Во многих охотничьих странах начало сезона охоты превращается в нечто большее, чем просто водораздел между периодами «когда можно» и «когда нельзя».
В Британии достаточно сказать «славное двенадцатое» (the Glorious Twelfth), и все сразу поймут, что это именно 12 августа, день открытия охоты на грауса. Когда-то под этот день поезда, идущие на север Англии и в Шотландию, были кошмаром природолюбов ̶ едва ли не за каждым пассажиром первого класса несли пару ящиков с ружьями и вели нескольких собак.
В США только страдающей тяжелой формой аутизма не заметит день открытия охоты на белохвостого оленя (по толпам одетых в камуфляж и непременные оранжевые жилеты людей всех полов и возрастов в традиционных местах скопления: на бензоколонках, в закусочных, где подают завтраки, на площадках для отдыха около хайвеев и вообще везде, где можно припарковаться перед выходом в лес).
В России это вторая или третья суббота августа, день открытия охоты на уток.
Для большинства россиян это не просто начало периода, в который разрешено преследование и добыча диких животных, находящихся в состоянии естественной свободы, а Открытие Охоты ̶ с обеих заглавных букв. При этих словах передо мной невольно встает картинка из детства, когда я увязывался на охоту за отцом и дедом сотоварищи. Приписное хозяйство (всем ли читающим эти строки знаком смысл этого выражения?), добрые люди с ружьями, выпив немного водки, культурно общаются на разнообразные темы. Часов с четырех все потихоньку окружают мелкое камышистое озеро и ровно в семнадцать ноль-ноль дружно в него заходят.
Боже, что тут начинается! После первых же выстрелов три-четыре квадратных километра камышей взрываются облаком разом, с кряком и хлопаньем крыльев поднимающейся на крыло водоплавающей птицы. И минут этак тридцать-сорок, пока ошалевшие утки не придут относительно своего родного водоема к тому же выводу, что и современный российский интернетчик («пора валить!»), идет веселая, бестолковая стрельба. И будь ты хоть негром преклонных годов, хоть юным пионером Советского Союза, впервые взявшим в руки ружье, у тебя будет предостаточно шансов выйти на берег с добычей. Затем наступает небольшое затишье, потом утка, послонявшись по окрестностям, начинает понемногу возвращаться назад, предоставляя присутствующим новые возможности проредить ее ряды.
Но радостная эта картинка не всегда, а если честно ̶ почти никогда, не соответствует действительности. Среди многочисленных человеков с ружьем, заявляющих о своем намерении подстрелить некоторое количество уток, изрядная доля на самом деле приезжает за дупелем. Но не за тем, которого можно подстрелить из-под легавой, а за тем, в которого можно упиться. Что поделать, охота и водка для многих россиян ̶ как Ленин и Партия. Не думайте, что я имею что-то против алкоголя на охоте. Я готов признать, что он имеет даже положительные стороны. Охотников и лиц, безосновательно претендующих на это высокое звание, на Открытии скапливается столько, что озера и болота обставлены машинами как парковка у «Ашана» в последнюю пятницу перед Новым годом. Перенаселение никогда не приводит к добру. Когда пять или шесть стрелков занимают площадь, на которой в идеале может поместиться только один, неприятные ситуации возникают с неизбежностью дембеля. Кто не слышал свист и бульканье пролетающих рядом и плюхающихся в воду дробин, кто не видел, как идущая прямо на него утка отворачивает, обстрелянная на тройной дистанции каким-то «снайпером», кому не кричали из-за камышей: «Да что ж ты (эмоциональный эпитет), (нехороший человек), (неодобрительная оценка) делаешь?» ̶ тот не бывал на Открытии. Поэтому если питие не дает некоторому количеству претендентов физической возможности пробраться через камыш и вынуждает их оставаться на стану, то я только за.
К тому же, с превеликим и искренним сожалением должен отметить, что очень многие из тех, кого можно увидеть с ружьем в угодьях на Открытии Охоты (и только в этот светлый день), демонстрируют отсутствие опыта, пренебрежение техникой безопасности, а порой и тревожные симптомы не полной умственной полноценности, даже в самом что ни на есть трезвом виде. Иными словами, вместо того, чтобы охотиться, часто приходится уворачиваться от чужой дроби, выбирать траекторию выстрела так, чтобы не задеть соседей, и с тоской следить на ушедших под воздействием зенитно-дробовой артиллерии в стратосферу уток. Значение слова «открытие» при этом ближе к слову «кошмар», чем «охота». Что же побуждает большую часть обладателей единого государственного охотничьего билета и примкнувших к ним браконьеров из сельской местности в этот день стремиться к водам и болотам?
