Девиз «Охотники за сохранение дикой природы» используется в различных странах. И в некоторых, например в тех же США, эти слова подкрепляются действием. В других – и таких подавляющее большинство – роль охотников сводится к охране только охотничьих видов. Или же просто к пользованию ресурсом.
В нашей стране этот девиз тоже последнее время регулярно слышен, но, к сожалению, дальше слов дело как-то не движется. Даже, я бы сказал, этот девиз иногда используется как прикрытие при попытках получить разрешения на отстрел трофейных экземпляров видов, внесённых в Красную книгу Российской Федерации.
Я вот слабо верю, что доживу до времени, когда охотники будут действительно бороться за сохранение в нашей стране дикой природы вообще. Хотелось бы хотя бы увидеть, как охотники выступают за сохранение не вообще дикой природы, а хотя бы за сохранение охотничьего ресурса. Не хватает глобальности и не очень звучит? Ну так путь в тысячу ли начинается с одного шага, как известно.
Причём я не могу сказать, что для этого существуют какие-то законодательные препоны. Вот, к примеру, возьмём ограничения охоты на виды, численность которых по каким-то причинам у нас снижается. Вроде бы на руках у охотников есть масса средств и способов самостоятельно снижать добычу таких видов. Можно вводить временные запреты на охоту на региональном и федеральном уровне, можно вводить сезонные ограничения, можно постоянные. Можно, в конце концов, инициировать создание особо охраняемых природных территорий различных рангов на местах концентрации таких видов. При этом, когда уже биологам становится очевидно, что вид снижает численность и пора принимать неотложные меры, охотничье сообщество сразу встаёт в глухую оборону, отстаивая своё право охоты на эти виды. Именно такая позиция охотничьего лобби в результате блокировала ведение Красной книги в нашей стране. Но, уважаемые охотники, а вы-то что сделали для сохранения численности той же обыкновенной горлицы, серого гуся, подвидов гуменников, снижающих численность?
Почему-то работы по учёту численности и по выяснению миграционных путей охотники давным-давно переложили на биологов. Но вот парадоксальная ситуация: когда биологи, проведя работы, говорят, что, по их мнению, нужно предпринимать какие-либо ходы для охраны этих видов, охотничье лобби хором заявляет, что, мол, у них мнение другое. Что на самом деле всё в порядке и в лучшем случае охотники согласны кого-нибудь отстрелять для улучшения жизни этих видов. Лис, волков, енотовидок (которых сами же и расселяли, когда им это было выгодно), ворон. Некоторые вот лебедей ещё в недостатке водоплавающей дичи начали винить. При этом сами они не имеют никаких своих данных по учётам или путям миграции и считают достаточным аргумент из серии «А мы с Саней тут ездили на охоту и настреляли много, так что всё в порядке». Даже не задумываясь о ничтожности таких заявлений.
Или вот типичный пример. Все уже отметили, что численность вальдшнепа медленно, но падает. При этом проблемы у этой птицы отмечены уже очень давно. Так, известно, что средняя продолжительность окольцованной птицы составляет менее двух лет. При этом также общеизвестно, что вальдшнеп – это не птичка-эфемер, которая пару раз слетала на места гнездования и погибла. Вообще, все кулики, несмотря на размеры, живут долго. В короткой обобщающей заметке, сделанной British Trust for Ornithology (Британским обществом орнитологов), на основе данных кольцевания известно, что рекордсменом по продолжительности среди куликов оказался кулик-сорока. Один из них прожил больше 41 года. Большой кроншнеп живёт до 32 лет, средний кроншнеп – до 24, малый веретенник – почти до 34, большой – до 23 лет. Надо учитывать, что это максимально известная продолжительность жизни по данным кольцевания, то есть в реальности она больше. Максимальный известный срок жизни вальдшнепа на этом фоне не очень большой, но всё равно превышает 15 лет. Бекас, кстати, тоже долгожитель и живёт до 16 лет.
Также известно, что огромное количество вальдшнепа добывается в Европе, преимущественно во Франции и Италии. Эта проблема обычно в охотничьей прессе подаётся под соусом «Европа всех наших вальдшнепов постреляла». Хорошо, можно было закрывать на эту проблему глаза тогда, когда численность вроде бы не сокращалась. Но сейчас проблему снижения численности отмечают и у нас, и на зимовках. Как бы логично нашему охотничьему лобби начать налаживать международное сотрудничество с европейскими охотниками, инициировать на межправительственном уровне переговоры о снижении пресса на зимовках. Но логика эта, увы, не работает. Охотничье лобби, в том числе руководство Росохотрыболовсоюза, больше интересует, как бы не внесли гималайского медведя в Красную книгу РФ. Хотя вроде бы где сотни тысяч охотников, которые празднуют весну на вальдшнепиной тяге, а где несколько сотен, стреляющих гималайского медведя. По официальным данным 2016 года лимит на добычу этого вида в Хабаровском и Приморском крае составил всего 357 лицензий. Закрыто было, если я не ошибаюсь, чуть больше половины.
