Мы собирались охотиться в Канаде на белого медведя. Было довольно интересно сравнить трофейную охоту на канадском Севере с охотой на северо-востоке Сибири, куда мы ездили за гигантским лосем.
Медведя, по местным правилам, можно добывать только с собачьей упряжки, гиды-инуиты имеют специальный сертификат, разрешающий им такую охоту, ну и возить приезжих, соответственно. Свое оружие брать не стали и охотились с местными, довольно «убитыми» винтовками – британскими военными ли-энфильдами под патрон .303 British. Погрузились на нарты, привязали к ним винтовки (к нартам обязательно надо все привязывать: трясет на застругах – все что угодно свалится) и двинули во льды.
Несколько слов о жизни на льду и о том, как проходит охота. Жили в палатках и охотились прямо на льду Баффинова моря, в тридцати пяти километрах от поселка Клайд-Ривер, раскинувшегося на берегу гигантского острова Баффинова Земля. Лагерь – это большая парусиновая двускатная палатка (наподобие наших геологических), несколько снегоходов, запас горючего, собачьи упряжки... Отопление стандартное – тот же двухконфорочный примус. Воду добывают из айсбергов, которых здесь очень много. Палатки ставят с южной стороны айсберга для защиты от ветра, который дует преимущественно с севера.
Некоторое время спустя мы поняли, что это не напрасно. Айсберги используются и как пункты наблюдения для обнаружения зверей. В солнечную погоду медведя можно засечь в бинокль за двадцать–тридцать километров, поскольку шерсть у него не чисто белая, а с желтым оттенком, и на снегу его видно хорошо. После этого, теоретически, запрягают в упряжку собак и стартуют в направлении медведя. Есть шанс догнать его за четыре–шесть часов, если он не уйдет в торосы. На практике же собаки быстро устают, так как тянут двух человек (немаленьких) плюс массивные сани и ящик с грузом, хватает их часа на два–три, поэтому в дальнейшем упряжки с проводниками выдвигались заранее, и первую часть пути мы проделывали на снегоходах. Ну и снегоход используется для «придания правильного направления траектории будущего трофея», то есть с его помощью животное гонят на изготовившегося к стрельбе охотника. От этого, конечно, можно отказаться, но в таком случае шансы взять трофей сильно уменьшаются.
В плохую погоду (снег, ветер, облачность) охота, как правило, не проводится, так как найти медведя практически нереально, а в воду попасть – очень даже реально (средняя глубина Баффинова моря, к слову, – 800 метров). Кстати, нас сильно удивило, когда там, где еще вчера ездили на собаках, на следующий день мы обнаружили открытую воду, причем другого берега не было видно. Такое это место: в пасмурную погоду – открытая вода, в ясную – все замерзает и можно ходить.
Большой медведь
Погода в первый день была замечательная, не очень холодно, снег чистейший, все сверкает... Выехали из лагеря на собачьих упряжках и уже в течение часа засекли большого самца — по оценкам проводников, стрелябельного. Но у него из задницы был вырван изрядный кусок шкуры вместе с мясом: стоял месяц март – у медведей гон в это время. Посовещались мы с проводниками и решили, что дней охотничьих еще много, поищем другого зверя. Тем более что по местным правилам сразу же, как только добыт медведь, охота закрывается – а у нас пошел только второй час охоты. Забегая вперед скажу, что так мы упустили единственный шанс взять трофей на этой охоте: в течение следующих десяти дней самцов нам больше не встречалось, только самки с молодняком и без, да и погода была большей частью не очень…
Быстро обнаружилось некоторое лукавство, связанное с «неиспользованием» на этой охоте автомототранспорта – в виде снегоходов, конечно же. Мы, охотники, разумеется, едем с нашими проводниками на упряжках, но при этом по сторонам шнуркуют два снегохода – ищут в торосах медведей. Того «бракованного» медведя тоже «давили» снегоходом в нашу сторону.
