Оружейная Россия: нарезное охотничье оружие

Сегодня мы поговорим о нарезном охотничьем оружии на руках у населения и его использовании.

Как и в предыдущей статье («Оружейная Россия: гладкоствольное охотничье оружие») мы использовали результаты опросов из нескольких источников, как онлайн, так и офлайн. Люди отвечали на один очень простой и очень конкретно поставленный вопрос: «Какую модель нарезного оружия вы постоянно используете на охоте?» Если люди говорили о том, что у них имеется несколько их моделей, но часть не покидает сейфа или используется с другой целью – скажем, для самообороны или спорта, – мы просили оставлять эти модели за скобками разговора. Поэтому такие результаты невозможно получить даже при анализе документов Росгвардии (если они когда-то согласятся ими с нами поделиться, в чём лично я глубоко сомневаюсь). Потому что они механически покажут просто процентное соотношение винтовок различных моделей на руках у населения вне зависимости от типов их использования.

В опросах были упомянуты 1234 (одна тысяча двести тридцать четыре) единицы оружия. Исходные материалы мы публикуем в таблицах, как это мы делали и в предыдущей статье. В тексте же я подчеркну некоторые показавшиеся мне интересными особенности.

Отечественное и иностранное охотничье оружие сгруппировалось в две примерно равные страты (630 «русских» против 604 «иностранок»). Но вначале я поговорю о ситуации с нарезным оружием в целом. Несмотря на то что сведения о наличии охотничьего оружия на руках у нас закрыты и имеют несколько отрывочный характер (так же как мы не имеем данных о динамике количества единиц оружия на руках у населения), из источника в источник кочуют данные о примерно 600 тысячах единиц нарезного оружия из примерно 4,5 млн общего числа охотничьего оружия на руках у населения. Примем эти данные за примерно соответствующие действительности.

Второе, что бы хотелось заметить. Нарезного охотничьего оружия к моменту принятия современного Закона об оружии в 1993 году в личной собственности было исчезающе мало. Что-то было у партийных, милицейских и охотничьих чинов, но, не побоюсь сказать, количество этого оружия исчислялось несколькими тысячами на весь РСФСР. Но! Было изрядное количество винтовок и карабинов, закреплённых за охотниками-промысловиками и выдававшихся им из года в год постоянно. То же происходило и с геологами удалённых управлений, а также с небольшим количеством научных сотрудников (к которым, в том числе, принадлежал пишущий эти строки).

И часть этих казённых карабинов, которые были закреплены за отдельно взятыми гражданами, были в 1993 году ими выкуплены за символические суммы. В подавляющем большинстве своём это были карабины Мосина. Но, повторяю: речь шла о считаных тысячах единиц, которые никак не могут повлиять на то, что карабины и винтовки Мосина занимают первое место в процентном отношении моделей нарезного оружия в нашей стране в таблице. Его там 92 единицы, или 7,4% от общего количества винтовок под патрон центрального воспламенения у нас в стране.

Первая неожиданность

А почему, собственно, неожиданность, что самой распространённой винтовкой в стране является «болтовая» винтовка времён Первой/Второй мировой? Во многих странах так оно и есть «по умолчанию». Просто уж очень много их понаделано.

А потому что карабин/винтовка Мосина, во-первых, очень неустойчив к долговременным суровым условиям эксплуатации без надлежащего ухода (пример – срок эксплуатации такого карабина в госпромхозе был равен трём годам – после чего карабин списывался и из армейских запасов поставлялся новый). Во-вторых, он не очень совершенен технически по сравнению с современными моделями (подтвердит любой, кто несколько раз снимал/ставил его на предохранитель и заряжал патроны без обоймы в магазин). Стволы у него не хромированные, значительное количество этих винтовок было изготовлено в военные годы, с, мягко говоря, не очень хорошим качеством. До появления в обороте на гражданском рынке большое число их находилось в интенсивном использовании, что при применении боеприпасов с оржавляющим капсюлем-воспламенителем (а не было других, да!) тоже не способствовало высокой живучести. Так что при появлении на рынке новых, более совершенных моделей это оружие должно было неминуемо ими «вымываться» из оборота. Поэтому присутствие в практической жизни такого количества мосинских винтовок/карабинов говорит, скорее всего, просто о том, что владеют ими очень небогатые и при этом аккуратные люди. Из чего следует, в том числе, и то, что пресловутая оружейная культура на бескрайних просторах нашей Родины – явление отнюдь не безнадёжное.

СКС – наше всё

Напротив, появление на втором месте самозарядного карабина Симонова, он же СКС – вполне ожидаемо (78 единиц, или 6,3%). Я, признаться, предполагал, что он может занять первую строку таблицы, но этого не произошло. Видимо, ещё и потому, что СКС в СССР было изготовлено неизмеримо меньше, чем мосинских карабинов, и в гражданском обороте он оказался гораздо позже. Кроме того, СКС наряду со сплочённой партией сторонников имеет и не менее сплочённую группировку противников применения его на охоте – в частности, по крупному зверю. В определённое время охота на лося и медведя из оружия под патрон 7,62×39 была даже запрещена Правилами охоты. Это продолжалось недолго, но, как говорят, «осадочек остался».

