Посещение Пермского края началось у меня со встречи с представителями Пермской краевой федерации охотпользователей.
Состоялась она в новом и весьма благоустроенном помещении, выгодно отличающемся от обшарпанных и тесных апартаментов, в которых обычно ютятся представители региональных охотничьих общественных организаций. Позднее я узнал, что помощь в приобретении помещения Пермской федерации оказал центральный московский офис Росохотрыболовсоюза.
Встреча приобрела характер небольшого круглого стола, на котором присутствовали и. о. президента Федерации охотпользователей Пермского края Владимир Александрович Черкасов (далее – В. Ч.); секретарь управления Пермской краевой федерации Владимир Павлович Щербаков (далее – В. Щ.); директор Еловского охотхозяйства Александр Иванович Беляев (далее – А. Б.); директор охотхозяйства «Время охоты» Кудымкарского района Арсений Владимирович Субботин (далее – А. С.) и автор, главный редактор «Русского охотничьего журнала» Михаил Кречмар (далее – М. К.). Позднее подошёл директор Чердынского хозяйства Евгений Анатольевич Круглюк (далее – Е. К.).
Разговор начинает и. о. президента федерации Владимир Черкасов: Первое упоминание о каких-то организованных формах охотничьих хозяйств в Пермском крае относится к 1892 году. Речь идёт об указе министра имущественных отношений и управления лесами, который создал Пермское общество правильной охоты. Следующая важная веха – это период уже войны, тогда был не Пермский край, а Молотовская область. В октябре 1944 года утверждается устав Молотовского общества охотников. Потом был советский период стабильности, а затем лихие 90-е, развал Союза и реформа государственного устройства привели к тому, что общество начало рушиться и приходить в упадок.
В предбанкротном состоянии на базе тех остатков разваливающегося общества, которые ещё не растащили «новые русские», началось создание краевой федерации – нового органа организации и ведения охотничьего хозяйства. В марте 2005 года инициатором этой темы выступил Владимир Николаевич Сенин и группа его товарищей. Он был одним из первых учредителей этой некоммерческой организации, сформированной на базе Краевой федерации охотников и рыболовов. В состав федерации тогда вошли практически все районные общества охотников. На сегодняшний день из изначального состава сохранилось только 35. Сейчас в состав Федерации входят и чисто охотничьи общества, и частные хозяйства, и общества, которые являются нашими территориальными представительствами, вот как Еловское у Александра Ивановича.
По большей части обществ федерации ситуация такова. У нас с каждым районным обществом, которое имеет статус юридического лица, заключено соглашение, договор о разграничении полномочий. Федерация оставляет за собой общее руководство, методическое в том числе, и управление отраслью. А реализация конкретных функций, связанных с ведением хозяйства, отдана на места. Плюс есть ведение, так сказать, охотничьего хозяйства, это тоже наша забота: и охрана, и сохранение, и мониторинг, и контроль. По сути дела, все функции, связанные с ведением охотхозяйственной деятельности, взяло на себя общество. Охотник приходит только за путёвкой, за разрешением.
Отработку непосредственным трудовым участием мы тоже поощряем и поддерживаем: изготовление солонцов, подкормочных площадок, изготовление лабазов, строительство и прочие биотехнические работы. Есть люди, которые инициативно это делают, говорят, мол, ребята, я хочу построить лабаз вот здесь, вот здесь посеять поле и охотиться в вашем хозяйстве. Смотрим, как ложится на наши материалы, и говорим: да, можно. Ну или: нельзя, так это не работает.
М. К.: А собственно говоря, какие функции вы выполняете для рядовых членов? Чем их удерживаете, чтобы не разбежались?
В. Ч.: Ну, охотники ведь народ в какой-то мере оседлый. Энтузиастов, которые готовы за туманом ехать, не так много. К примеру, вот у Александра Ивановича много городских приезжих, но есть охотники, которые чисто местные, которые не поедут, например, в Красновишерск или Елово охотиться на утку либо на зайца. И второй аспект – это выгоды нашего членства. Вот придёт охотник сегодня ко мне за путёвкой на весну, на утку, с единым государственным билетом, я скажу: вот тебе цена, ну, условно, 3 рубля. Приди ко мне с нашим членским билетом Росохотрыболовсоюза – тебе цена полтора рубля.
М. К.: Сколько сейчас федерация объединяет охотников?
В. Ч.: Порядка 10 тысяч. Территория под девятьсот тысяч гектаров будет.
М. К.: А кому остальные принадлежат? Частникам?
В. Ч.: Да, у частников, наверное, примерно столько же, хотя всего охотпользователей в крае порядка 200. Остальное – это госфонд. У нас в крае ограничения до ста тысяч гектаров в одном муниципальном образовании на одного.
М. К.: А с общественными и производственными инспекторами у вас как?
В. Ч.: 53 производственных охотничьих инспектора и порядка двухсот внештатников.
