Not Ivory – сообщество людей разных профессий, разных национальностей, вероисповеданий, относящихся к разным социальным группам. Участники группы отличаются друг от друга всем, кроме одного: их объединяет общее желание внести личный вклад в дело сохранения дикой природы.
Кому-то это утверждение покажется слишком пафосным: в наш век, когда эгоизм и жажда личной наживы превращаются в доминирующую идеологию, кажется, что от людей не приходится ждать бескорыстных жертв на общественные цели. Но практика показывает, что это не так! Миллионы людей готовы тратить личные деньги на охрану дикой природы. Иногда люди жертвуют средства на сохранение животных не в своей стране, а на другом краю земли. Может быть, это объясняется подсознательным протестом против патернализма современного мира, заставляющего нас бежать наперегонки по кругу увеличения потребления. Чтобы не отстать друг от друга в этой бешеной гонке, мы, как белки в колесе, всё время увеличиваем скорость, судорожно меняем марки айфонов и автомобилей, не замечая, что на скорости смазываются очертания окружающего мира, а жизнь наша становится эмоционально беднее. Нам кажется, что если в обыденной жизни, бизнесе и политике всё построено на эгоистическом расчёте, то хоть где-то всё должно быть по-честному, от души, чтобы мы могли гордиться своим благородством и гражданской позицией. Для многих такой отдушиной становится охрана природы. Бывает, что этим благородными устремлениями пользуются мошенники и приспособленцы, но это не умаляет заслуги тех, кто бескорыстно вкладывает своё время, деньги и душевные силы в сохранение своей планеты.
Идея Not Ivory родилась в Африке. Однажды школьник Матвей Князев, сын эксперта по борьбе с браконьерством Максима Князева, в глухой танзанийской деревне за десять долларов купил деревянную маску слона. На маске было написано “Not Ivory”. Продал игрушку африканский школьник. Он сказал, что десять долларов будут потрачены на сохранение слонов. И эти слова, без сомнения, были чистой правдой! Если паренёк купит на эти доллары хлеба, то это чуть-чуть уменьшит вероятность того, что его отец на следующий день возьмёт ружьё и пойдёт убивать слонов. Матвей принёс игрушку в отряд, и слоган “Not Ivory” понравился танзанийским рейнджерам, с которыми работал отец Матвея. Они назвали свой отряд Not Ivory.
– Я специально взял Матвея с собой, – рассказывает Максим Князев. –Я думаю, этот период жизни изменил его взгляды на многие вещи. В африканском буше он увидел, насколько грандиозна природа и в то же время насколько она уязвима. Он сказал мне как-то, по секрету, что там он понял смысл сцены, когда Муфаса, рассказывая Симбе о возвращении на престол, посоветовал принять жизненные реалии и найти своё место в мире. Африканский буш помог ему понять, как хрупка наша жизнь, насколько она зависит от случайностей, и в то же время насколько это хорошая штука и что за неё стоит драться. В буше даже самый крутой айфон не поможет завоевать уважение товарищей, здесь приходится каждый день самому себе доказывать, что ты мужчина. Встать и драться за то, что тебе дорого, за свои идеи, за принципы, за свою страну, за свою планету.
Вернувшись из Африки, Максим организовал сообщество защитников природы Not Ivory. Первоначально оно было ориентировано на защиту слонов, но постепенно круг интересов расширился и одновременно расширились география и круг участников.
Идеи Максима нашли поддержку у дипломата и политического деятеля, а ныне известного создателя документальных фильмов о дикой природе Африки Сергея Ястржембского. Проблема сохранения слонов волновала Сергея Владимировича уже давно. Каждые пятнадцать минут в Африке браконьеры убивают одного слона. Если сто лет назад в мире насчитывалось 10 млн слонов, десять лет назад – полтора миллиона, то сейчас осталось всего пятьсот тысяч. Если несколько десятков лет назад местные жители охотились на слонов с луками, то сейчас организованные группы браконьеров вооружены автоматами Калашникова. Фильм Сергея Ястржембского Blood Ivory (в русском переводе «Кровавые бивни») выиграл призы на международных фестивалях документального кино в Нью-Йорке, Монреале и Риме. Он был награждён премией «Золотой Орёл» за лучший документальный фильм года. В фильме были раскрыты социальные, экономические, политические проблемы, способствующие браконьерству: нищета, коррупция, социальные конфликты и национальные противоречия. За последние сорок лет цена на слоновую кость выросла в пятьсот раз. Это создаёт мотивацию для браконьерства, сопоставимую с наркобизнесом. Природоохранные организации развивающихся стран не в силах в одиночку противостоять могущественным мафиозным кланам, контролирующим нелегальные рынки торговли дериватами диких животных.
Сергей Ястржембский знаком с проблемами Африки не понаслышке. Уже много лет российские, и не только российские, телезрители черпают информацию о природе Чёрного континента из фильмов Сергея Владимировича. В своих фильмах он затрагивает вопросы охотничьей культуры, показывает наиболее успешные охотничьи практики, что нередко становится поводом для нападок со стороны наиболее радикальных защитников природы, которых в кругах специалистов называют «тёмно-зелёными». Может ли человек, поддерживающий охоту, называть себя защитником природы?
