Каким будет оружие, которое в ближайшие несколько десятилетий вытеснит привычные для нас дробовые ружья?
– Оно будет магазинным и самозарядным;
– баланс не будет меняться от выстрела к выстрелу;
– вес с патронами – не выше 2 кг;
– длина ствола – не более 450 мм;
– приклад складной, скелетообразный, чтобы добиться правильного баланса при коротком стволе;
– со сложенным прикладом ружьё можно будет носить в кармане куртки;
– деревянные ложи полностью выйдут из употребления;
– нажатием кнопки на цевьё охотник сможет мгновенно изменять дульное сужение от цилиндра до полного чока;
– благодаря грамотной утилизации энергии отдачи она будет практически неощутимой для стрелка;
– патроны 20-го калибра сравнятся по бою с современными 12-го калибра и практически вытеснят их;
– новые пороха высокой интенсивности позволят не только добиться нужной начальной скорости в коротком стволе, но и уменьшить длину патрона до 40 мм;
– давление в патроннике при этом будет чрезмерно высоким по современным меркам, но новые технологии позволят с ним справиться;
– патроны с концентраторами обеспечат уверенное поражение дичи на дистанции до 250 м.
Такой прогноз относительно того, какое будущее ждет охотничье оружие, был опубликован в одном из периодических изданий Великобритании. И в связи с этим позвольте, уважаемые читатели, задать вам несколько вопросов.
1. Насколько вероятно, по-вашему, то, что каждый из этих пунктов когда-нибудь осуществится?
2. Как вы думаете, в каком году был сделан этот прогноз?
Ответ на первый вопрос может дать только время. А вот на второй... все пункты прогноза взяты мной из статьи, опубликованной в «Бадминтонском журнале» за январь 1902 года.
Таким образом, владельцы «Сайги-20К» могут испытывать гордость: они обладают «оружием будущего», о котором мечтали британские аристократы, пресыщенные лучшими в мире охотничьими ружьями от Перде и Голландов!
Если отбросить шутки, то любопытнее всего в этом прогнозе то, насколько современно он звучит. Действительно, за прошедшее столетие охотничье оружие почти не изменилось. В армейском оружии прогресс кажется более заметным: сложно представить себе современное подразделение, вооружённое винтовками времён Первой мировой войны. Однако здесь надо отметить разницу в задачах, стоящих перед охотниками и военными. Если бы целью охотников было вывести из строя как можно больше животных за единицу времени, они бы пользовались теми же АК-74 и AR-15. С другой стороны, снайперы, задача которых сходна с охотничьей – поразить конкретную цель с первого выстрела, – до сих пор вполне удовлетворены такими образцами, как Remington 700, который отличается от своих предков, Enfield M1917 и Mauser M98, в основном технологичностью производства.
Разумеется, нельзя сказать, что в охотничьем оружии совсем ничего не меняется: внедряются новые материалы, появляются новые конструкции. Тем не менее человек, явившийся на коллективную охоту с охотничьим карабином, выпущенным в 1910–1914 году, не вызовет никаких подозрений: соседей по стрелковой линии может удивить разве что отсутствие или странный вид оптического прицела. В гладкоствольном оружии ситуация ещё более консервативная. Что говорить о бескурковках с эжекторами, чоками и односпусковыми УСМ, с которыми уже охотились в 1902 году, если наши современники, пробовавшие пострелять на стенде из ружей работы легендарного Джо Ментона, оказались потрясены тем, насколько эффективно работает это оружие, изготовленное при жизни Бонапарта!
Почему за последнее столетие не поменялись не только охотничьи ружья, но и представления о том, каким должно выглядеть охотничье оружие в будущем?
Первая причина – в том, что характеристики охотничьего ружья следуют за характеристиками человеческого организма. Так, считается, что масса оружия определяется его прочностью и необходимостью что-то противопоставить ньютоновской силе противодействия разгоняющемуся в направлении от стрелка снаряду, то есть отдаче. Но эти факторы, в действительности, имеют второстепенное значение. Иначе почему малокалиберные целевые винтовки, где давление ничтожно, а отдача не ощущалась бы и при весе менее 2 кг, делают той же массы, что и крупнокалиберные?
На деле оружие не может быть бесконечно лёгким. Чтобы человек мог уверенно контролировать оружие, оно должно оказывать мускульной силе стрелка определённое сопротивление. Если мышцы недостаточно нагружены, то они работают слишком быстро, «пронося» ружьё мимо цели; если слишком нагружены – ружьё становится слишком инертным, не позволяя в точности отследить траекторию движущейся мишени. Именно поэтому ружья стендовых стрелков немного тяжелее охотничьих, предназначенных для стрельбы живой птицы, которая летит не по траектории. Ну а попадать в летящую мишень из ружья с характеристиками, предложенными господином Шоу, было бы очень и очень сложно.
