Мой товарищ довольно неожиданно пригласил составить ему компанию на утиной охоте на… Колыме.
Может быть, жителям европейской России кажется, что наш Новосибирск и Магадан где-то рядом друг с другом, однако нам, жителям Западной Сибири так вовсе не кажется, и приглашение поначалу вызвало у меня скептический настрой, но, по здравом размышлении, я пришел к заключению, что другой случай попасть на Колыму по доброй воле мне вряд ли когда еще представится. В общем, я согласился.
Перелет Новосибирск–Якутск на привычном Ту-154 показался не слишком долгим – 4 часа. В бизнес-зале якутского аэропорта пришлось протискиваться через горы охотничьего скарба – им было забито все помещение. Зов природы – охотничий инстинкт – буквально витал в воздухе. В конце мая здесь начинается охотничий и навигационно-авиационный сезон. В этот период местная авиакомпания «Полярные авиалинии» работает в усиленном режиме, так как поток охотников огромен, в том числе и стремящихся в низовья Колымы. Добраться туда может далеко не каждый – все билеты на самолеты раскуплены заранее. Да и, правду сказать, не у всех желающих есть средства на полет в Среднеколымск – билет дороже, чем до Москвы.
Мне не верилось, что все охотничье снаряжение, заполнившее аэропорт Якутска, влезет в Ан-24. Влезло. И не только оно – многие охотники были такого размера, что казалось, два кресла будут маловаты для одного человека. Я с удивлением смотрел на то, как они помещались рядом друг с другом. Поместились! Бывают же необъяснимые наукой явления…
Те же 4 часа в воздухе на Ан-24 до Среднеколымска оставили несколько иные впечатления – будто бы мы перенеслись во времени на четверть века назад. Ну, а в Среднеколымске сразу почему-то подумалось о темных царских временах (или они теперь считаются светлыми?), когда это место наверняка называлось «у черта на куличках».
Выгрузка здесь существенно отличалась от того, что приходится обычно видеть в аэропортах. Пассажиры вышли на перрон по маленькому алюминиевому трапчику и сразу направились к своим сваленным в кучу под крылом самолета ружьям. Откуда ни возьмись, появилась девушка со списком оружия, зарегистрированного на борту нашего самолета. Каждый охотник брал с собой по списку. Патроны также летели с нами, и их было достаточно для того, чтобы продержаться день-другой при ежеминутных атаках противника в горячей точке.
Все остальное добро быстро растащили по встречавшим охотников машинам. Буквально через 15 минут перрон опустел, и мы едва ли не последними поскакали в «уазике» сквозь клубы пыли на место сбора. Встретил нас стол, накрытый тем, что охотничий бог послал. А Байанай – якутский бог охоты – послал строганину, шулюм из утки, потрошки, жеребятину и на водку тоже не поскупился.
Первый тост, по традиции, за Байаная. В Якутии распространен культ лесного духа Байаная и его десяти братьев. От них, считают охотники и рыболовы, зависит удача на промысле, поэтому начинать охоту или рыбалку следует с того, чтобы заручиться поддержкой духов, а заканчивать подношением Байанаю и его братьям подарков, пусть даже таких скромных, как кусочек жира, брошенный в костер.
Сразу за трапезой последовали быстрые сборы – весь бутор закинули в лодки и тронулись в путь. Отряд состоял из четырех разных катеров, шедших на расстоянии 50-100 м друг от друга. Мы разместились в «Казанке-2», оказавшейся здесь самой «крутой».
Общее впечатление от этого этапа путешествия – мокро и холодно. Наши посудины целеустремленно неслись по водной глади мимо редких команд охотников, занятых обустройством лагерей на берегах Колымы. Начало июня в этих местах совсем еще не лето. По нашим, новосибирским меркам это глубокая весна со всеми ее характерными признаками – пожухлыми прошлогодними травами, сырым и ароматным воздухом, льдинами на реке самых причудливых форм и размеров.
К концу дня команда достигла промежуточного пункта – домика охотника-юкагира (к сожалению, имени я не запомнил), у которого гостили внуки из Среднеколымска. Компанию им составляли две лайки. Собака для охотника в тайге – больше, чем друг и родственник. От нее зачастую зависит не только результат охоты, но и жизнь человека.
Здесь мы дождались, когда подтянутся все отставшие лодки, и двинулись дальше. Июньская река время от времени преподносила сюрпризы – по притокам шел ледоход, и лед выдавливало из них на большую воду. В один ледяной затор мы уткнулись. Тут откуда-то вдруг возник дизельный баркас и, вселяя в нас надежду, решительно бросился на борьбу с ледяной пробкой. Наши лодки встали поодаль, и мы с интересом наблюдали за битвой теплохода со льдом. Человек и машина победили стихию, но лед позади баркаса снова сошелся, перекрыв нам путь. Думать, что делать и как дальше плыть, мешали полчища комаров. Двигаться дальше мешал ледяной затор. Пришлось возвращаться в избушку – к деду с внуками.
Стоял полярный день (в это время солнце скрывается за горизонтом на пару-тройку часов, но темнее от этого не становится), и хотя давно уже наступила ночь, было светло, как днем. На реке промыслом занимаются в сезонное время года множество охотников, но избушки имеют единицы, в основном егеря. Быт скудноват, но есть все необходимое для выживания в этих суровых условиях. У каждого домика есть погреб, пробитый в мерзлоте, где и хранится замороженная рыба, которую хозяин достал по нашем возвращении, порубил кусками и поставил на стол вместе с «макухой» – смесью соли и молотого перца. Ночевать остались в этой маленькой избушке. Кому не хватило места, легли на улице – в чуме и палатках.