М. К.: Очень важный вопрос: что с молодёжью, что с приходом?
В. Ч.: С приходом молодёжи пока плохо. Люди уходят тысячами ежегодно, причём уходят по разным причинам. Кто на СВО, кто из-за бюрократизации процедуры, так сказать: оформления разрешений, продления разрешений.
В. Щ.: Как с таковыми молодыми охотниками какой-то специальной формы работы у нас нет. Но есть массовые мероприятия: биатлон, выводки разного рода, кинологические состязания, – куда мы молодёжь втягиваем. Если говорить про охотничий биатлон, то ребята начинают с 12 до 14, с 14 до 16, есть женщины. Проводим кинологическую выставку. Ребятишек, семьи охотников и собаковладельцев тоже приглашаем. Пока только такие формы. Каких-то образовательных программ у нас нет. В прошлом году мы с нашей Сельхозакадемией подписали соглашение о подготовке кадров. В прошлом году запустили первый поток по подготовке охотоведов.
Опять же, много проблем с бюрократией. Раньше в каждой школе был тир, ребятишки могли пострелять. Что, теорию обращения с оружием подростку читать? Своди его в тир, покажи пневматику. Дальше дай из мелкашки пальнуть, из автомата выстрелить. Когда-то в обществе было своё стрельбище, а сейчас его нет. Было два стенда, а сейчас всё.
М. К.: А расскажите мне, пожалуйста, как у вас всё устроено в хозяйствах. Вот, скажем, у вас в Кудымкарском районе?
А. С.: Я директор частного охотничьего хозяйства с 2013 года. У нас 3 территории, 120 тысяч гектаров, около 7 деревень.
М. К.: Немаленькая территория. Всё тайга?
А. С.: Нет, перемешанный лес, поля, где-то болота, где-то фрагменты тайги. У нас тоже были взносы, но после 90-х это перестало работать. Мы зарабатывали на наших ребятах, которые рядом живут, – ну, как у всех это было: книжки, взносы. Народ небогатый, стали потихонечку возмущаться. Нет денег. Нет денег, значит, что-то надо делать. Пришли к следующему. Для местных понизили цены на путёвки. Я разбил хозяйство на егерские обходы. В каждом егерском обходе есть населённый пункт. Собрались у нас инициативные группы из местного населения. И мы поняли, что егерей как таковых не нужно. Заезжает машина в хозяйство – нам уже звонит кто-то: вот, мол, такая-то машина незнакомая. Мы её пробиваем по базе данных, наш или не наш. Если не наш, выезжаем, смотрим. Взносы понизили, берём 300 рублей номинально – бухгалтерше заплатить. А кто живёт не на территории хозяйства, те платят чуть-чуть больше. Мы сделали упор на охотничий туризм.
М. К.: А кто у вас основные объекты?
А. С.: А объекты у нас лось, медведь, рысь.
М. К.: Рысь тоже хорошо делаете, да?
А. С.: Рыси у нас очень много и зайца. На юге хозяйства мы выделили угодья гончатникам, они там на зайца прекрасно охотятся. Мы что заметили? Чем больше рысей, тем меньше лисы. Меньше лисы – больше зайца. Поэтому рысей мы берём для клиента, может быть, одну-две в год.
Вот так, мы сделали упор на туризм, и местные клиенты стали платить меньше. Иногда приходят, говорят, мол, как-то с денежкой туго. Говоришь: вот там надо что-то скосить либо что-то привезти. В принципе, то же самое трудоучастие. Плюс ко всему, местное население поняло, что они тут хозяева. Я вам ещё раз говорю: у нас контроль просто жесточайший.
М. К.: Но производственных инспекторов всё равно пришлось завести?
А. С.: Один пока есть – это я.
М. К.: И привлекаете полицию, скорее всего?
А. С.: Знаете, всякое. Даже до ФСБ доходило.
М. К.: А что у вас за биотехния? Вы биотехнию используете для того, чтобы в основном поддержать популяцию в бескормные года, или чтобы удержать зверя на территории?
А. С.: Скорее удержать и подтянуть в определённые места. У нас есть инфраструктура: 12 избушек, одна база, двухэтажный дом. Электролиния. Мы на каждом участке обхода наладили инфраструктуру. Это энное количество солонцов, подкормочных площадок и просто кормовых полей.
М. К.: Какая у вас основная методика учёта? ЗМУ?
А. С.: Маршруты от 5 до 15 км. Должно быть 157. Мы накатали 600. Мне это интересно просто. Я знаю, что есть такие уголки, где лося очень много. Я не могу их не учесть. У нас ЗМУ начинается тогда, когда через нас идёт миграция. Вы представляете, нынче мы забиваем эту форму – и нам выдают численность пятьсот лосей в хозяйстве. Лося реально немало.
