Fannin sheep (баран Фаннина) – один из подвидов североамериканских горных баранов. Он, безусловно, является близким родственником барана Далла – очень похож на него внешне и по размерам, слегка отличаясь лишь окраской. Если баран имеет темный хвост, то он классифицируется как Далл, если же темная шерсть проступает по бокам и на корпусе – то как Фаннин.
В среде биологов и охотников до сих пор идут горячие споры о том, является ли Фаннин самостоятельным подвидом или, как многие считают, это лишь помесь баранов Далла (Dall sheep) и Стоуна (Stone sheep). Такое смешивание в природе действительно возможно, поскольку ареалы двух последних видов пересекаются. Но эту теорию ставит под сомнение существование североюконской популяции баранов Фаннина – ее ареал географически полностью изолирован. Впрочем, никто не может дать гарантии, что бараны северного Юкона не мигрировали, например, с Аляски, где баран Фаннина в небольших количествах водится до сих пор. Кроме того, этот баран встречается в горах Маккензи в провинции Северо-Западные Территории (North West Territories), и этот феномен трудно объяснить, поскольку популяция барана Далла в этой провинции весьма значительно по географическим меркам изолирована от популяций и барана Стоуна, и барана Фаннина. Таким образом, непонятно, откуда среди баранов Далла берутся бараны Фаннина, причем в количестве явно недостаточном, чтобы устойчиво сохранять признаки подвида. Все это я рассказываю лишь затем, чтобы было понятно, почему разные трофейные клубы относятся к барану Фаннина по-разному. Международный клуб Сафари (SCI) не считает Фаннина отдельным трофейным видом – охотникам он засчитывается как баран Стоуна. А международный клуб горных охотников Grand Slam Ovis Club выделяет Fannin Sheep в отдельный трофейный вид. При этом в Ovis World Slam(12 различных баранов) засчитывается либо баран Стоуна, либо баран Фаннина, а вот для наград следующего уровня, Ovis World Slam Super 20, 30 или 40 (проще говоря, 20, 30 или 40 признанных «Овис-клубом» трофеев горных баранов), засчитываются и баран Стоуна, и баран Фаннина. Этим и объясняется тот факт, что я, имея уже в своей трофейной коллекции баранов и Далла, и Стоуна, в конце августа 2015 года запланировал охоту на Юконе на барана Фаннина.
Перед этим я был на Аляске, где охотился на бурого медведя и аляско-юконского карибу. Причем карибу, шансы на добычу которого в августе оценивались как призрачные (на него надо приезжать в октябре), мне повезло встретить и добыть уже на второй день. Еще неделя ушла на гарантированного медведя, затем надо было возвращаться в Москву, чтобы через пять дней вылетать уже в Канаду. На всякий случай я позвонил на Юкон аутфитеру – не сможет ли он принять меня раньше? Оказалось, что охотники, вслед за которыми я должен был приехать, тоже отстрелялись раньше, и аутфитер предложил мне приезжать через два дня! В этот раз я изначально собирался ехать со своей винтовкой, за которой надо было лететь в Москву, но возможность начать охоту на неделю раньше перевесила. Начался поиск трансфера. Добраться относительно напрямую из Анкориджа в Доуссон за два дня не получалось – рейсы не стыковались! Пришлось лететь так – Анкоридж-Сиэтл-Ванкувер-Уайт Хорс-Доуссон: 4500 тысячи километров вместо 600 напрямую! Зато на третий день я был уже в угодьях, где состоялась, пожалуй, одна из самых тяжелых охот в моей горной практике.
После шестичасового перехода на лошадях от базового лагеря мы остановились у красивейшего горного озера, такого голубого, что трудно поверить. Здесь был лагерь промежуточный – маленькая избушка, «cabin», как сказали мои спутники, пи-эйч и два проводника. Избушка, кстати, была весьма уютной, хотя в ней только и помещались, что две двухъярусные кровати, столик и печка. Вообще, надо сказать, что большие комфортабельные лагеря для Канады и США скорее исключение – чаще всего это в лучшем случае чистая и относительно просторная избушка типа «зимовье» или палаточный лагерь. Палатки тоже могут быть самые разные – в зависимости от степени «летучести» такого лагеря.