Стычка с медведицей
Погода утром следующего дня выдалась отличная. Собрались, оставили на айсберге послание потомкам и поехали на охоту. Упряжки с собаками выехали заранее, мы их догнали на снегоходах. Пересели, поехали. Тут нас ждало довольно опасное приключение.
Дело в том, что через некоторое время мы заметили медведицу с годовалым медвежонком, которых проводники на снегоходе «давили» на наши упряжки. Непонятно только, зачем они это делали, если трофеем самка не является. Наверное, просто хотели показать нам зверей. Медведица была в замешательстве, куда бежать – не знала. Тут еще такой момент: упряжки обычно оснащены ручным тормозом, без которого порой собак остановить невозможно. Но у упряжки Сергея такого тормоза не было, а собаки бесстрашно понеслись на медведицу. Неожиданно она бросилась в атаку на его упряжку. Далее со слов Сергея:
«Медведицу с пестуном заметил издалека, она уходила от снегохода, шла быстрым шагом в нашу сторону. Расстояние между нами постепенно сокращалось. Когда она заметила упряжки, начала нервничать, сначала стала останавливаться и оглядываться на снегоход, словно оценивала, откуда исходит бОльшая опасность, потом принялась метаться вперед-назад. Собаки, когда заметили медведей, перешли на бег. Тут я понял, что ситуация перестала быть управляемой и мы сейчас подъедем к медведям под раздачу. Собаки несутся изо всех сил, затормозить их нечем. Карабин в чехле и привязан к саням, достать его на ходу невозможно. И тут я увидел, что медведица несется на нас. Дэвид (пожилой уже дед, мой проводник) кричит: «Run away!», а я не понимаю, куда бежать, – всюду плоский лед, медведица догонит в одну секунду. Было бы оружие в руках, стрелял бы, не задумываясь. Повезло, что медведи сцепились с собаками, а то не знаю, чем бы дело кончилось. Пока они дрались, удалось отвязать карабин и отскочить на безопасное (да безопасное ли?) расстояние».
Затем была продолжительная разборка между медведями и собаками, попытки проводников распрячь и увести собак и забрать упряжку. Дэвид подходил к медведям на расстояние нескольких метров, пытаясь забрать собак. Боюсь представить, что было бы, если бы медведица кинулась на него. Она стояла на месте в обороне, бежать не пыталась, только делала броски в попытке зацепить собак. Пестун был сильно испуган, под конец даже залез под мать.
Надо сказать, что эти собаки абсолютно не испытывают страха перед медведями – наверное, проходят серьезный отбор, слабые попросту не выживают. В конце концов, с помощью снегоходов удалось отогнать собак и забрать упряжку. Медведи остались одни. Последнего, самого упорного пса Дэвид утащил за поводок (снова приблизившись к медведям на три метра). Наконец разошлись, все со своими переживаниями.
Далее попробовали тропить по следам. Взяли свежий след и поехали, периодически осматривая окрестности с битого льда. Шанс догнать был, если бы медведь поймал нерпу и задержался на некоторое время на месте. Но никого заметить не удалось: возможно, всех медведей распугали охотники за нерпой, которые постоянно крутились в этом месте. Хотя следов было много, и больших, и маленьких, свежих и не очень.
Осмотр окрестностей
На следующий день погода была не очень (как по расписанию: один день хороший, солнечный, другой – пасмурный). Снова открытая вода с черным паром в километре от лагеря, видимость минимальна. Полдня наблюдали с ближайшего айсберга, не пройдет ли медведь где-нибудь поблизости. Ничего, конечно, не увидели. К вечеру решили прокатиться на снегоходах по ближайшим окрестностям.
Видели иглу километрах в десяти от лагеря. Конструкция показалась намного надежнее палатки, особенно при сильном ветре. Внутри тихо и относительно тепло, а если зажечь примус, то будет даже жарко.