То, что обеспечивает ощущение ружья как продолжения твоего тела (в просторечии – хороший баланс), есть слагаемое многих факторов, среди которых и масса, и необходимое распределение её по узлам ружья, и геометрические размеры оружия. От человеческой анатомии зависят не только такие параметры приклада, как отвод и погиб, но и длина оружия в целом. Чем правильнее распределена масса между отдельными узлами ружья, тем удобнее им управлять. Чтобы ружье было удобоуправляемым и из него было бы легко стрелять влет, большая часть массы ружья должна быть сосредоточена в коробке, концы ружья должны быть по возможности облегченными. Что касается баланса на стволы или приклад, то это скорее относится к индивидуальным предпочтениям стрелков и охотников.
Сейчас много говорится об акселерации – увеличении средних показателей роста и веса людей благодаря более качественному, чем столетие назад, питанию, – однако это больше статистический эффект. И в старые времена среди людей были и карлики, и гиганты, изменилась лишь пропорция их в популяции. Возможно, именно этим объясняется то, что средняя масса серийного оружия выросла где-то на 200 граммов. Однако революционных изменений в антропологии всё же не произошло. Соответственно, ничего удивительного нет и в том, что классические пропорции охотничьего оружия остаются неизменными на протяжении почти двух столетий.
Кое в чём новые технологии позволяют, так сказать, усилить человеческие возможности. В первую очередь это касается зрения и способности к определению расстояния. Встречаются, конечно, самородки из профессиональных охотников, способные на невероятные выстрелы. Но большинство людей не способны точно выцелить зверя в реальных охотничьих условиях с открытым прицелом на расстоянии больше 200–250 метров. Однако оптика увеличивает эту дистанцию едва ли не вдвое, хотя, конечно, есть охотники, которые уверенно стреляют и дальше.
Однако, далеко не все возможности человека можно кардинально улучшить приборами. Возьмём, например, скорость обработки информации. Именно из-за неё быстро выходят из употребления патроны с концентраторами, обеспечивающими достаточную кучность на дистанциях до 100 метров и более. Первые такие патроны были предложены уже в 30-х годах XIX века, и работали неплохо, судя по положительным отзывам многих авторитетных охотников. Однако, чтобы обеспечить правильное движение ружья и спуск курка в нужный для поражения быстро летящей цели момент, мозг должен, как выясняется, обработать немалый объём информации как о цели, так и о положении и движении органов тела стрелка. И с возрастанием расстояния до цели сложность этого увеличивается в геометрической прогрессии. На дистанции выше 75 метров необходимо добавить в число рассчитываемых параметров ещё и поправку на падение траектории снаряда, что уже оказывается на практике слишком сложно для человека.
Тем не менее недооценивать возможности нашего тела и мозга не стоит. В дробовом оружии можно, наверное, применить что-то вроде израильского «Железного купола» – системы ПВО, позволяющей за считанные секунды в полностью автоматическом режиме засечь, определить и сбить выпущенную с палестинских территорий ракету. Но создать такую систему, которая бы «сама» определяла параметры цели, брала упреждение и нажимала на спуск, в охотничьем дробовом оружии будет тем более непросто: даже утки иной раз, в последних лучах вечерней зари, появляются на фоне неба настолько внезапно и исчезают с него настолько быстро, что о «считанных секундах» говорить не приходится – речь идет о «долях секунды». Сомневаюсь, что даже самые эффективные радары, быстродействующие компьютеры и скоростные сервоприводы окажутся способны помочь добыть такую птицу. Однако человек, со своими «несовершенными» органами чувств и мыслительным аппаратом, всё же успевает послать заряд дроби в нужное место, и не так уж и редко после этого имеет удовольствие слышать шлепок падающей на воду тушки.
И здесь проявляется второй фактор, ограничивающий эволюцию охотничьего оружия. Вы можете себе представить утятника, который сидит на удобном сиденье катера и наблюдает, как его противоутиная система «Свинцовый купол» сбивает одну птицу за другой? Сразу возникает вопрос: а в чём здесь, собственно, охота? Охотник получает удовлетворение не от смерти животного или птицы и не от самого факта добычи некоторого количества мяса. Чем меньше усилий, навыков и знаний нужно применить для добычи трофея, тем скучнее и неинтереснее процесс. Оружие, само уничтожающее противника, – мечта для военных, но для охотника оно уничтожит весь смысл охоты. Именно поэтому потенциальный спрос на более эффективное оружие среди охотников не столь велик, как в других сферах.
Написать «охотничье оружие на нашем веку уже не изменится» мешает мне только одно – история подобных прогнозов. «Автомобиль – это модная игрушка, лошадь останется с нами на века», «человек никогда не выйдет в космос», «в мире есть покупатели не более чем на пять компьютеров» – всё это и многое другое говорилось с полной убежденностью и солидными логическими выкладками в основе. Однако для кардинальных перемен в охотничьем оружии потребуется для начала кардинальное изменение самого человека – а человек, по большому счету, в обозримой перспективе остаётся практически неизменным.
Русский охотничий журнал, июнь 2016 г.
