Весновка для охотника – это всегда большой праздник. Истосковавшись за время долгой зимы по своему ружью, по запаху пороха и приключениям, охотник с первыми признаками весны начинает мандражировать и суетиться.
Он то достанет из сейфа свое любимое ружье, в очередной раз смазывая и начищая его, то, разложив утиные манки, начинает тренировать осадку и одиночный кряк, пугая соседей, а то и просто занимается подкрашиванием утиных чучел или снаряжением охотничьих патронов. И чем ближе наступление весны, тем беспокойней становится на душе – охотник начинает представлять себе будущую охоту и планировать место ее проведения.
Так и я, в мае 2015 года склонившись над спутниковой картой, пытался определить место предстоящей весенней охоты на территории Ханты-Мансийского автономного округа. По его территории протекает великая сибирская река Обь, пойма которой изобилует множеством проток, ручьев, стариц и озер. Гигантская водная артерия несет свои воды к Карскому морю и является условным коридором пролета водоплавающих птиц, мигрирующих на север. Здесь проходят пути миграции множества водоплавающих, среди которых можно выделить крякву, шилохвость, серую утку, широконоску, свиязь, чирка-свистунка, чирка-трескунка, красноголового нырка, хохлатую чернеть, гоголя, лутка или малого крохаля, гагару и турпана; из гусей в основном это белолобый гусь и гуменник; очень много лебедя. Часть уток остается гнездиться непосредственно в пойме реки и не залетает далеко на север, как, например, кряква, а часть летит вплоть до тундры и Карского моря – это в основном нырковые виды уток (малая часть которых все же остается гнездиться непосредственно в пойме Оби), а также шилохвость и чирки.
Выбирая место предстоящей охоты и рассматривая пойму Оби на карте, я помечал области с разнообразным водным рельефом – те места, где плотно сосредоточены различные виды водоемов. В результате двухдневного анализа было определено место весенней охоты – на участке реки Обь между городами Сургут и Нижневартовск. Оно представляло собой небольшой приток Оби, с двух сторон которого располагалось множество небольших пойменных озер, соединенных между собой системой извилистых ручьев, лес здесь был представлен в основном осиной и березой, а также множеством кустарников. Район охоты был закреплен за родным Сургутским охотобществом РОООиР ХМАО-Югры – оставалось только взять путевку и дождаться дня открытия охоты.
Настал долгожданный праздник открытия весенней охоты, 8 мая! Путевка на руках, моторная лодка заправлена, забита снаряжением доверху и готова к восьмидесятикилометровому броску вверх по реке. Выехали рано утром вдвоем с братом Сергеем, постоянным спутником в охотничьих экспедициях. Шум лодочного мотора привычно ласкал ухо, река была полноводна, спокойна и величественна, хотя на всем протяжении пути встречались льдины и целые торосы, преграждающие путь. Через пять часов прибыли на место. Первым делом решено было провести разведку местности на наличие утки. Пройдя километра три по берегу, мы осмотрели несколько водоемов. С первого взгляда стало ясно – с местом охоты мы не ошиблись. На озерах и ручьях было множество различных уток: здесь встречались стремительные чирки и важные кряквы, наблюдали мы жирных гоголей и белых как снег лебедей. Проходя через кустарник, мы спугнули лису, неторопливо ускользнувшую от нас, а также еще не сменившего зимнюю шубку белого зайца. Приметив для охоты подковообразное озеро, заканчивающееся небольшим ручьем, с которого поднялось несколько крякв, мы вернулись к лодке. Дальнейшие хлопоты по установке палатки, заготовке дров и приготовлению ужина забрали с собой остаток светового дня.
