Всеволод Степаницкий, советник генерального директора АНО «Дальневосточные леопарды», заслуженный эколог Российской Федерации
Сразу оговорюсь: под охотниками в данном случае я имею в виду в первую очередь не 3,5 млн россиян – счастливых обладателей охотничьих билетов, а когорту лиц, профессионально (и полупрофессионально) занятых в сфере охотничьего хозяйства, развития спортивной и любительской охоты и всего того, что вместе и составляет охотничью отрасль.
А под природоохранниками – не тех, кто имеет запись «эколог» в дипломе или трудовой книжке, и не тех, кто трудится на ниве охраны атмосферного воздуха, водных ресурсов и оборота отходов, и даже не тех, кто подписывает петиции против уничтожения дикой природы и за гуманное отношение к «братьям нашим меньшим», а в первую очередь тех, кто также на профессиональной основе занимается вопросами охраны животного мира, сохранения биологического и ландшафтного разнообразия – то есть сферы, неотъемлемо связанной и с проблематикой охраны и использования охотничьих ресурсов.
Взяться же за написание этой (чувствую, сумбурной) статьи меня сподвигло ощущение горечи от созерцания всё увеличивающейся пропасти между этими профессиональными сообществами в России. «Охотники» и «природоохранники» всё больше и больше проявляют себя как антагонисты, куда более склонные не к диалогу и сотрудничеству, а к взаимным упрёкам, критике и противостоянию.
Вот, в СМИ цитируют С. Ястржембского: «Красную книгу создали охотники». И определённый резон в этих словах есть. Стоит, к примеру, взглянуть на состав главной редакционной коллегии Красной книги СССР 1984 года: здесь и А.М. Бородин, и Л.В. Максимов, и академик В.Е. Соколов, и Ю.П. Язан, и В.Е. Флинт, и В.Н. Тихомиров (на свою первую загонную охоту автор этих срок в студенческие годы съездил как раз в команде с его участием). Но тогда стоит признать, что как раз эти охотники, отцы-основатели, и создали тот самый институт отечественной Красной книги со всеми её сложившимися за последние лет 35 проблемами (возможности использования «краснокнижного объекта», принципы формирования и работы Комиссии по Красной книге, порядок принятия решений о выключении/исключении объекта в/из Красной книги), вызывающими сегодня резкую (как конструктивную, так и деструктивную) критику в охотничьем сообществе.
Помню, как в 2006 году М.А. Кречмар – в те времена ещё работник природоохранной сферы, а ныне – главред «Русского охотничьего журнала» – поместил на страницах «РОГ» статью об имеющихся, на его взгляд, целесообразности и перспективах введения в России ограниченной трофейной охоты на тигра. В статье излагались доводы, предлагались механизмы, в общем, были аргументы. Меня тогда озадачила последующая реакция и природоохранного сообщества, и некоторых представителей охотоведческой науки. И дело не в лавине критики – это было изначально предсказуемо. Но львиная часть критиков даже особо не озадачивалась поиском контраргументов – они с лихвой заменялись лозунгами и клеймами: автора объявили и врагом природы, и едва ли не врагом народа. Да и те, кто выступал с аргументами, в раздаче ярлыков себя тоже не ограничивали. Я не разделяю высказанную тогда идею о трофейной охоте на амурского тигра (так как считаю легковесными предложенные механизмы достижения позитивного результата). Но хроническое отсутствие у немалой части природоохранного сообщества способности и даже желания вести сколь-либо конструктивную (хотя бы аргументированную) дискуссию с оппонентами при обсуждении профессиональных вопросов – удручает.