Вечером по прибытии на озеро я отлично порыбачил, хариусов там была просто тьма! На следующее утро один из проводников увел лошадей обратно в базовый лагерь, а нам троим (мне, пи-эйчу и заранее оговоренному проводнику-носильщику) предстояло переправиться через озеро и дальше – пешком. «Далеко?» – спросил я накануне пи-эйча. «Пятнадцать миль...» – задумчиво ответил тот. Отношения с ним были несколько натянутыми, так что я до сих пор не знаю, пошутил он или нет, но весь следующий день мы как проклятые лезли все выше и выше в горы, под то моросящим, то усиливающимся дождем, нагруженные лагерным снаряжением, охотничьей амуницией и провизией на 5-6 дней. Причем толку от носильщика оказалось немного – кроме своей палатки, своих личных вещей и провизии «на себя» он особо ничего и не нес. В результате устали вусмерть, едва ноги волочили, но так и не добрались до места. Заночевали прямо на склоне горы, с трудом найдя относительно ровный горизонтальный пятачок, чтобы поставить две палатки. Весь день мокрый, ботинки – насквозь и просушиться негде, под утро прохладно, чуть ли не заморозок, тент малюсенькой палатки весь в конденсате… Выражению «охота пуще неволи» нагляднее иллюстрации и не найти!
А на следующее не менее хмурое утро – опять весь лагерь в рюкзаки и пошли. Шли еще часа четыре. По пути, конечно же, смотрели баранов. В первый день видели очень далеко пару, потом еще одиночку, рассмотреть которого на предмет легальности не удалось. (В Канаде и США добыча животного нелегального, то есть с трофеем, не соответствующим определению «легальности» для данного вида, приравнивается к браконьерству. – Прим. ред.). Когда на второй день «пешей части маршрута» мы добрались до места и поставили лагерь, то в поисках баранов уже начали делать радиальные выходы налегке. На следующий день мы обнаружили сначала пару нелегальных баранов, потом одиночку – тоже нелегального, а затем тройку, и в ней одного легального! (Тут следует напомнить, что сам факт обнаружения в первый же день легального горного трофея можно расценивать как немалую удачу для Северной Америки. У меня была охота, когда первого и единственного легального барана я добыл лишь на двенадцатый (!) день…) Целый день мы пытались скрасть эту группу, но, в конце концов, все решила погода. В горах, вы знаете, она может меняться за какие-то минуты. Вот и тут – ничего не предвещало, как вдруг… Не ради красного словца, а действительно вдруг на склон, по которому мы пытались подобраться к баранам, опустилась туча и начался сильный дождь. Пи-эйч был ниже меня по склону. Он, как человек более опытный в этих горах, сразу понял, что к чему, и, будучи налегке, без оружия, сумел быстро спуститься, я же реально застрял. Дело в том, что этот склон невысокой, в общем-то, горы был не только крутым, но и скально-земляным, и из-за сильного дождя моментально стал настолько скользким, что спуститься у меня практически не было шанса. Да что там спуститься – одно неосторожное движение, и сорвешься вниз со свистом! Это был один из немногих эпизодов, когда мне всерьез стало страшно. Я понимал, что ситуация патовая – ни туда, ни сюда, и помощи ждать неоткуда. Часа полтора, пока не закончился дождь, я оставался на месте, потом с огромным трудом и осторожностью полез не вниз, а вверх, наверх на хребет. Это удалось, я думаю, только с божьей помощью. Спуск вниз в обход этого злополучного склона занял еще «каких-то четыре часа». Такой вот получился запоминающийся денек.
Был еще один эпизод, о котором стоит рассказать для понимания специфики охоты в Канаде и США. В один из дней внизу нам встретился великолепный экземпляр аляско-юконского лося. У меня уже был трофей этого вида, но это был как раз тот самый случай, когда можно было бы без тени сомнения его улучшить – встреченный нами гигант явно претендовал на высокое место в рейтинге SCI! Но… я отказался стрелять, потому что был в Канаде! А в Канаде и США по правилам охоты охотник обязан, прежде чем вынести трофей, сначала вынести тушу добытого животного. Где-то закон требует выносить 4 ноги и спину, в других провинциях, территориях или штатах – все вместе с ребрами. В любом случае добыча трофея копытного животного в Канаде и США означает, что следующий день будет посвящен выносу мяса. День вашей охоты, между прочим, потому как выносить приходится чаще всего вдвоем – вы и пи-эйч. А пока туша животного не оттранспортирована в лагерь, перемещать сам трофей (голову с рогами) вы не имеете права. Это приравнивается к оставлению туши, а значит, охота незаконная, то есть браконьерская – со всеми вытекающими. Неделю назад на Аляске мы с пи-эйчем таким образом два дня выносили тушу карибу, чем отчасти и объясняется то, что бурого медведя я добыл лишь на девятый день охоты. Поэтому сейчас, когда целью охоты был баран Фаннина, от выстрела по лосю, пусть даже рекордному, я решительно отказался – это означало бы потерю минимум двух, а то и трех-четырех, учитывая размер животного, дней.