Спал я крепко, и когда утром потребовал подъема «природный будильник», ужас как не хотелось выходить на мороз. На улице ждал сюрприз – буквально под ногами лежали три слепые еще, совершенно голенькие «мышки». Вдруг какой-то зверек пискнул, и я увидел озабоченную мордочку горностая. На то, чтобы вернуться в избушку за фотоаппаратом и обратно, ушло меньше минуты, но за это время зверек успел утащить одного из детенышей. Я затаился в сторонке, выжидая, когда он придет за следующим – очень уж хотелось сделать редкий кадр. Но родитель малышей, видимо, опасался показываться мне на глаза. Пришлось возвращаться в дом не солоно хлебавши, а то детеныши могли замерзнуть. Заснуть больше не смог, зато наградой за ранний подъем стал потрясающий рассвет на Колыме, который удалось заснять во всех подробностях.
После завтрака отправились поохотиться на уток. Речь не шла о заготовке, чем в Якутии вынуждены заниматься многие, поскольку живут в основном натуральным хозяйством. Мы пошли просто подстрелить несколько птиц на еду. Это были морянки. Брачная одежда селезней выглядела экзотично. Контрастный черно-белый окрас, длинные косицы хвостовых перьев, коричневая «челка» на спине – у нас такие не водятся. Казалось, это не обычная для севера птица, а какой-то редкий вид, стрелять по которому не поднималась рука. Впрочем, для местного населения это была самая обыкновенная утка, а точнее – просто еда, которую следовало добыть.
Вернулись к избушке мы с несколькими трофеями, и как раз вовремя – на сети, ловля которыми здесь разрешена, как и в большинстве регионов севера России, надвигалась большая льдина, грозя их порвать и запутать. Не рассусоливая, наш хозяин и один из местных охотников попрыгали в лодки и поспешили на выручку уловистым снастям. С большим трудом им удалось спасти сети и заодно вытащить пару рыбех на ужин. Сагудай получился такой, что я чуть пальцы себе не пооткусывал. Для его приготовления нужны свежая сырая рыба, лук-репка (если есть, можно добавить овощей), соль с перцем, немного растительного масла, уксус или лимон и нож.
Кстати, о ноже. Якуты говорят: «Нож – моя третья рука». Нет, наверное, другого такого же универсального инструмента в обычной жизни таежника. Вековые традиции изготовления ножей выработали несколько универсальных «ТУ»: рукоять из прочного и легкого березового капа яйцевидной формы, что позволяет удобно работать ножом в любом положении (даже зимой она не проворачивается в руке в варежках), и лезвие из легко затачиваемой о любой камешек стали.
Утром река открылась в нужном направлении. Ледоход выдавил весь лед из того затора, что мешал нам двигаться дальше – на реку Седедему, приток большой Колымы. К нашему скарбу добавились шкуры сохатого, которые являются отличным теплоизолятором – на них собирались спать. На катер приладили легкую лодочку – она маневренная и удобна для недальних, бесшумных выездов на охоту.
На кордоне, расположившемся на Седедеме, сделали короткую остановку, позавтракали и выпили таежного чая. Хозяин кордона, дядя Вова, – местный егерь. Он стал нашим проводником на утиное озеро. Плыть к озеру пришлось по узким каналам реки, аккуратно пробираясь через шугу. Неожиданно из чащи к воде вышел красавец лось. Огромный, седой, величественный. Он и стал моим трофеем – фототрофеем, разумеется.
Озеро, к которому мы так стремились, еще было закрыто льдом. Чтобы пробраться через него на облюбованное раньше охотниками место, приходилось использовать вышеупомянутую «Казанку» в качестве ледокола. На наше счастье, ее дюралевое днище выдержало, не получило пробоин во время такой несвойственной ему работы.
В конце концов, добрались до берега и принялись за организацию лагеря. Из лодок повытаскивали весь бутор, подготовили кострище и развели костер. Дикий берег сразу стал по-домашнему уютным. Чаевничали недолго – поехали знакомиться с обстановкой. Покрутились по открытой воде, встретили еще одного лося, добыли несколько уток, а на обратном пути попали в ледяной капкан. Пришлось пропихивать лодку – одна нога в ней, другая на льду. Так и протиснулись к берегу. До лагеря осталось не больше пары сотен метров, которые преодолевали в течение часа – тащили лодку по отмели, утопая по колено в трясине.
Вечером на закуску были шулюм с уткой и охотничьи байки. Ночью спали на оленьих шкурах под открытым небом – и правда тепло! На собак в лодках места не хватило, поэтому приходилось дежурить – как бы мишка не пожаловал в гости. Самым опытным дежурным был дядя Вова.
Увы, на следующий день нам пришлось возвращаться в Якутск – был попутный вертолет. Поднявшись в воздух на винтокрылой машине, я бросил прощальный взгляд на реку и зажавшую ее с двух сторон тайгу и вдруг увидел это странную геометрическую фигуру. Что это было, мне не ведомо до сих пор. Ну, а дальше был самолет, вернувший нас из сказочных странствий в цивилизацию и повседневность бытия.
Прошло больше двух лет, как мы побывали на охоте на Колыме, но сейчас, сидя с ноутбуком на диване и рассматривая множество сделанных в поездке снимков, я, кажется, чувствую запах костра и вкус столь повседневной в этих вечно диких краях еды, которая на порядки превосходит любые ресторанные деликатесы.