Впрочем, зачастую удручающе выглядит этот аспект и в сообществе охотничьем. Вот, в феврале 2017 года в «Московском комсомольце», фактически – на площадке охотничьего сообщества, проходит «круглый стол» по вопросам включения новых объектов в Красную книгу. Тематика – орнитологическая, природоохранников представляют Е. Сыроечковский и С. Розенфельд – весьма известные специалисты, с весомым авторитетом и в российских, и в зарубежных орнитологических кругах. И вроде бы дискуссия шла конструктивная, и аргументы обе стороны приводили – а вот осадочек остался. Потому как на страницах охотничьей прессы и ход, и итог этого мероприятия освещались в духе «Ура, мы ломим – гнутся шведы». Только «шведов»-то это может задеть и минимизировать желание дальнейшего диалога…
А я, думая о прожитых годах, вспоминаю несколько иную «картину маслом» на тему «охота и охрана природы». В том числе помню, что полное наименование знаменитой Главохоты РСФСР включало слова «охотничьего хозяйства и заповедников». Что с 1955 по 1988 год именно под эгидой этого ведомства создавалась обширная сеть государственных заповедников и республиканских заказников (с изъятием из охотпользования миллионов гектаров). Что на передовой борьбы за торжество идей охраны дикой природы и заповедного дела стояло немало ярчайших людей, бывших одновременно видными идеологами охотничьей отрасли (А.Г. Банников, В.В. Дёжкин) или просто заядлыми охотниками (Ф.Р. Штильмарк, Е.Е. Сыроечковский, А.М. Шалыбков). Что работа по охране редких видов (в том числе через механизм Красной книги) организовывалась силами той же Главохоты РСФСР (и Главного управления по охране природы, заповедникам, лесному и охотничьему хозяйству Минсельхоза СССР). Что молодые природоохранники – активисты знаменитого Движения студенческих дружин по охране природы (ДОП) – видели свою первоочередную опору в органах госохотнадзора. Что существенная часть активистов секторов БСБ студенческих ДОП была молодыми охотниками. Что была отнюдь не пустой инициатива второй половины 80-х годов создать на базе ряда областных обществ охотников и рыболовов специализированных дружин по борьбе с браконьерством. Что сильнейшая бригада по борьбе с браконьерством была создана в Москве на базе Калининского межрайонного общества охотников и рыболовов, когда его председателем был Л.А. Сонин (ныне – председатель правления Московского охотничьего клуба «Сафари»). Что Центральная ревизионная комиссия Росохотрыболовсоюза (во второй половине 80-х я был в её составе) занимала беспощадную позицию к членам охотобществ, уличённым в браконьерстве. Что журнал «Охота и охотничье хозяйство» в эпоху О.К. Гусева был одновременно признанным рупором заповедного дела. Да много чего вспоминаю я на эту тему… Но самое главное моё воспоминание и ощущения тех лет – мы, начинающие природоохранники, воспринимали (и если не все, то и далеко не единицы) охотничью отрасль одновременно как природоохранную.
Воды утекло с тех пор немало. А череда реформ, политических и социально-экономических потрясений в России разительно изменили и охотничью отрасль страны, и наше заповедное дело, и расклад сил на природоохранном поприще. И сегодня в природоохранном сообществе отношение к сообществу охотничьему несколько иное… «Природоохранники» явно перестают отождествлять себя с охотничьим сообществом, впрочем, как и наоборот. Постепенно эти сообщества превращаются в антагонистов. Недаром в одной из статей (на охотничьем портале), освещавших итоги упомянутого ранее «круглого стола» по «краснокнижной» проблематике, с долей ёрничества отмечалось, что сошлись две партии6 «партия орнитологов» и «партия охотников». Как-то так…
Всё это достаточно закономерно. И главное, что в глазах природоохранников охотничье сообщество стремительно теряет природоохранный имидж, утрачивая природоохранную составляющую повседневной деятельности. Причём пропасть между «охотниками» и «природоохранниками» продолжает расти. И наблюдая со стороны природоохранного сообщества, отчётливо вижу, как этому способствуют также и иные факторы.