Если спросить самих охотников, то большинство из них в первую очередь назовут тот факт, что Открытие ̶ это первая возможность добыть какую-нибудь дичь после «мучительно долгого межсезонья». В старые времена, когда общество у нас было ̶ на словах ̶ организовано так, чтобы все было везде и у всех ровно и одинаково, это соответствовало действительности. В том смысле, что сезон открывался и закрывался на всю доступную дичь по возможности одновременно и между закрытием весеннего и открытием летне-осеннего сезона особых шансов поохотиться ни у кого не было. Естественно, все это делалось единственно для того, чтобы лицам, регулирующим охоту, какое бы титулование представителям этих органов ни приличествовало, было проще. При этой системе большую часть года любой выстрел ̶ браконьерский, и можно не разбираясь, бежать и хватать, а в сезон любой выстрел ̶ законный, можно спать спокойно (а чтобы не было соблазна бабахнуть по лосю или косуле, запретим иметь ружья с нарезными стволами и пули). Другого смысла в таком подходе нет.
Помню, как меня шокировало, когда я узнал, что в США может быть открыт утиный сезон только на чирков, а все остальные утки вне закона. Или ближе под конец пролета открыто только несколько нырковых видов, а чирков ̶ нельзя.
Возвращаясь к российским реалиям, почему сроки весенней охоты на глухаря, тетерева, вальдшнепа и селезня должны непременно совпадать? Это разные виды, с разной биологией, с разными оптимальными периодами охоты на них. Более того, и охоты на них разные ̶ человеку, сидящему в скрадке на тетеревином току, несколько затруднительно одновременно массово браконьерить вальдшнепа, то есть при мало-мальски организованной охране проконтролировать это не проблема. Но нет.
Более того. Однажды, приехав за путевками в мое любимое охотхозяйство, я узнал, что охота на селезня в данном районе в тот сезон почему-то не была открыта. Селезень меня, однако, и не интересовал, я настраивался на тягу вальдшнепа. Но и на вальдшнепа мне путевку не выдали. Обоснование было простое: «А вы сейчас на вальдшнепа путевку возьмете, а сами будете селезней бить!» Оставляя за скобками презумпцию невиновности как совершенно чуждую российской культуре концепцию, я вот чего не могу понять. Общество, не выдавая путевки, само себя лишило денег за них. Неужели принцип «держать и не пущать» дороже личной выгоды?
Но я отвлекся ̶ а суть в том, что такое положение вещей все же медленно уходит в прошлое. Открытие охоты на боровую, болотно-луговую и полевую дичь для владельцев легавых собак и спаниелей, которое раньше существовало только на бумаге, сейчас является реальностью почти повсеместно. Более того, охота на потравах длится практически все лето. И совсем на худой конец, все большее распространение получают вольерные хозяйства, в которых можно охотиться хоть круглый год. В результате старая ситуация, когда у всех охотников был одинаково «мучительно долгий» период воздержания между сезонами, уже не актуальна ̶ совсем не обязательно ждать Открытия, чтобы удовлетворить свою страсть. Да и дополнительная неделя без охоты не должна, теоретически, оказаться непереносимой нагрузкой на терпение владеющего собой взрослого человека.
В числе других часто называемых причин ̶ предположительная сверхдобычливость охоты на Открытии. В теории первый день сезона должен приносить самое большое количество трофеев ̶ птица-то еще не выбита. На практике ни одно Открытие не может сравниться по добычливости с хорошим деньком в октябре-ноябре; естественно, при условии, что попадешь на пик пролета, имеешь хороший набор правильно выставленных чучел, классный манок и умение им пользоваться. Но в этом-то и вся суть Открытия ̶ здесь не требуется ни грамотного выбора времени поездки (оно выбрано за тебя Департаментом охотничьего хозяйства), ни снаряжения, ни даже особого охотничьего навыка. Достаточно встать у первого попавшегося водоема и более-менее вовремя нажать на спуск.
Здесь, кстати, можно увидеть и объяснение того, почему Открытие ̶ это открытие охоты именно на уток, хотя одновременно открываются (открывались) и сезоны охоты на полевую, степную и так далее дичь. Ну то есть представьте себе угодья, в которых зашкаливают приборы, измеряющие концентрацию легашатников или охотников на рябчиков с манком. Бедные рябчики сойдут с ума, а собачники могут и перестрелять друг друга не случайно, а умышленно. Например, вы поднимаете выводок, допустим, куропатки, он уходит и садится в посадку далеко, а пока вы туда подходите, по птицам уже работает собака другого охотника. Конфликт? Конфликт! (Кстати, отчасти именно из-за таких случаев собачники старой Англии настаивали на том, чтобы легавые умели секундировать). А на летней утиной охоте большое количество стрелков на единицу площади, как говорится, не только вредно, но и полезно. Чем больше стрелков, тем лучше ̶ утке не дают забиться в укромный уголок и переждать шухер, она остается на крыле и летает везде.