По самой охоте, как я уже упомянул, в который раз возникли сложности с пи-эйчем. В этих краях они все– старые, «мегаопытные», тридцать «факиных» лет в этих горах ходящие и, конечно, лучше всех знающие, что и как делать. А мой вдобавок был еще и медлительным. При этом его «я знаю, как надо» на деле пару раз обернулось тем, что он мне баранов просто спугнул! Ну не понимает человек, что главное – ветер и подход на выстрел надо строить в первую очередь исходя из направления ветра. Дует в спину, а он прет на баранов, как танк, – естественно, когда подходишь на выстрел и выглядываешь из-за хребта, животных и след простыл! После этой охоты я для себя твердо решил, что лучше молодой и неопытный пи-эйч, который сам еще ничего толком не знает и поэтому хоть будет к тебе прислушиваться, чем такие вот старые «всезнайки». Или мне просто иногда «везет» на таких, хотя каждый раз специально оговариваю с аутфитером, что мне лично надо…
На шестой день мы нашли группу из четырех баранов Фаннина и среди них одного легального. Животные лежали на противоположном от нас склоне, и подойти к ним на выстрел не было возможности. Отдыхали парнокопытные долго, мы оставили нашего третьего спутника – проводника-носильщика – наблюдать за ними, а сами тоже расположились на отдых. В результате оставленный наблюдателем помощник баранов проспал! Те встали и ушли, но… тут мне в первый раз крупно повезло – встали и ушли три нелегальных барана, а один легальный остался. Он лежал еще с час, потом поднялся и неторопливо отправился вслед за собратьями, но, продолжая демонстрировать необычное в целом для этих животных поведение, не дошел метров 100 до хребта, за которым скрылись его товарищи, и снова лег. Теперь уже, учитывая расстояние и рельеф местности, можно было начинать подход, не боясь спугнуть осторожное животное. Но тут у меня с пи-эйчем в очередной раз вышло разногласие – он хотел преследовать барана втроем: дескать, если что, нужна будет помощь мясо выносить! Я настаивал, что мяса пока нет и не факт, что вообще будет, а нам самим от носильщика там, на противоположном склоне, не окажется никакого проку. Пусть лучше остается наблюдать здесь – ведь нам на подъеме барана не будет видно, а вот он, если поднимется повыше, будет видеть и нас, и барана и сможет, в случае чего, навести нас на животное. Такой метод уже был опробован на многих охотах, иногда он не просто облегчал жизнь, а и вообще трофей удавалось добыть только благодаря такой дистанционной корректировке. Правда, рации из комплекта организаторов уже не работали – сели старые батареи, но система знаков, бинокль и зрительная труба позволяли общаться с корректировщиком почти в любых пределах прямой видимости. В итоге мне все-таки удалось внушить пи-эйчу, что идея оставить тут наблюдателя чуть ли не его собственная и что она действительно хороша – пошли мы все-таки вдвоем.
Спустились, поднялись, и уже на подходе к перегибу, за которым должны были увидеть барана, я понимаю, что так дальше идти нельзя – ветер! Показываю пи-эйчу: «Забираем в сторону. Надо обойти». А он прет прямо, типа «все нормально». И говорить громко уже нельзя – близко остается, метров 200, баран услышит. А я еще и подотстал – груза-то у меня больше: винтовка, труба… Ну, думаю, – сейчас опять спугнет! Так и вышло – баран хватанул нашего запаха, но, видимо, не разобрав, откуда что, вылетел прямо нам навстречу. 100 метров, открытое место, я бросаю все, хватаю карабин, но баран нас уже увидел, развернулся – и мигом исчез! Вот тут и пригодился наш наблюдатель на противоположном склоне – показываем ему: «Где баран?!» Он знаками отвечает: «Прямо вверх!» Как я бежал эти 200 метров «прямо вверх» – чуть сердце не выскочило. Выглядываю из-за очередного перегиба и – это было уже третье крупное везение за этот день (второе – это что преследуемый баран был один и заведомо легальный, а значит, я мог стрелять в него по собственному решению) – вижу барана! Он остановился на самом хребте и настороженно высматривал опасность. Миг – и он скроется из виду, ищи его потом. Но я все-таки не утратил остатков хладнокровия, успел замерить дальномером – 240 метров – и в тот самый момент, когда Фаннин шип уже готов был развернуться и скрыться за скалой, нажал на спуск. Выстрел смел барана вниз, в обрыв, как оказалось. Но мое везение на этом не кончилось – обрыв был неглубоким, и трофей повредился не сильно…