Вызывает отторжение отсутствие внятной и достаточно заметной реакции охотничьего сообщества на получившие широкую огласку вопиющие факты браконьерства со стороны «сильных мира сего» (классический случай – история с «архаровцами», незаконным отстрелом архаров с вертолёта в Республике Алтай в 2009 году, закончившимся трагедией).
Не работает на сближение позиций и определённая атмосфера если не поощрения, то морального оправдания т. н. протестного и «выживальческого» браконьерства, присутствующая в охотничьем сообществе. При том, что нет ни малейших сомнений в необходимости минимизации причин этих явлений (включая устранение избыточных запретов и ограничений), всё же трудно не заметить, что в реальной жизни именно такое браконьерство наиболее ущербно для охотничьих ресурсов.
Не способствует авторитету охотничьего сообщества и появление некоторых новых, весьма оригинальных форматов спортивной охоты. К примеру, по соседству с одним из заповедников Центральной России есть элитная база отдыха (ну, какая-то элита там отдыхает). 300 га, обнесены забором. На этих 300 га, помимо пруда, гостиничного комплекса, хозпостроек, ещё растёт лес, а в лесу – проводятся охоты. Для этого туда постоянно завозят и выпускают кабанов, оленей, ланей – и на этом пятачке всё и происходит. Ну, дело житейское. Правда, мой хороший приятель, в бытность управляющим этой базой, имел серьёзные проблемы с работодателем – взял и набил морду вип-гостю, клиенту-охотнику: тот застрелил любимицу моего приятеля, ручную белую лань, невзирая на строгий инструктаж о недопустимости этого. Но вот в гостиной комплекса на стене висят фотографии клиентов с богатыми трофеями. Одна из них меня озадачила, поинтересовался: «Как это понимать?». А, отвечают, так это яки. Домашние. В совхозе в Кабардино-Балкарии закупили партию и выпустили в лес, сейчас вторая на подходе – спрос хороший. И это что, есть русская охота?
Может кто-то представить себе М.М. Пришвина, застрелившего чужую ручную лань? Л.Г. Капланова – легенду заповедного дела, выдающегося исследователя и защитника амурских тигров (и при этом – опытнейшего зверового охотника), – «добывшего» совхозного яка и фотографирующегося на фоне столь знатного трофея? Академика В.Е. Соколова, прибывшего в зубропитомник подмосковного Приокско-Террасного заповедника, чтобы, выкупив «право на выстрел» в рамках выбраковки старого зубра-самца, застрелить его в небольшом вольере (там этих зубров дети морковкой с рук через сетку кормят) и опубликовать фото с этим трофеем на странице глянцевого охотничьего журнала (как сделал в начале 2000-х один обеспеченный охотник-спортсмен)? Такие охоты, тем более рекламируемые, неизбежно дискредитируют охотничье сообщество и в глазах общества в целом, и в глазах природоохранников в частности. Я так думаю.
И ещё. Не лучший имидж самой идее любительской охоты в обществе сегодня создают интернет и социальные сети. А точнее – использование их определённой частью любителей охоты. Сплошь и рядом вывешивание в открытом доступе фотографий счастливыми добытчиками с грудами битой дичи, рядами добытых зайцев, горами отстрелянных фазанов, уток, гусей не только попирает правила охоты с установленными нормами отстрела, но и наращивает негатив по отношению к охоте. Да что там рядовые охотники! 16 лет назад назначили в МПР России заместителя министра, отставного генерала. Милейший, кстати, был человек. Так вот, издал он шикарный календарь на 12 листов, где был изображён в полный рост с охотничьими трофеями, – для раздачи уважаемым людям. И на одном из фото – он на фоне горы битых краснозобых казарок. Правда, дальнейшей карьере в природоохранном министерстве это явно помешало: министр Артюхов был человеком суровым и агрессивным, к тому же охоту не любил и охотников не жаловал, а тут такой случай… Так вот, и нынешним лидерам, флагманам и капитанам охотничьей отрасли не мешало бы реагировать на такие явления, причём не слабее министра Артюхова. Потому как позитивному восприятию охотников среди широких слоёв общества такие явления, несомненно, препятствуют.