Еще из местных достопримечательностей видели два-три десятка айсбергов. Они здесь гренландские (Гренландия – в четырехстах километрах к северо-западу), вмерзли, выстроившись, будто по одной линии (видимо, рельеф дна такой). По всей видимости, отсюда их несет холодным Лабрадорским течением на юг, в Атлантику. Говорят, что именно с подобным гренландским айсбергом, вынесенным сто лет назад в Атлантический океан через море Лабрадор, столкнулся «Титаник». Если залезть на айсберг и посмотреть против движения, до самого горизонта увидишь высокие (больше человеческого роста) труднопроходимые торосы. Похоже, что они образуются, пока айсберг вмерзает в лед и движется по течению. Впрочем, судя по медвежьим следам на этих торосах, для умок они не представляют особой преграды.
Новый лагерь
Следующий, пятый по счету и, опять же, как по расписанию, солнечный день мы посвятили переносу лагеря в другое место, километров на тридцать южнее. Посчитали, что там будет больше шансов найти медведя. Стоянку выбрали за огромным, стоящим в одиночестве айсбергом.
Сначала исследовали сам айсберг. На нем не было никого кроме воронов. Вороны жили прямо на айсберге – у них там авиабаза была, наверное. С высоты они обычно наблюдают за медвежьей охотой на нерпу и в случае успеха успевают подъедать остатки медвежьего обеда. Так что фраза из известной песни «Воронье нам не выклюет глаз из глазниц, потому что не водится здесь воронья» – фантастика: вороны живут везде, где есть хоть какая-то пища, и даже мороз и ураганный ветер им не помеха.
Ставят лагерь не прямо за айсбергом, а метрах в ста от него, вероятно, опасаясь, чтобы он вдруг не приплыл к палатке ночью. Метрах в пяти-десяти за айсбергом, кстати, всегда трещины и вода, и вроде бы он даже движется потихоньку.
Также непонятно, каким образом инуиты выбирают стоянку будущего лагеря, поскольку местами лед имеет особенность вдруг за ночь исчезать, и если вы окажетесь в таком месте – шансов выбраться нет никаких.
Мы, как истинные джентльмены, пообедали тостами – и в путь, искать следы. Снова никого не нашли, зато аборигены покатали нас по тонкому льду со скоростью около ста километров в час. Это чтобы вдруг не провалиться на тяжелом снегоходе, как сказали они. В опасном месте они слезают со снегохода и идут пешком, пешней проверяя крепость льда. Ездить по такому льду, говорят, можно только на высокой скорости, при этом он заметно трещит. Ощущение не из приятных. К тому же на такой скорости непонятно, как реагировать на встречающиеся трещины, – как раз через день мы с проводником угодили в такую, еле выскочили. Я немного подмочил ноги и слегка окунул камеру (хорошо, что она была проморожена и вода внутрь не попала – просто намерзла коркой). Трещину в ветреную погоду не видно вовсе: будешь стоять рядом – и не поймешь, что там вода.
Тем не менее аборигены так и передвигаются, поэтому и лица у них у всех в черных пятнах от обморожения.
Следующий день, ненастный, прошел в лагере – читали книжки и любовались окрестностями с айсберга. Проводники пригнали одинокую, без медвежат, медведицу, оказавшуюся неподалеку, наверное, в надежде на то, что Сергей ее стрельнет. Но он, конечно, не стал.
Пурга
На следующий день погода ухудшилась. Видимости никакой. Дело идет к пурге. Ветер усиливается.
Прошла уже неделя с момента нашего прибытия в эти места, шансы взять медведя все уменьшаются и уменьшаются. Специальное топливо для горелок закончилось – стали заправлять их бензином для снегоходов. Попытались выехать на поиски медведей, но ветер все время усиливался, и пришлось вернуться.
Ночью началась настоящая пурга. Палатка колыхалась от резких и сильных порывов ветра, время от времени ветер бил в ее стенки, как барабанщик в барабан. Даже удивительно, как ее не разорвало в клочья. Заснуть в таких условиях сложно, особенно когда боишься, что палатка вот-вот улетит и скроется где-нибудь в открытой воде. Пришлось переложить верхнюю одежду и сапоги к себе в спальник, чтобы они не исчезли вдали вместе с палаткой. В конце концов, в середине ночи конек палатки, сделанный из 40-миллиметровой доски, не выдержал и сломался пополам. Нас накрыло тентом, а вместе с нами газовую лампу и горелку, обогревающую наш «дом».