На этот вопрос лучше всего ответит эксперт комиссии по выживанию видов Международного союза охраны природы (IUCN). Это самая авторитетная природоохранная организация мира, она объединяет 82 государства мира (в том числе и Российскую Федерацию в лице министерства природных ресурсов и экологии), 111 правительственных учреждений, более 800 неправительственных организаций. Эксперты МСОП в официальном заявлении изложили свою позицию в отношении трофейной охоты и подтвердили приверженность принципам conservation. Они полагают, что при справедливом распределении доходов устойчивая трофейная охота является наиболее ресурсосберегающим способом использования ресурсов диких животных. Она наносит меньший ущерб, чем, например, чрезмерное скотоводство, заготовка леса или многие другие виды хозяйственной деятельности. Положительная динамика численности животных в Намибии, успешный опыт сохранения сулейманова мархура в Белуджистане служит тому доказательством.
Может быть, для тех, кто не знаком с историей вопроса, будет полезно сделать небольшой экскурс в прошлое. Современная охрана природы имеет две стратегии, которые разделили управленцев, учёных, популяризаторов, активистов-природоохранников на два условных лагеря: conservation и preservation. Сто лет назад, когда человечество с удивлением обнаружило, что природные ресурсы небезграничны, а их безудержное потребление может привести к трагедии, раздались первые голоса защитников природы о необходимости создания заповедников. Заповедники наиболее ясно представляют принцип preservation: «Любите природу издали, но не смейте к ней приближаться». Отдельные участки дикой природы необходимо оградить от влияния людей. Заповедники можно было бы считать идеальной формой охраны природы, если бы они не имели одного недостатка: они не по карману бедным странам. Развивающиеся страны не в состоянии изъять из хозяйственного оборота большие территории, и тем более у них не хватает средств наладить на них эффективную охрану. Благородные принципы заповедного дела частенько подтачивает коррупция, превращая их в охотничьи хозяйства для чиновников. Хорошие заповедники – это привилегия богатых стран.
В конце XX века природоохранники заметили, что в тех местах, где налажена система устойчивого использования ресурсов дикой природы (SUSTAINABLE USE), диких животных больше, чем там, где на бумаге действуют запреты, которые в реальности невозможно контролировать. Так родился принцип conservation. Сторонники этой стратегии настаивают, чтобы управление животным миром строилось с учётом интересов местных сообществ. Выяснилось, что, несмотря на все хорошие слова обо всём хорошем, которые произносят и пишут джентльмены и дамы, живущие в благоустроенных квартирах больших городов, местные жители не ценят те ресурсы, которые не приносят им реальных выгод. Некоторые страны, например Кения и другие, выбрали стратегию preservation, другие, такие как Намибия, – стратегию conservation. По прошествии двадцати лет учёные могут сравнить состояние популяций диких животных в Кении и Намибии и видят, что в Намибии динамика популяций многих животных положительная, а в Кении – отрицательная.
Когда перед сообществом Not Ivory встала задача определить свою позицию по этому вопросу, все участники проголосовали за стратегию conservation и заявили о своей приверженности принципам МСОП. Однако трофейная охота не может быть полезной во всех случаях и в любой ситуации. Существует несколько условий, при соблюдении которых трофейная охота превращается в эффективный механизм сохранения природы.
1. Устойчивое управление ресурсами животного мира должно строиться на основе грамотного охотоведческого менеджмента. Необходим внушающий доверие научный мониторинг.
2. Управление ресурсами должно быть адаптивным. То есть необходимо учитывать локальные социальные, экологические, экономические, национальные особенности. Те подходы, которые хорошо себя зарекомендовали в Европе, могут не сработать в Африке или на Крайнем Севере.
3. Средства, полученные от трофейной охоты, должны адресно тратиться на охрану, воспроизводство животных именно в той местности, из которой изымается этот ресурс.
4. Часть полученных от охоты средств должна направляться на нужды местных сообществ, живущих в непосредственной близости от места проведения охоты. Только в этом случае местные общины будут вовлечены в процессы сохранения биоразнообразия.
Группа Not Ivory также признаёт, что трофейная охота – это не единственный механизм сохранения дикой природы. Огромное значение имеет культура природопользования. Группа Not Ivory ставит перед собой задачу производить документальные фильмы и телевизионные передачи, а также публиковать статьи на тему культуры и этики пользования животным миром. Законодательство в области охраны природы и управления ресурсами диких животных постоянно совершенствуется, оптимизируется. Поэтому группа Not Ivory ставит перед собой цель участвовать в общественных слушаниях по вопросам реформирования природоохранного законодательства и уже добилась на этом пути некоторых успехов.