На самом деле Открытие ̶ охота не столько добычливая, сколько уравнивающая шансы. Распределение утки по водоему производится случайно, как в казино; птица, ошалевшая под выстрелами, ведет себя непредсказуемо, не так, как обычно. Молодой охотник, который, по Сабанееву и Бианки, несколько дней стоял с биноклем, определяя пресловутые трассы перелетов утки с ночевок на кормежку, в день Открытия рискует жестоко разочароваться. Если эти трассы не совпадают с возможными путями отступления водоплавающих на альтернативные водоемы, то утка ими не пойдет; ей не до кормежки. Если отсутствие охотничьих навыков на Открытии ̶ не проблема, то и их наличие ̶ не бонус.
Оглядываясь на иные времена и страны, мы тоже видим, что Открытие везде ̶ охота более простая, чем обычно. В Англии «славное двенадцатое» было праздником в те времена, когда на грауса охотились из-под легавой. Чем моложе были выводки, тем лучше они держали стойку, и потому важно было захватить первые дни и часы охоты. Сейчас же охоту в каждом конкретном хозяйстве, как правило, открывают позже ̶ в тот день, который геймкипер хозяйства сочтет оптимальным. В США серьезные охотники обычно на день общего открытия свои первые трофеи в году уже взяли из луков и дульнозарядного оружия, а для того, чтобы уберечь молодое поколение от всех сомнительных радостей первого дня сезона, в некоторых штатах разрешают юным охотником открыть сезон (под контролем взрослых) за несколько дней до всех прочих. Массовость, таким образом, создается неумелыми, неуверенными в себе охотниками, которые в этот день появляются в угодьях потому, что это самый лучший шанс для них добыть трофей: спасаясь от одного охотника, олень может запросто угодить на другого.
И здесь можно задаться вопросом: если Открытие – охота по определению простая, на которой продвинутые навыки не помогают, а, скорее, мешают, то что в нем для опытного, хорошего охотника? Ведь всем известно, что излишне легкая охота очень похожа на убийство, чтобы быть интересной. Лично мне приносит куда большее удовлетворение, когда на озере нет других охотников, когда можно тихо, без суеты и спешки «просчитать» ход утки, спокойно ждать ее налета, раздумывая о красоте природы (а не о том, куда направлено ружье соседнего раздолбая), а взяв птицу, знать, что твоей заслуги в этом больше, чем хаотического распределения вероятностей. И я знаю, что в этом не одинок. Почему же среди тех, кто каждый год во вторую или третью субботу августа надевает вейдерсы и отправляется ломать камыш, ̶ не только квазиохотники-однодневки, которые в понедельник положат ружья в сейф и не достанут их до следующего года? Почему многие опытные, хорошие охотники, которые потом будут клясть Открытие и уверять, что не интересуются утками в принципе, все же выезжают на него?
Ответ, очевидно, в том, что Открытие ̶ это не столько охота, сколько ритуал, жертва охотничьим богам, которую, кажется, не соблюдешь – потеряешь удачу. В этом ритуале есть, конечно, что-то языческое, недаром его часто описывают словом «вакханалия», и суть его, как и любого ритуала, ̶ в декларации собственных отношений. Выездом на Открытие человек как бы заявляет: «Я – охотник». Но участие в ритуале ̶ всегда формальное действо, которым многие любят прикрывать отсутствие истинных склонностей и чувств. Не каждый, кто ходит в храм, верит в Бога; не каждый, кто ездит на Открытие ̶ охотник. Нужна ли настоящему охотнику эта формальная декларация?
Есть ли смысл идти за толпой неумех, пьяниц и однодневок? Не стоит ли остаться в этот день дома или выбрать его для охоты не на уток, а на другую дичь? Или попытаться забраться в дальние, труднодоступные, безлюдные места, где охота будет такой же, как она была бы за неделю до или после Открытия? Или, поддавшись на ностальгию или уговоры старых друзей, все же отправиться с ними на Открытие, но уже четко сознавать, что едешь не охотиться, а участвовать в ритуале? Однако на этот вопрос каждый может ответить только сам.
Русский охотничий журнал, сентябрь 2014 г.