Сергей так описывал потом этот момент: «Лежу, спать не могу. Где-то три часа ночи по местному времени. Ветер свистит, все трясется, только один эскимос Томми (это их босс – прибыл с инспекцией посмотреть, как идет охота) храпит, порой даже перекрывает шум урагана. Конек водит из стороны в сторону. Наконец он изгибается пополам, раздается треск, и палатка падает, накрывая всех».
Кое-как подняли палатку, закрепили теперь укороченный конек в стойках. Конструкция стала какой-то совсем несерьезной, тем не менее простояла до утра, хоть в ней и появились дополнительные дыры. Утром конек все-таки выпал из крепления в стойке и долбанул Сереге прямо по голове. Все проснулись под его совсем не детские восклицания.
С утра ветер вроде стал затихать. Конек отремонтировали обойными гвоздиками. И ничего, кстати, палатка простояла до конца охоты – еще два дня. Правда, сделали дополнительные растяжки, привязав к снегоходам. Целый день сидели в палатках в ожидании хорошей погоды. На обед ели строганину из гольца.
Наступил последний день нашей экспедиции. Погода наладилась. Утром с жутким грохотом обвалилась часть южной стены айсберга. Если б кто проходил в это время вблизи – тому точно не позавидовали бы. Удастся или не удастся в последний день подстрелить медведя?! Это было бы чудом! Но чуда не произошло, зато еще одно приключение с аборигенами таки случилось.
Купание инуита
Мы с Сергеем сидим в лагере, смотрим на последствия прошедшей пурги, попиваем чаек из растопленного тысячелетнего льда. Дэвид на снегоходе где-то в море пытается разыскать медведей, причем, поскольку все делается в спешке, осторожность отходит на второй план. Еще один абориген – на наблюдательном пункте.
Через некоторое время появляется этот «часовой» и говорит, что Дэвид провалился в трещину, надо ехать его спасать. Ситуация опасная даже для эскимосов. Началась спасательная операция: взяли сани, побросали в них оленью парку, которая все время валялась в лагере на снегу, одеяло, термос с чаем, еще какие-то вещи – и поехали. Не было их два часа (я за такое время обязательно околел бы). Наконец приезжают: снегоход – на веревке, дедушка — под одеялом в санях. Вроде не выглядит сильно замерзшим, хотя мокрый насквозь, вода стекает.
В общем, все закончилось благополучно. Дэвиду повезло, что, попав в воду, он не замочил рацию и что второй эскимос был на айсберге, поэтому смог услышать сигнал SOS. Снегоход не потонул, потому что, как я понял, Дэвиду удалось как-то привязать его к пешне, а пешню воткнуть в лед. На этом, собственно, охота и закончилась. Три дня дороги (Клайд-Ривер–Икалуит–Оттава–Лондон–Москва) – и мы дома.
По дороге в поселок, кстати, встретили медведицу с двумя медвежатами этого года. Сделали фотосессию (со снегохода) – и поехали себе дальше в гостиницу.
Вот такое путешествие получилось, большей частью познавательно-этнографическое. С одной стороны, мы сами виноваты, что не стали стрелять медведя, которого встретили в первый день. С другой – сказалась неопытность принимающей стороны в организации таких охот (как мы впоследствии узнали, у команды Дэвида это была то ли пятая такая охота, то ли шестая). Конечно, каждый инуит стреляет медведя каждый год, у каждого есть лицензия (у некоторых даже две), но стреляют они со снегохода и, как правило, нетрофейных животных, так как для них важно мясо, которое идет в пищу, да и шкура у молодых самцов не такая драная, как у взрослых. В общем, одно дело – охота для себя, совсем другое – организация трофейной охоты: тут нужен опыт, наработанный годами.
Русский охотничий журнал, октябрь 2012 г.