Кстати, замечу, что налаживать взаимодействие с европейскими странами, где идёт перепромысел вальдшнепа, можно было бы через Соглашение по охране афро-евразийских мигрирующих водно-болотных птиц. Но в своё время, когда обсуждался вопрос о присоединении России к этому соглашению, охотничье лобби устроило целую информационную кампанию, запугивая охотников тем, что после подписания нам придётся отказаться от весенней охоты, от свинцового боеприпаса и т. д. В результате мы так к этому соглашению и не присоединились. Зато присоединился наш ближайший сосед, имеющий на порядок более совершенную, чем мы, охотничью систему, – Белоруссия. И весенняя охота там как была 2 месяца, так и осталась. Свинцом как стреляли, так и стреляют. Вот такая вот цена экспертному мнению охотничьего лобби.
Самый же, с моей точки зрения, показательный пример того, как охотничьи организации, входящие в охотничье лобби, охраняют вверенные им ресурсы, это ситуация с сайгаком и с кабаном. Сайгак в 70-е и 80-е был обычным охотничьим видом. Точнее – промысловым. Сейчас уже как-то забылось, но страхолюдный карабин «Сайга» в самом своём первом варианте как раз и предназначался для промысла этого вида антилоп. Банально на мясо. И именно под предлогом, что это традиционный и ранее многочисленный охотничий ресурс, сайгака в своё время, когда его численность уже катастрофически снизилась, не включили в Красную книгу РФ. Было решено, что охотникам крайне выгодна заготовка сайгаков, поэтому они чрезвычайно заинтересованы в восстановлении численности этого вида. А если вид включить в Красную книгу, то любое коммерческое использование окажется под запретом, и охотники не будут заинтересованы в восстановлении численности.
Вот здесь вот этот принцип «охотники за сохранение» в приложении к нашим конкретным условиям сразу показал свою полную несостоятельность. Потому что охотникам было гораздо выгодней добивать оставшихся самцов на рога, нежели как-то размножать имеющееся, чтобы дальше процветать на заготовках диетического мяса сайгака. Итог этой истории известен. Сайгака пока не включили в КК РФ. Просто потому что охотничье лобби фактически блокировало работу по формированию нового списка видов. Зато его несколько лет назад в срочном порядке включили в Перечень особо ценных диких животных… для целей статей 226.1 и 258.1 Уголовного кодекса РФ от 31 октября 2013 года. Там он теперь находится в тёплой компании осетров, соколов и крупных кошек, численность которых подрывается браконьерским выловом и отстрелом.
А вот история с кабаном же ещё на слуху. Вопреки тому, чтобы, наоборот, запретить охоту на тех особей, которые оказались резистентными к вирусу африканской чумы свиней, их всех перестреляли. Хотя по уму их надо было бы, наоборот, охранять изо всех сил. Но в данном случае охотничье лобби взяло под козырёк и отправилось работать на ниве депопуляции. При этом, когда АЧС добралось до Приморья, там уничтожение кабана остановили природоохранники, так как насквозь заповедный амурский тигр кушает именно кабанчиков.
Так что основная проблема охраны природы охотниками в нашей стране как раз в том, что охотничьи организации готовы приводить зарубежные красивые примеры по тому, как охотники могут охранять отдельные виды. На примере своих зарубежных коллег. Но сами не готовы заниматься этим, даже имея на данный момент ряд проблем и ряд возможностей для их устранения. Более того, в ряде случаев представители охотничьего лобби просто ставят палки в колёса биологам и природоохранникам, блокируя их работу. Такое ощущение, что охотничье лобби в целом приспособилось к ситуации в охотничьем хозяйстве в стране и не видит причин, по которым её стоит менять. Наверное, также это как-то связано с недостатком специалистов-биологов в охотничьем лобби. И даже если на руководящих постах встречаются люди с близким к биологическому образованию, они свои знания по каким-то причинам применять не спешат.
Создавшаяся ситуация плоха в первую очередь для рядовых охотников. Охотничье лобби своими действиями на протяжении последних десятилетий уже создало достаточно много проблем для охраны природы. При этом сами они никакой альтернативы по охране природы не создали. Предлагать-то предлагали. Но между словами и делами в данном случае зияет, похоже, непреодолимая пропасть. Поэтому всё чаще биологи и природоохранники рассматривают любого представителя охотничьего лобби как недоговороспособную персону, которая при первом удобном случае будет мешать любым инициативам. Согласитесь, так себе репутация.
