Свою четвертую поездку на Аляску я решил сделать опять необычной. В первый раз на комфортабельном пароме мы с женой прошли из канадского Ванкувера по шхерам восточной Аляски до Сьюарда, маленького приветливого портового городка, куда причаливают туристические паромы и откуда выходят ловить лосося и палтуса бесчисленные катера с туристами-рыболовами.
Потом побывали в национальном парке Денали, где оказался я в небезопасном соседстве с парочкой гризли, которые меня чуть не задрали. Общение с косолапыми настолько заинтриговало меня, что следующую поездку мы совершили с сыном – и вдосталь нафотогравировались медведей, пирующих на дохлом ките в национальном парке Катмай, на берегу пролива Шелихова. В третий раз полетели с сыном фотографировать медведей на порогах Брукса – там, где косолапые ловят пастью прыгающих вверх через пороги лососей. Разумеется, все поездки сопровождались прекрасной рыбалкой – там это легко устроить. О своих поездках опубликовал я с десяток статей – так увлекла меня Аляска.
Узнав, что фирма Санни Петерсена, сына Рея Петерсена, основавшего первые рыболовные лоджи Аляски и владеющая среди прочих знаменитым Бруксом, предлагает недельные сплавы по реке Алагнак в Катмае, я решил непременно совершить этот сплав. С Санни мы весело обсудили перспективы поездки, когда жили с сыном в его лодже Кьюлик, и потом по электронной почте я уточнил с его персоналом детали.
Сын полететь не смог – он на ответственной работе, но оголтелого папу, как всегда, спонсировал. С собой я взял старого друга Виктора, с которым в 1970 – 1980-е мы много сплавлялись по диким речкам Сибири в составе геологических партий. Витя насчитал почти двадцать маршрутов, в которых участвовал – в основном в Туруханском крае, в Якутии. Третьим пригласил Костю, истового фотографа дикой природы, имевшего опыт работы в топографических экспедициях в Заполярье.
За зиму я неоднократно советовался с моими аляскинскими друзьями – аутфитером с 30-летним стажем Лэрри Риверсом и биологом – специалистом по медведям, автором шести книг про косолапых Стивом Стрингхэмом. Наш опыт и «советы бывалых» позволили получить невероятное удовольствие от поездки.
По Интернету я забронировал все отели и перелеты, подредактировал список того, что потребуется на Аляске, проинструктировал попутчиков.
Организаторы тура обеспечивали нам перелет из Анкориджа в лодж Кьюлик (это полтора часа лета на маленьком самолете), где нам выдали большую надувную лодку с ЗИПом, электрозаборчик от медведей, спасжилеты, контейнеры для еды – металлические бочонки, чтобы сохранять еду опять же, от медведей. Потом загрузка в гидрач и заброска к началу маршрута – месту, где речка вытекает из озера, это всего 15-20 минут лета. Через неделю в условленном месте нас должны забрать и отвезти обратно в Анкоридж. За все это фирма получила по 1300 долларов с «носа» – зная наши тарифы на «малую авиацию», считаю, что более чем по-божески.
В Кьюлике мы планировали купить баллончики с газом, но к захваченному из дома примусу баллончики не подошли. Черт с ним, на костре готовить будем, решили мы. Только мы взлетели – пилот говорит, что возвращаемся, мол, Пит, администратор Кьюлика, нашел у себя примус, даст нам. Замечу – примус оказался очень нелишним, поскольку с дровами далеко не всегда было благополучно.
С ними изначально забавно получилось – загружаясь в Анкоридже, мы с изумлением поучаствовали в погрузке на борт… дров. Кьюлик, куда мы летели, – в национальном парке Катмай, и, несмотря на обилие лесов, пилить деревья там нельзя, даже сухостой после лесного пожара. И в маршрутной инструкции нам было предписано – брать только валежник, если сушина стоит – нельзя. И костер должен быть не более 2 футов (60 сантиметров) в диаметре.