Пожалуй, на протяжении последних 100 лет охотничье сообщество нашей страны обладало определённым доступом к властной элите, к «сильным мира сего» – благо в этой среде занятие спортивной охотой было в чести. Пожалуй, отсюда и сегодняшняя излишняя уверенность: мол, все вопросы сможем решить, используя увлечённых охотой политиков и их административный ресурс. В частности, отсюда и стремление раз и навсегда поставить точку в спорах о Красной книге путём (задействовав тот же адмресурс) внедрения своего актива в пресловутую Комиссию по Красной книге с целью недопущения нежелательных итогов голосования, да и вообще – желание поставить зарвавшихся «природоохранников» (а тем паче – зоозащитников) на место. Есть ли такие возможноcти у охотсообщества? Вне всяких сомнений! Используются ли эти возможности? Ну да, по мере сил. Результат? Боюсь, он не превосходит ожидания… Здесь вспоминается бессмертный Тарас Бульба: «Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?» Сильно помог отрасли охотничий бомонд, когда упраздняли Главохоту, когда ниже плинтуса опускали значимость и возможности охотдепартамента, когда закатывали в асфальт госохотнадзор в ходе административной реформы, когда фактически ликвидировали общественную охотинспекцию, когда девальвировали институт охотничьих обществ?
Да что там о глобальном. Помню, как 16 лет назад в Минсельхозе (в составе которого были тогда и охотдепартамент, и большая часть федеральных заказников) задумали отрезать 30 тыс. га от Сочинского национального парка, дабы прирезать их к Сочинскому общереспубликанскому заказнику. Исключительно чтобы элитные охоты сподручнее было организовывать – и только для этого. Вот и охотдепартамент – за, вот и министр сельского хозяйства – за, вот и адмресурс подтянули, вот уже и министр природных ресурсов (знаменитый В.Г. Артюхов) – за. Вот и премьер-министр М.М. Касьянов – за! Вот уже постановление Правительства выпустили! Всё, победили. Только вот с природоохранниками посоветоваться забыли (ну, не сочли целесообразным). А напрасно. Потому что Касьянов с Артюховым – за, а Миша Крейндлин (из «Гринпис») – против. И многие другие природоохранники против. Чья возьмёт? В общем, как забрали 30 тыс. га, так и вернули назад – в целостности и сохранности.
В 2018 году в адрес Минприроды России был направлен запрос за подписью депутата Государственной Думы В. Резника (он же – член Клуба горных охотников). Уважаемый депутат ставил в письме обстоятельную (без сарказма) проблему – возможность сочетания трофейной охоты на отдельные редкие виды с деятельностью по сохранению, восстановлению и устойчивому использованию их популяций. В мире такая положительная практика действительно (в ряде мест и в отношении ряда объектов животного мира) имеется и интерес она представляет. Во всяком случае, это (в определённых социально-экономических условиях) может создавать реальный мотив для местных общин, землепользователей и охотпользователей к сохранению конкретных редких животных.
Но письмо депутата выглядело непродуманным как в концептуальном, так и в содержательном плане. И, конечно, выбранная форма: природоохранным сообществом она была однозначно воспринята как очередная попытка использования адмресурса для лоббирования интересов узкой группы лиц. В итоге разгорелся масштабный скандал, инициатива депутата потерпела фиаско (её публично отвергли и «думский» Комитет по экологии и охране окружающей среды, и глава Минприроды России), а вот пропасть в части миропонимания между «природоохранниками» и «охотниками» в очередной раз расширилась. А ведь если бы вместо необдуманного и скоропалительного направления депутатского запроса был избран путь консультаций и неформального диалога с представителями профессиональной части природоохранного сообщества… Но, увы, все мы знаем про сослагательное наклонение в истории.