Утром следующего дня я направился к озеру, на котором вчера поднял несколько кряковых селезней. Лес вокруг освещала яркая луна. Вскинув на плечо ружье и взвалив громадный мешок утиных чучел, я не торопясь шагал по березовой роще. Наслаждаясь весенним ароматом пожухлых листьев и молодых побегов, незаметно для себя добрался до места охоты. На подходе – еще в темноте – к водоему услышал подъем на крыло нескольких уток. Утиная суета передалась мне охотничьим азартом, и я принялся спешно планировать установку чучел. Достав и разложив на берегу двенадцать бескилевых полноразмерных пластмассовых чучел итальянского производства, начал их установку. Место высадки было выбрано под ветром, в устье ручья, впадающего в озеро: разделив чучела на две части, я выставил их группами справа и слева по шесть штук, оставив в центре свободное место для приводнения. При расстановке я старался высаживать их не плотно друг к другу, а на расстоянии трех-пяти метров, так как в природе при возникновении опасности утки сплываются (срабатывает стайный инстинкт самосохранения), а имитация напуганной стаи мне была ни к чему – вряд ли пролетающая над такими чучелами утка захотела бы приводниться. На весеннюю охоту я беру в основном чучела кряковой утки – к ним подсаживаются и чирки, и шилохвость, и даже гоголи. Я думаю, причина этого заключается в том, что кряковая утка сама по себе очень организованна и осторожна и другие виды уток, видя крякву на воде, воспринимают это место как безопасное. Конечно, если охотник хорошо укрыт.
Для маскировки я применяю купленный в магазине маскхалат типа «Леший», состоящий из нашитых на болоньевую ткань лоскутов мешковины и льна. Такой костюм позволяет мобильно перемещаться, при необходимости быстро менять места засидок и становиться невидимым за считанные секунды – в отличие от классического шалаша или стационарного скрадка. В дополнение к костюму я обязательно использую элементы местной растительности – в данном случае сухую траву (нарезав прошлогоднюю осоку и разделив ее на части, я добавил эти пучки в элементы костюма, чтобы окончательно сгладить и размыть контраст камуфляжа). Также в обязательном порядке нужно маскировать кисти рук, лицо и ружье. Для рук и лица я использую армейские камуфляжные кремы, а для ружья – самоклеящуюся камуфляжную ленту. Отдельно хочу сказать о неопреновых вейдерсах. Вейдерсы на весенней охоте – незаменимая вещь, в них очень удобно заходить в воду и расставлять утиные чучела, а также доставать добытых уток. А еще в вейдерсах очень комфортно сидеть в сыром месте, будь то кочкарник на болоте или сырая земля. Однако стоит предостеречь охотников от долгого нахождения в них в воде – после приблизительно получасового использования вейдерсы отсыревают и начинают пропускать воду. При выборе костюма я бы рекомендовал максимально толстый, пятимиллиметровый неопрен как самый теплый.
Тем временем чуть забрезживший на горизонте рассвет осветил макушки березняка. Я взял в руку проверенный временем манок Faulks и начал манить, подражая голосу старой кряквы. Минут через сорок заметил двух не спеша плывущих на меня со стороны озера уток. Вжавшись в землю, очень деликатно и осторожно стал подкрякивать, боясь спугнуть удачу. Утки приближались, их влек древний инстинкт. Sport Plast правдоподобно скользил по воде, манок звал и уговаривал «ближе, ближе», сердце стучало в висках! В очередной раз осторожно подняв голову, я четко различил двух кряковых селезней – расстояние до них было каких-то сорок метров. Сняв ружье с предохранителя и выждав еще какое-то время, я очень медленно, стараясь не шуметь, приподнялся на линию огня, тихо поднял ружье, поймал в прорезь прицела селезня и плавно нажал на спусковой крючок. Толчок в плечо! Удар дробовой плети по воде и раскат выстрела нарушили привычный уклад озера. Спустя минуту все улеглось, но сердце, словно барабан древнего предка, продолжало выбивать ритуальный бой, знакомый всем посвященным в таинство охоты. Селезень лежал на воде, разукрашенной яркими красками утреннего солнца – он как на невероятном блюде застыл, играя своим весенним нарядом, символизируя открытие большого охотничьего праздника, весенней охоты! Этот день подарил еще одного селезня кряквы и чирочка, из которых на вечернем костре была приготовлена замечательная утиная похлебка, которая стала основным блюдом на праздничном столе.
На весенней охоте я стараюсь постоянно менять место установки чучел, перебрасывая их на новое озеро, так как эффективность использованного места заметно снижается – распуганная выстрелами утка не возвращается, а подлет новых стай может и не состояться. Утро очередного дня не спешило пробуждаться, было еще довольно темно, как вдруг меня привлек какой-то шум левее утиных чучел. Всматриваясь в темноту озера, я еле различил трех уточек, плавающих неподалеку. Стрелять было нельзя, так как рассмотреть селезня в группе было невозможно. Оставалось ждать. Утки приблизились к чучелам, раскусили подвох и поднялись на крыло. Я снова остался наедине с двенадцатью утиными манекенами. Чтобы разогнать тоску, я достал свой любимый манок и принялся причитать на утиный манер, привлекая внимание лесной аудитории.
