам есть ряд закономерностей, которыми я и поделюсь. Не в каждом из них птица встречается в обилии. Так, уток почти никогда не бывает на каналах с ощутимым течением. Также достаточно редко можно встретить утку на канале, расположенном внутри полезащитной лесополосы. Лучшими же местами охоты будут не очень широкие и достаточно густо покрытые камышом каналы, расположенные в непосредственной близости к какой-либо «большой воде» будь то хоть озеро или лиман, хоть водохранилище или даже крупный пруд.
Конкретно на тех каналах, где утка любит останавливаться, любимыми её местами становятся участки какого-либо «нарушения» в прямых формах. Это могут быть пересечение с другим каналом, какие-либо небольшие «заводи» или же места, максимально близкие к какому-либо иному водному объекту.
Самым распространённым видом уток, добываемых при такой охоте в наших местах, является кряква. Реже попадаются другие речные утки: чирки, широконоски. Изредка встречается свиязь. Нырков же и чернетей встречать на каналах мне пока не приходилось, хотя некоторые из них гнездятся в наших широтах, а других можно массово наблюдать во время пролёта на водоёмах буквально в километре-другом от описываемых мест.
В зависимости от особенностей конкретного водоёма и величины охотничьего пресса на нём утка почти всегда поднимается с воды по двум направлениям: либо сразу в сторону противоположного от охотника берега, либо сперва вперёд, вдоль канала, а уже потом (часто – за пределами выстрела) поворачивает в удобную ей сторону. Второй вариант бывает особенно досадным, ведь часто берега канала полностью покрыты камышом и птицу, поднявшуюся и летящую на небольшой высоте вдоль воды, не видно.
Ещё одной особенностью является то, что утка на каналах почти никогда не пытается затаиться в водной растительности и пропустить охотника мимо себя, поэтому нет необходимости использовать собаку для подъёма дичи на крыло. Правда, как и в любой охоте на утку с подхода, собака отлично решает проблему апортирования битой дичи с воды.
Впрочем, с этим можно справляться и без четвероногого помощника. В силу того что ширина каналов чаще всего небольшая, почти везде можно срезать достаточно длинную камышину, чтобы, немного зайдя в воду, дотянуться ею до птицы. Сложнее, если птица падает на противоположный берег. Иногда наличие соответствующей обуви и глубина канала позволяют перейти через него в любом месте. Но нередко приходится и идти в обход по берегу на несколько километров до ближайшего перехода. В таких случаях лучше всего напротив места падения делать «маячок», например заметный залом на камыше. Ну или можно просто отмечать координатную точку, если носишь с собой навигатор.
Многие предпочитают идти на такую охоту вдвоём, по противоположным сторонам канала. В этом случае проблема подбора утки на противоположном берегу остро не стоит.
Обычно я предпочитаю охотиться в одиночку: так никто не отвлекает от мыслей, не надо подстраивать шаг под партнёра и распределять, кому какой берег достанется. А берега могут быть очень разные по соотношению перспектив стрельбы и сложности передвижения.
Однако в то октябрьское утро на охоту к оросительному каналу мы вышли вдвоём с товарищем. Открытие на водоплавающую птицу прошло пару недель назад, а в эту субботу открывалась охота на фазана. Канал, вдоль которого теперь лежала наша дорога, был одним из моих самых любимых мест для ходовой утиной охоты. Он почти никогда не пересыхал, а в эту осень, пришедшую после очень дождливого лета, глубина его превышала человеческий рост. Утка любила садиться на русло, постепенно загибающееся дугой. Длина отрезка канала до ближайшего перехода через него составляла около 5 километров.
Итак, охота началась. Берега канала были почти одинаковыми первые полкилометра, но затем на «чужой» стороне начался камышовый массив шириной в пару сотен метров, через который напарнику пришлось проламываться: тропинки набито не было. За это время никаких признаков утки не наблюдалось, только сорвался за пределами выстрела яркий петух фазана. Ещё километровый проход без подъёмов дичи заставил уже думать о том, что утка в этот год нашла себе другое место отдыха. Правда, вскоре эти невесёлые мысли были прерваны взлётом ещё одного петуха – теперь уже на приемлемом расстоянии.