Таким образом, имеем мы на сегодня следующее. С одной стороны, и для охотничьего, и для природоохранного профессиональных сообществ предмет деятельности сильно пересекается: и те, и другие стремятся к сохранению компонентов животного мира и созданию условий для поддержания устойчивости популяций диких животных в природе. С другой стороны – на пути к достижению этих целей оба сообщества предпочитают дрейфовать в одиночку, время от времени тратя силы на противодействие друг другу. И это несмотря на обилие сходных бед и проблем, с которыми и «природоохранники», и «охотники» сталкиваются повседневно. Бесконечное реформирование профильных структур, ущербное правовое регулирование, малоэффективное государственное управление (включая вымывание квалифицированных специалистов из управленческой сферы и пренебрежительное отношение к профессионализму), кадровый голод, хроническое недофинансирование, отсутствие поддержки со стороны широких слоёв общества в целом…
У Джека Лондона есть рассказ «Сила сильных». Про племя дикарей, которые, несмотря на свою «дикость», отчётливо осознали: сила сильных – в единстве. Может, и нам попробовать? Ведь перечень направлений, где профессионалы из охотничьего и природоохранного сообществ могли бы сегодня объединить усилия, более чем широк. Борьба с браконьерством. Совершенствование учёта и мониторинга охотничьих животных, в том числе на особо охраняемых природных территориях (ООПТ). Подготовка кадров. Помощь и защита тем, кто, стоя на страже охотугодий и ООПТ, попал в беду. Природоохранная пропаганда. Регулирование отношений в сфере охоты на особо охраняемых природных территориях (не на всех же категориях ООПТ запрещена даже любительская охота) и их охранных зонах. Взаимовыгодное партнёрство заповедников и национальных парков с прилегающими охотничьими хозяйствами. Сохранение и восстановление «флаговых» редких видов за пределами ООПТ (тигр, зубр, дзерен, сайгак – куда тут без охотников!). Поддержка актуальных законодательных инициатив (а равно препятствие попыткам провести в законодательство поправки, ущемляющие интересы как охотничьего хозяйства, так и охраны дикой природы).
Даже отдельные частные вопросы куда проще решать совместно. К примеру, бродячие собаки в охотугодьях и на ООПТ. Сегодня, по букве законодательства об ответственном обращении с животными, их можно только отловить и вывести в приют. Мы с этим согласны? Мы не хотим привести это требование в соответствие со здравым смыслом и интересами охраны дикой фауны? Порознь здесь нам точно ничего изменить не удастся.
Может и должен вестись откровенный и конструктивный диалог по «краснокнижной» проблематике (причём вряд ли можно считать конструктивным поход «стенка на стенку» на заседании министерской Комиссии по Красной книге, а равно попытки решать проблему перевесом голосов). Может и должно вестись профессиональное обсуждение вопроса о весенней охоте. И успех на этом поприще могут дать минимизация истеричности обсуждений и готовность найти компромисс (если только не понимать под компромиссом безоговорочную капитуляцию оппонента).
А может, объединение усилий природоохранного и охотничьего сообщества позволит продвинуться ещё дальше? К выработке современного стратегического подхода в деле государственного управления биологическими ресурсами? К продвижению идеи о создании в стране специализированного федерального органа исполнительной власти, уполномоченного осуществлять управление в сфере охраны и использования животного мира, сохранения биологического и ландшафтного разнообразия?
Да, конечно, и в охотничьем, и в природоохранном профессиональном сообществе достаточно ортодоксов, равно как и тех, кто не приемлет какие-либо компромиссы. Но и люди здравомыслящие, готовые к сотрудничеству ради общего дела, там тоже не перевелись. Мне представляется необходимым в самое ближайшее время начать диалог между «охотниками» и «природоохранниками» – диалог конструктивный, рассчитанный на объединение усилий, на решение проблемных вопросов и в целом на успех в нашем общем, и не таком уж безнадёжном, деле.
Русский охотничий журнал, декабрь 2019 г.