Здесь стоит не забывать, что мы живём в меняющемся мире и если раньше основной запрос на посещение природы так или иначе был связан с охотой, рыбалкой, сбором ягод и грибов, то сейчас всё большему количеству людей интересны поездки с целью наблюдения за природой. Активно развивается природный туризм, не связанный с добычей дичи, рыбы и прочего. Это обусловлено многими причинами, которые можно как-нибудь потом обсудить. Важно только понимать, что это тенденция прослеживается во всех странах мира. Многие посещают замечательные выставки фотографий дикой природы, ходят в зоопарки, парки птиц, музеи. Интересуются природой. И им вот совсем непонятно, почему они должны ходить по августовскому лесу под аккомпанемент разряжающихся пяти- и семизарядок. Это просто раздражает людей.
К этому стоит добавить, что культура оружия у граждан нашей страны если и присутствует, то в целом крайне невысока. Человека с ружьём обычно недолюбливают. Есть даже такое понятие как табуирование ружейной тематики. Опять же просто потому, что не очень понятно, зачем оно в городе. Ну вот кто всерьёз рассматривает помповое ружьё для самообороны в 17-этажке? Подчеркну, в многоэтажке, а не где-нибудь в деревне или на даче. Ну, кроме вышивальщиков из соответствующей палаты на сайте Guns.ru? Государственные органы у нас тоже традиционно не поощряют приобретение гражданского оружия. И, в общем, довольно подозрительно смотрят на тех, кто приобретает оружие. Охотники поставлены под надзор участковых, как будто с большой долей вероятности являются потенциальными преступниками. Минимальные отклонения от регламента переоформления или хранения оружия – административное правонарушение. Два нарушения за год – лишение оружия. Доходит до абсурда: двустволка, скажем, с длиной стволов 710 мм. Но самостоятельно обрезать её до цилиндров или до разрешённых 510 мм нельзя. Хотя после этого явно ружьё стрелять дальше не будет.
Получается, что, с одной стороны, существованию охотников не способствуют современные тенденции развития общества. С другой – государство не сильно в восторге от вооружённых людей. С третьей, верхушка охотничьего сообщества, охотничье лобби, продолжает жить так, как будто вокруг ничего не меняется и мы по-прежнему живём в СССР, где охота была важной составляющей экономики. Результатом такого распределения сил будет, скорее всего, постепенное вымирание охоты как увлечения, а потом и её запрет. Ну или ограничение до ритуальных двух недель в году. Произойдёт это, понятное дело, не завтра и не послезавтра, а через несколько десятков лет. Хотя кто знает – мир в наше время меняется очень быстро. Вспомним недавнее распоряжение, изданное во время проведения мирового чемпионата по футболу, в результате которого одним росчерком пера все охотники ряда крупных городов России были лишены права выносить оружие из дома, даже если надо было выехать на охоту, на стрельбище или отнести ружьё в ЛРО.
Возможно, есть два более-менее рабочих варианта избежать этой ситуации. Первый – это если охотничье лобби всё-таки задумается и начнёт менять законодательство, делая упор на популяризацию охоты и улучшение имиджа этого увлечения. Да-да, именно имиджа. Ибо только имиджем, даже не репутацией, как известно, белка отличается от крысы: белок все любят, а крыс как-то не очень. Причём менять надо системно, начиная от продвижения юношеской охоты. Отталкиваясь именно от наиболее доступных видов охоты. А не от трофейной.
Трофейная охота вообще довольно странное увлечение, вызывающее максимально негативную реакцию у большинства граждан любых стран. Да и я, хоть и охочусь регулярно, не могу никому, в том числе самому себе, объяснить, зачем люди едут за рогами или черепом на другой континент. Я бы сказал, что это наиболее токсичный вид охоты, приносящий огромные репутационные потери всему охотничьему движению. Естественно, охотничье лобби должно инициировать и действительно наладить мониторинг охотничьих видов и оперативно реагировать на все случаи сокращения численности вида, проводя научно-прикладные исследования, вводя ограничения охоты на такие виды, ведя международные переговоры и т. д. Причём делать это самостоятельно, а не после очередного скандала с биологами и природоохранниками. Звучит утопично? Ну да, смахивает на очередной мир во всём мире.
Вообще есть ещё, конечно, второй вариант – изменение ситуации снизу. Когда рядовые охотники сами объединяются по интересам и начинают эти интересы продвигать. Возможно, какие-то организации частных охотничьих хозяйств, охотников по интересам. Гусятников, к примеру. Любителей охотников с легавыми и т. д. Но, боюсь, это тоже не очень рабочий вариант, так как таких людей очень мало. И они могли бы, возможно, создать сильные общества охотников, но это место уже занято псевдообщественными охотничьими организациями, доставшихся нам с времён СССР. И государство будет поддерживать их, а не новые образования. А старым обществам уже ничего не надо, они уже входят в когорту того самого охотничьего лобби со всеми вытекающими.
Так что, к большому моему сожалению, не видно, чтобы в ближайшем будущем в нашей стране охотники принимали активное участие в охране даже охотничьих видов. И это при том, что все законодательные средства, в целом, для этого есть.
Русский охотничий журнал, декабрь 2019 г.
