Владислав Григорьевич Махно – заслуженный художник Республики Северная Осетия – Алания. Человек на Кавказе известный. Десятки лет охотничьи ножи, вышедшие из-под рук Мастера, экспонируются на выставках художественно-прикладного искусства. Каждое изделие – законченный сюжет из мира дикой природы или истории.
В домашней мастерской Владислава Григорьевича мы беседуем о «делах давно минувших дней». 85 лет – возраст солидный. Есть что вспомнить. Через всю жизнь пронёс он любовь к дикой природе Кавказа. Правда, с годами эта любовь несколько трансформировалась. С детских лет была страсть к охоте. Это понятно: в те нелёгкие времена охота помогала выжить. С годами желание добыть зверя или птицу ушло. Осталась радость созерцания и сопричастности.
Кто лучше самого Мастера может рассказать о его жизни? Самой достоверной будет история от первого лица.
«Представь, зима, нужно идти в школу. Станица Резвяная за шесть километров. Одежда – перешитые мамой куртка и штаны, из грубого сукна солдатской шинели. Они защищают от ветра, но не спасают от холода. И до крови растирают ноги. Помню первую учительницу. Она читала вслух „Муму“, плакала и заставляла плакать весь класс. А после уроков – снова шесть километров через заснеженное поле».
«Помню, как над крышей нашего дома летели дрофы. Огромные птицы большой стаей проплывали совсем низко. Можно было рассмотреть, как на ветру развевались их „усы“. Время было голодное. Я бросился в дом, схватил ружьё, но, когда выскочил во двор, птиц уже не было. Да и с ружьём я тогда толком не умел обращаться…»
«Отец служил в Западной Украине, где ещё шла война с бендеровцами. Когда приехал, с ним привезли погибших красноармейцев. Тела выложили на улице. Мы, дети, смотрели на этот ужас. Никто нас не прогонял. Мама разложила отцовскую одежду на горячую печь. Было слышно, как трещали от жара вши. Такая была дезинфекция…»
«Когда отец уезжал, мама торговала на базаре самодельными конфетами. Варила их из корней солодки. Это трава такая со сладенькими корешками. Потом варево мешала с мукой, ещё с чем-то, лепила конфеты. С соседкой Устинькой шла на базар, и там женщины эти конфеты продавали…»
«Я целыми днями „гонял“ по военным трофеям. Недалеко было кладбище военной техники. Чего там только не было! Мы, пацаны, искали патроны, оружие. Часто кто-то из детей погибал. Помню взрыв. Все мы бросились туда. Оказалось, соседский мальчишка нашёл мину и подорвался…»
«Семья решила перебраться в Орджоникидзе (ныне – город Владикавказ) к бабушке – маминой маме. Когда приехали, я был поражён! Столько кукурузы и картошки, как в бабушкином подвале, я никогда не видел. На этом можно было жить не голодая…»
«В городе среди подростков царили жестокие законы. Меня, как новенького, испытывали. Как-то, выходя из дверей магазина на высокое крыльцо, почувствовал толчок в спину. Кто-то подставил подножку. Я полетел кувырком с двухметрового крыльца. Когда поднялся, передо мной стоял здоровенный парень и с усмешкой смотрел в лицо. Вокруг было ещё несколько сорванцов. Будут бить. В кармане я нащупал лезвие безопасной бритвы и полоснул ей по ухмыляющейся морде. Кровища, замешательство… Я убежал…»
Эти эпизоды ярко рисуют суровые картины послевоенного детства. В те годы пацанам помогало выжить умение самим добыть пропитание в окружающей город природе. Благо в то время реки и ручьи были полны форели, в лесах было много зверей и птиц. Оружия после войны было тоже много. Основным оружием маленького Славы была рогатка. Этим, как сейчас сказали бы мы, хулиганским оружием он владел виртуозно. Пожалуй, способность довести любое дело до совершенства – основная черта характера Владислава Григорьевича. Любители рыбалки знают его как мастера ловли форели, охотники – как прекрасного стрелка. Игроки в настольный теннис – как мастера, способного закрутить лихой «топ-спин», профессиональный удар, после которого шарик как бы сам по себе непредсказуемо меняет направление.
Потом была художественная школа, армия, много разного. Были и годы работы на Чукотке. Там, на Крайнем Севере, можно было хорошо заработать.
– Почему именно ножи? – спрашиваю я собеседника.
– Нож для охотника – продолжение руки. Это важнейший инструмент в природе. Кроме того, надёжный и красиво выполненный нож – предмет гордости его обладателя. Для меня охотничий нож является символом единения с природой. А что в этой жизни может быть прекраснее, увлекательнее и ярче общения с дикой природой?