Первой на звук откликнулась сорока – она, безошибочно определив мое местоположение и пытаясь, видимо, понять, что за крякающая кочка перед ней, смешно крутила головой, рассматривая объект то одним глазом, то другим. Так продолжалось минут тридцать, пока неожиданно и бесшумно к чучелам не подсел селезень кряквы – меня всегда удивляло это неожиданное появление. Подняв ружье, я выстрелил, сноп огня на мгновение ослепил меня, а когда зрение вернулось, увидел лежащего на воде красавца селезня. Охота продолжалась. Забрав добычу и продолжая манить, заметил приближающийся силуэт утиной стаи, идущей над озером. Когда она была совсем близко и до уха донесся свист крыльев, разрезавших воздух, я опознал стаю шилохвостей. Описывая сложные пируэты, утки подсели к чучелам. Звучат выстрелы – и селезень отправляется в рюкзак. Утро вошло в свои права, стало совсем светло, когда на чучела опустилась стая жирных гоголей. Выхватив селезня, жму на спусковой крючок – выстрел! Гоголь переворачивается и замирает. Ну вот, дневная норма добычи закрыта, адреналин зашкаливает, кровь кипит, ощущение эйфории и счастья. Охота удалась!
Нужно сказать, что охота на водоплавающих в ХМАО скоротечна. Основные утиные стаи, мигрирующие на север, проходят пойму Оби в течение недели. Отохотившись в ту весну семь дней, в начале охоты я наблюдал массовый прилет кряквы и шилохвости, после которой близлежащие озера покрылись гоголем и лутком, а к концу охоты утки практически не было – в незначительном количестве встречались только чирки и серая.
По этой причине мое закрытие весенней охоты было трудовым, но очень зрелищным. Эту охоту я запомнил, как классическую и очень красивую. Приехав на весенний разлив и прихватив утиные чучела, я обнаружил, что уровень воды поднялся. Выбор места охоты и установки чучел без лодки стал проблематичен. Найдя небольшую заводь, я выставил чучела рядом с береговой линией на мелководье и, присев за деревом метрах в двадцати от чучел, стал ждать. День уходил, наступал вечер. Было довольно жарко, припекающее солнышко, безветрие и теплый комплект одежды делали свое дело, а неопреновые вейдерсы создавали эффект бани. Снующие комарики дребезжали под ухом, попадая в поле зрения, они по ошибке представлялись мне летящими утками, сердце замирало, но, разобравшись, кто есть кто, я расслаблялся и снова искал на горизонте утиный силуэт.
В который раз за эту весну я принялся хрипло манить селезня. Резкий звук манка бил по озеру, отражался и эхом катился по заливным лугам, исчезая за горизонтом. Свободная рука нежно придерживала любимое ружье, а указательный палец, поглаживая шершавый предохранитель, ощущал приятную прохладу металла. Вечернее солнце заглядывало прямо в лицо, как будто пытаясь рассмотреть в охотнике старого друга, оно обжигало и ослепляло, заставляя отводить взгляд. И в этот самый момент я заметил, как со стороны светила к чучелам заходил на посадку селезень кряквы. Совершив эффектный вираж, он очень легко и грациозно сел на воду, прямо напротив меня. Наблюдая это природное действо, я, словно восторженный зритель в театре, потерял счет времени. Охотничий инстинкт и голос предков пробудили меня. Я медленно поднял ружье, и в этот момент крякаш, почувствовав опасность, оттолкнулся от воды, взял резкий старт и поднялся в воздух. Быстро набирая высоту, селезень направился к солнцу. Вскинув ружье, я взял силуэт утки в прицел и нажал на спусковой крючок. Выстрел! Селезень, на мгновение застыв в небе, с шумом упал на мелководье, ударил брызгами по поверхности залива и затих.
Подошла к концу весенняя охота, нужно возвращаться к обыденным городским делам, но тот весенний праздник, что дарит охота, я буду вспоминать еще очень долго, а некоторые незабываемые моменты – всю жизнь!