Упавший после выстрела фазан и стал первой добытой дичью этого дня. Но мне, как с гастрономической, так и с чисто охотничьей точки зрения, утка всегда была интересней, чем эта пресноватая на вкус и прямолинейная в поведении и полёте дикая курица. Примерно об этом я думал, когда неожиданно с хлопаньем крыльев сорвалась с воды первая кряква. Правда, показалась из-за камыша она довольно далеко, поэтому стрелять мы в неё не стали. Ещё через полкилометра подъём повторился. Хотя птица была так же далековато, я всё-таки сопроводил её выстрелом, оказавшимся неточным. Впрочем, после него произошло кое-что интересное. Впереди нас, на расстоянии примерно от 100 до 300 метров, с воды начали взлетать многочисленные стайки по 5–10 уток в каждой. Всё это птичье поголовье численностью сотни в полторы уток, раскружившись в воздухе, перелетело примерно на полкилометра и вновь расселось вдоль канала. Я вспомнил, что примерно там располагается небольшой плёс, напротив которого здесь как раз любят садиться утки.
Теперь охота становилась интересней. Сначала было решено подходить к перспективному месту, игнорируя одиночных птиц (если они будут взлетать), чтобы не вспугнуть основную массу и отстреляться хотя бы по одной хорошей стайке. Однако по мере нашего приближения стайки начали срываться дальше, чем это приемлемо для хорошей стрельбы. В итоге одну утку из пары, непредусмотрительно вылетевшей на мою сторону на расстоянии уверенного выстрела, я сбил. От хлопка в воздух опять поднялся десяток небольших утиных стаек, которые стали кружиться вдоль нашего отрезка канала. Сделав несколько выстрелов, мне удалось сбить ещё двух пролетавших высоко уток: свиязь и широконоску.
Охота продолжилась, и вскоре к добытым уткам добавился чирок, неосторожно пролетавший рядом. Однако по прошлым годам я помнил, что неподалёку есть одно особо интересное место. Там «наш» канал, пересекаясь с другим, образовывал этакую заводь, обильно заросшую камышом. В этом-то камыше и любят скапливаться утки, нередко подпуская охотника довольно близко. При этом, как обычно в таких местах, сидят утки не очень плотно и всегда взлетают после близкого выстрела или даже окрика.
В итоге, как я и ожидал, при подходе к этому месту прямо под ствол ружья взлетела кряква и тут же была сбита. От звука выстрела с воды поднялась вторая утка, а спустя мгновения – третья. Словно в замедленной съёмке, все три утиных тушки после удачных выстрелов падали прямо в центр образовавшегося плёса. Как назло, это было единственное место на канале, где уток никак нельзя было достать из воды, не залезая в неё. И хотя октябрьское купание не входило в мои планы, делать было нечего, добычу следовало достать. В итоге, раздевшись, я быстро собрал дичь. Вода была уже достаточно холодной, но южное солнце в этот день грело хорошо и никаких проблем с замерзанием не возникло. А на обратном пути стало даже немного жарко, учитывая восемь добытых птиц, приятно оттягивающих рюкзак.
В тот сезон я ещё несколько раз наведывался на этот канал. И хотя птицы там стало поменьше, каждый выход приносил мне по 2–3 добытых утки. А вот на следующий год ситуация стала менее радостной. Очередное лето было очень сухим, и воды в канале почти не стало. Там, где раньше на водной глади сидели стайки уток, теперь был лишь едва влажный ил да квакали жабы. Но охота есть охота, она не может быть успешной каждый раз. Будем ждать очередного дождливого лета.
Русский охотничий журнал, октябрь 2019 г..