Появился волк. У нас не было волка 15 лет. И вот два года назад к нам стаи заходили, мы взяли в сезон 11 волков. Нынче взяли троих. В прошлом году как-то волка не было.
М. К.: А сколько у вас вообще штыков в обществе охотников?
А. С.: Осталось 70. Это не считая туристов.
М. К.: А много туристов принимали до начала СВО?
А. С.: В основном едут из Казани. И австрийцы через Bookyourhunt, у нас десять звёздочек в их рейтинге.
М. К.: А с медведями у вас что на трофейной охоте – берут много?
А. С.: Медведей берём немного. C ними куча возни. Шкура делается очень дорого и долго. Мясо? Ну, на мясо есть лось у нас. Обычно с клиентами мы закрываем 2–3 бумаги. У нас квота – 8, но одного-двоих я закрываю сам. Люблю я медведя.
А. Б.: У меня хозяйство сильно поменьше, 16 тыс. га, зато управлять удобно. Поголовье лося растёт каждый год. Инициативная группа, которая у нас там командует, – где-то человек 10, включая егерей. Самые активные, так сказать, охотники команды. По медведю сразу могут рапортовать. Медведь есть: местные жалуются, что поголовье растёт. Выходят на огороды, мешают. Правда, мы берём тоже по два мишки: один для своих, одного я на сторону даю. В основном, конечно, лось. В том году, например, на 21 лося у меня квота была. Отстреляли девятнадцать. Птичка есть. Но глухаря я не выписываю. Мы их бережём.
М. К.: А вы, пожалуйста, представьтесь, какое хозяйство представляете?
Е. К.: Чердынское хозяйство, это север области. Была площадь сначала миллион гектаров. Когда вышел закон об охоте, нам предложили урезать территории до 100 тысяч гектаров. Первое хозяйство у меня сто тысяч гектаров и второе – 90 тысяч. По боровой птице обстановка была очень хорошая в 80-х – начале 90-х, поскольку вырубки, вырубки, вырубки, значит, сосняков меньше было. Но у нас, в отличие от более южных хозяйств, очень сильно на численность влияет погода, и несколько лет были такие, что численность упала очень сильно. Потом буквально за пару урожайных хороших лет она практически восстановилась, на сегодня нормально так, думаю, что и на глухариных токах в этом году будет хорошо. Численность тетерева у нас тоже колеблется, но не так сильно падала. ЛВот лося стреляем на одно хозяйство десяток, это пока что предел. БВсё, больше увеличивать нельзя, иначе мы его просто съедим.
М. К.: А сколько у вас людей на этих хозяйствах?
Е. К.: Я, бухгалтер и пол-егеря. В обществах сейчас 128, но это с бесплатниками. Городов рядом нет. Ближайший город Соликамск – за 90 километров. Приезжают, но не скажу, чтобы много. Охотничьим туризмом пока ещё не занимался.
М. К.: А какая основная проблема сейчас у федерации?
А. С.: У меня одно. Не помогаете, так хотя бы не мешайте.
Образование охотоведов в Пермском крае
Охотовед – это специалист, который занимается управлением популяциями диких животных, регулирует их численность, контролирует использование охотничьих угодий и обеспечивает сохранение экосистем. Работа охотоведа тесно связана с наукой об охоте и охотничьих ресурсах, а также с практическими аспектами ведения охотничьего хозяйства.
Чтобы стать таким специалистом, нужны знания. В Пермском аграрно-технологическом университете с 2017 года реализовывается программа «Охотоведение, содержание и разведение диких и промысловых животных» на базе направления подготовки 36.03.02 «Зоотехния».
Этот профиль, разработанный в ПГАТУ, является оригинальным для РФ и охватывает широкий круг вопросов охотоведения, биологии, зоопаркового содержания, воспроизводства и биотехнии животных с учётом современных запросов отрасли на территории Пермского края и других регионов. По окончании обучения выпускники могут работать:
- в федеральных и региональных органах охраны природы;
- в органах по охране и использованию объектов животного мира;
- в заповедниках и национальных парках;
- в региональных федерациях охотников и рыболовов;
- в охотхозяйствах и охотобществах;
- в предприятиях по разведению диких, промысловых животных, звероводческих хозяйствах;
- в зоопарках и цирках;
- в кинологических службах;
- в образовательных и научно-исследовательских институтах;
- в средствах массовой информации, общественных организациях, занимающихся вопросами охраны животного мира и охотоведения;
- в турфирмах по организации и проведению охотничьих туров по России или в любой точке мира;
- в сфере любительской, спортивной, профессиональной охоты.
Большим интересом в настоящее время пользуется заочная форма обучения.
Для людей, уже получивших высшее образование, с 17 февраля 2025 года региональный центр непрерывного образования Пермского ГАТУ объявил набор на направление переподготовки «Охотоведение».
Все статьи номера: Русский охотничий журнал, июнь 2025