Природной тематикой проникнуто всё творчество мастера. Любимые материалы – древесина тиса, бивень мамонта, шкуры змей и варанов. И, конечно, металл. Золото, мельхиор, но больше других он любит серебро.
– Помнишь свой первый нож? – спрашиваю я Мастера.
–Такое не забывается! Первый нож я сделал из напильника. Сейчас это изделие назвали бы «заточкой». А в те годы я мог только мечтать о настоящем охотничьем ноже. Позже стал сам воплощать эти мечты в реальность.
Работы Махно не раз получали дипломы и занимали почётные места среди изделий знаменитых мастеров–оружейников. Одна из признанных работ – нож «Птичка», получивший диплом на выставке «Клинок России», – посвящена музе мастера, его жене и соратнице Людмиле Соловьёвой. Людмила по профессии геолог. Во времена перестройки, когда специалисты-геологи оказались не востребованы, она стала помогать мужу. Со временем основная работа по изготовлению ювелирного декора легла на её плечи. Сегодня Людмила – член Союза художников, автор необычных работ, предназначенных для женщин-охотниц.
– Сколько ножей вы вместе делаете за год?
– Когда как. Это зависит и от спроса, и от рождающихся замыслов. Бывает, придёт в голову какая-то идея, необычное сочетание материалов, интересный образ. С ним нужно прожить, прочувствовать. А тем временем в каталогах уже появляется что-то подобное.
– Конкуренция большая?
– Как сказать. В России появилось много богатых фирм, имеющих большие возможности, мощную производственную базу. Нам с Людмилой с ними состязаться трудно, да и вряд ли нужно. Мы никогда никому не подражали. Стиль свой, легко узнаваемый. Бывало, по заказу делали сувенирные кинжалы в кавказских традициях, модное сейчас холодное оружие в восточном стиле.
– Кто ваши клиенты? Ножи заказывают и покупают для себя или как дорогой подарок?
– Было время, когда основными заказчиками являлись деловые люди, бизнесмены. Ножи моей работы покупали как дорогие подарки деловым партнёрам или большим начальникам. Были заказы и от правительства нашей республики. Для меня главное, что любой нож моей работы, как бы роскошно он ни был отделан, всегда функционален и надёжен. Как охотник я знаю, что бывают ситуации, когда от качества ножа зависит многое.
В мастерской Владислава Григорьевича висят этюды, написанные масляными красками. На них – пейзажи любимой Горной Осетии. На столе и полках по стенам – коряги и пеньки тиса. За этим материалом мастер нередко совершал продолжительные экскурсии в горы. Тис – дерево редкое, внесённое в Красную книгу России. Рубить или отпиливать ветки от живых деревьев нельзя. Поэтому в ход идут прикорневые части усохших деревьев.
– Именно комлевые части сухих тисов имеют интересную текстуру. Иногда находишь такой пенёк, что остаётся только очистить, отполировать – и подставка готова. Природа сама всё предусмотрела.
– Откуда берутся сюжеты гравировок и резьбы?
– Из природы. Охота – это всегда соревнование, борьба хищника и жертвы. А иногда сам охотник может неожиданно превратиться в объект нападения раненого зверя. Отсюда и сюжеты: барс терзает горного козла, лиса подкрадывается к птицам. На рукоятке одного ножа изображён момент единоборства охотника с медведем. Но у человека в руке нож. Значит, шансы его не так уж малы.
Вспоминаем совместные походы по горам и лесам Осетии, охоты, собак, бывших нашими верными помощниками… Глаза Мастера загораются юношеским блеском. Потом с некоторой горечью он говорит, что в природе не всё в порядке: форели в реках почти не осталось, зверья в окрестных лесах мало. Да и пролёты птиц не те.
– Вот в юности, помню, когда сосед брал меня на охоту и давал своё второе ружьё, за что я всю ночь заряжал патроны, перепелов было множество. У соседки была кошка, которая осенью по утрам собирала перепелов, разбившихся о провода, и складывала под её дверью. Мы выходим на улицу с ружьями, а она показывает кучку в десяток перепёлок! Теперь совсем не то…
Владислав Махно продолжает активно работать. Уверенно водит машину. Всегда полон новых замыслов, сюжетов для резьбы. В Союзе художников мастерские Владислава и Людмилы Махно рядом. Пожелаем Мастеру здоровья, творческих удач, радости от общения с по-прежнему прекрасной природой любимой Осетии!
Все статьи номера: Русский охотничий журнал, март 2022