В воспитании культуры природопользования немалую роль играет искусство. Фразу «красота спасёт мир» приписывают Достоевскому, хотя это сказал не сам писатель, а его герой Ипполит Терентьев, причём в ироническом контексте. Сам Достоевский, конечно, имел в виду не физическую, а духовную красоту, не красивые вещи, а чистоту поступков и намерений. Люди искусства, так же как врачи, должны прежде всего соблюдать принцип «Не навреди!». Когда резчики, гравёры и скульпторы покупают на чёрном рынке слоновую кость для своих поделок, они становятся скупщиками краденого. Даже если они делают очень красивые безделушки, мир дикой природы этим они не спасают, а губят. Ценители красоты – покупатели незаконных поделок из слоновой кости тоже становятся соучастниками преступления. Может ли искусство быть аморальным? Совместимы ли гений и злодейство? Со времён Пушкина человечество уже тысячи раз отвечало на этот вопрос утвердительно. Конечно, да! Очень даже совместимы, если общество терпимо к злодейству. Если коллекционеры покупают произведения искусства, добытые преступным путём, они порождают спрос и мотивируют браконьерство.
Участник Not Ivory скульптор Олег Лохов изготавливает из бивней мамонта высокохудожественные композиции, наполненные глубоким философским подтекстом. Каждая композиция рассказывает сокровенную историю, приоткрывает перед зрителями какую-то тайну, показывает невидимые связи между человеком, природой и законами бытия. Часть средств от проданных композиций Олег направляет на природоохранные проекты. «Искусство должно менять мир к лучшему», – считает художник.
Об этических, экологических и юридических аспектах использования мамонтовых бивней споры ведутся уже много лет. И сообщество Not Ivory также считает своим долгом ясно высказаться по этому поводу. Бивни мамонта, не представляющие научной ценности в качестве палеонтологических экспонатов для музеев, можно рассматривать как полезное ископаемое. Запасы его огромны: они многократно превышают запасы слоновой кости ныне живущих слонов. Но поскольку добыча мамонтовой кости не регламентирована законом, возникают благоприятные условия для чёрного рынка. Объём нелегального вывоза бивней мамонта в Китай подсчитать невозможно, но различные СМИ приводят мнение экспертов, что он может составлять от 70 до 100 тонн в год. Добыча зачастую ведётся с помощью насосов. По берегам рек размывается вечная мерзлота, что наносит непоправимый ущерб экологии. В теневом бизнесе львиная доля доходов оседает в карманах дилеров, а местные жители получают незначительный процент от конечной цены за продукт. Низкая закупочная цена дилеров вынуждает местных жителей увеличивать добычу. Объём добычи увеличивается, как правило, путём использования экологически вредных технических средств.
Если бы промысел бивня был регламентирован и надёжно контролировался, ущерб природе был бы значительно меньше. Соответствующий доклад был представлен в Государственную Думу. Экспортные квоты на сырьё также должны строго регулироваться. Когда-то на севере России резьба по кости была очень развита, но сейчас древнее искусство почти утрачено. Экспортировать готовые изделия гораздо выгоднее, чем сырьё. Неужели в России недостаточно талантливых людей, которые могли бы сами изготавливать из уникального материала произведения искусства? Работы Олега Лохова очень ценятся среди коллекционеров всего мира. Он намерен превратить традиционный промысел в высокое современное искусство. Группа Not Ivory призывает молодых, талантливых резчиков присоединяться к нашему сообществу. Рынок сырья и рынок сбыта позволяют России превратить этот традиционный промысел в законный высокорентабельный бизнес, который позволит малым народам Севера удовлетворять свои жизненные потребности без особого ущерба для экологии.
Во время работы в Африке Максим Князев обратил внимание на деятельность известной защитницы дикой природы, биолога Carrie Lensch. Она много лет изучала поведение слонов в Кении, создала интернет-страничку Art not Ivory, в которой выставляла свои художественные работы. Желающие помочь ей в борьбе против браконьерства покупают её работы. Керри направляет полученные деньги на защиту слонов. Каждый покупатель картины знает, на что будут потрачены его деньги. Люди, разделяющие одни ценности, всегда понимают друг друга.
Максим Князев заметил, что люди, желающие поддержать защитников природы, охотнее покупают предметы традиционного искусства у конкретных людей, чем жертвуют суммы в большие фонты и крупные грантовые организации. Покупая конкретную вещь у живого человека, покупатель ощущает сопричастность, помощь его персонифицирована, и полученное произведение искусства, даже если это простая деревянная маска, будет всю жизнь напоминать ему о его причастности к хорошему делу.
Когда мне предложили принять участие в сьемках документального фильма о проекте Not Ivory в качестве оператора, я очень обрадовался. Тема показалась мне очень интересной не только своей фактурой и географией, но и глубоким философским подтекстом. Показать зрителям странную причинно-следственную цепочку, связывающую танзанийских рейнджеров с родовыми общинами малых народов Севера посредством древнего искусства, – это невероятно круто! Нашу маленькую планету, как священное дерево Эйва в фильме «Аватар», пронизывают невидимые нити жизни, связывающие всё со всем.