«Тигр» и ИЖ/МР-18МН

«Тигр», занимающий почётное третье место таблицы, – тоже результат вполне ожидаемый. «СКС, только под большой патрон» на самом деле пользуется большой популярностью как у охотников, живущих в суровых климатических условиях, так и у любителей стиля «милитари». А вот появление на четвёртом месте ИЖ/МР-18 МН было для меня некоторой неожиданностью. Хотя оружие это лёгкое, непритязательное и очень недорогое, что, судя по всему, немаловажно.

То, что есть, и то, чего нет

Почти вплотную за «русским киплауфом» следуют две винтовки иностранного производства: Remington 700/740 и CZ 550. В общем-то, их появление в рейтинге заслуженно и никаких особых вопросов не вызывает – именно на них обычно меняли свои СКСы и «Лоси» чуть-чуть заработавшие деньги охотники.

А вот что вопросы вызывает – отсутствие сразу вслед за «Тигром» представителей многочисленного семейства «Сайги»/»Вепри». Но только на первый взгляд, ибо если взять и сложить вместе все эти «Сайги-308», «Сайги МК», ВПО-123 и т. д., то получаем самую внушительную страту – в 218 единиц, правда, под разные патроны и с разными конструктивными особенностями. К слову, в наибольшей степени к «милитари», похоже, тяготеют Центральный, Южный и Северо-Кавказский федеральные округи: именно там сосредоточено наибольшее количество моделей, имеющих внешне наибольшее сходство с true-АК («Сайга МК», ВПО-133, ВПО-136), в то время как в развитых «зверовых» охотничьих регионах они попросту отсутствуют.

Всё остальное, в общем-то, тоже предсказуемо. Регион побогаче – больше Blaser, Mannlicher, Heym, Sako – всех представителей среднего ценового импортного ряда. Штуцеры сосредоточены в Москве (и два определились на Кавказе). Карабины «Медведь-4» в списке – Сергея Петровича Шиянова и мой.

И вот что удивительно: в Москве у кого-то ещё сохранился рабочий КО-8,2, хозяин которого ещё иногда выезжает с ним на охоту.

Про патроны

Некоторые интересные вещи мы можем сказать о распространении различных патронов в нашей стране. Прежде всего, обратите внимание, что количественная выборка патронов, упомянутых в опросе, значительно меньше выборки моделей оружия. Это произошло потому, что мы в опросе о патронах не спрашивали, но опционально нам о том, под какой патрон у него карабин, сообщило три четверти опрошенных.

Первая тройка – патроны иностранного происхождения: .30-06 Sprgn, .308 Win. и .223 Rem., сильно отодвинувшие вниз «подлинно православные» патроны 7,62×54R и 7,62×39. Из патронов иностранного происхождения, не имеющих локализованного масштабного производства, у нас в стране лидируют .300 Win. Mag. и 9,3×62 Mauser, .243 Win. и… как ни странно, 8×57JRS. Тоже, видимо, из-за изобилия true-военных Mauser Mod. 1898 и комбинированного оружия (частью трофейного) под этот патрон.

Не столько про оружие, сколько про жизнь

Некоторые аспекты говорят даже не столько о распространении тех или иных видов оружия у охотников, сколько о некоторых особенностях жизни в стране. Так, биологи давно знают, что признаком здоровой и устойчивой системы является не изобилие отдельных видов, а их разнообразие. И тут, конечно, на первом месте у нас Центральный федеральный округ. И пусть здесь изобилие дичи не такое, как в некоторых районах севера России и Дальнего Востока, но оружие присутствует практически любое. При сравнении же ЦФО даже с кажущимися вполне состоятельными Северо-Западным (с его Санкт-Петербургом) и Северо-Кавказским федеральными округами разница – разительная. Да, присутствуют и Blaser, и штуцеры, но… Про смещение оружейного спектра на Кавказе и юге России в сторону «милитари» я уже упоминал. В восточных же регионах наблюдается такое же смещение в пользу сугубого утилитаризма и экономичности: оружие там – инструмент, а не средство для понтов. При этом разнообразие охотничьего нарезного оружия в Центральном регионе говорит ещё и о том, что жители этого региона имеют больше возможностей выезжать на охоту в другие регионы страны.

А вообще, анализ общего оружейного спектра говорит нам: у нас довольно бедная страна, в которой охотники однозначно отдают предпочтение наиболее недорогим моделям, возможно, даже с ущербом для их общей функциональности. Смотрите, в общем, картину в целом, господа. А детали – они только подсказывают.

Таблица 1. Российское нарезное охотничье оружие

Таблица 2. АКМоиды

Таблица 3. Иностранное охотничье нарезное оружие

Русский охотничий журнал