Важным этапом путешествия на Аляску для меня традиционно является посещение грандиозного охотничье-рыболовного гипермаркета Sportsman’s Warehouse в Анкоридже. В прошлый раз шопинг там затянулся почти на пять часов – при том что летели мы «на все готовое», ведь в лоджах вас ждут не только комфортное размещение и дивное питание, но и вейдерсы, и снасти.
В этот раз нам нужно было купить многое из существенного – кому вейдерсы, кому сапоги, кому палатку (я забыл дома свою, купленную в прошлом году в том же гипермаркете) или спиннинги, катушки, прочие снасти, спрей от медведей, костровое – чайник, кастрюлю, сковороду, ложки-вилки-миски-кружки, топор, ножовку, средство от комаров, спальник – кто свой не взял, коврики под спальник и так далее.
У каждого был свой список – но захватить все необходимое из дома не получилось, ибо до Аляски у нас была еще семейная поездка по Америке – от Йеллоустона до Гранд Каньона… Да и соблазн накупить всяких мужских игрушек, в том числе для друзей – подарков, каких дома в таком ассортименте нет, – необорим. Утопающий в цветах (лето коротко!). Анкоридж вообще заполнен неотразимо-искусительными сувенирными магазинами, из которых выбраться без мешка покупок решительно невозможно.
Закупили и продовольствие. Пиво решили взять в Кьюлике – в рейсе из Анкориджа было ограничение по весу. Купленных пяти бутылок водки по 0,7 не хватило, на свежем воздухе пьется, как известно, веселей, легче и без последствий. Остужалась родимая, вестимо, в речке; как-то устроились на обед, пожарили рыбку, сходи, говорю Косте, за продуктом; возвращается тот с круглыми глазами – подходит к реке, а из кустов в 7-8 метрах мохнатая медвежья харизма… А ведь наставлял напарников постоянно: разговаривайте, напевайте, когда у кустов или в лесу находитесь, чтоб косолапый слышал заранее и уступал дорогу.
Когда запас «огненной воды» закончился, Господь сжалился и послал нам группу американцев, прилетевших на рыбалку. Разговорились, для них встретить русских в такой глуши – забава; поделился незадачей – мол, погода дрянь (дождь мелкий сеял, зябко было), а горячительное кончилось; тут же достали они изрядную бутыль виски, и мы выпили за окончание «холодной войны», закусывая нашим малосолом из лосося и хариуса.
Рыболовный рай
Да, сначала о рыбе. Потом о медведях.
На Аляску с ее населением в 630 тысяч человек приезжает 2 миллиона туристов в год, из них рыболовов 400 тысяч. Сервис там рыболовный – отменный. А уловы – дивные.
Когда мы выгрузились из гидросамолета, собрали лодку и загрузились – едва вплыв в речку из озера, остановились половить рыбу и посмотреть домики: заброшенный лагерь, построенный Санни Петерсеном, но последнее время не использовавшийся. Первую ночь мы провели в нем – и было здорово: первая жареная рыбка, товарищеский ужин. Примус Пита выручил – дров окрест не было, кустарник и молодые елки-сосенки.
Я ловил в основном нахлыстом, Виктор и Костя – на спиннинг. Брали радужных и озерных форелей весом от кило до двух, изредка хариуса. Форель как местную рыбу полагалось отпускать, хариуса и лосося по 2-3 штуки в день разрешалось брать (там национальный парк, четкие и жесткие правила). Вода в реке прозрачная, видны здоровенные рыбины, особенно в поляризационных очках. Лосось, поднимаясь на нерест, не кормится – он хватает «муху» или небольшую блесну только тогда, когда она проходит вплотную к морде, и то инстинктивно. Задача – провести наживку точно перед мордой, это очень непросто. Иной раз хлестать устанешь безрезультатно, хотя видны огромные нерки, медленно плавающие в затишке перед очередным вхождением в быстрый поток, чтобы подняться дальше по реке.
Самым вожделенным трофеем был, разумеется, «кинг» – королевский лосось, или чавыча, рекорд которой на Аляске потянул на 44 килограмма. Мы специально взяли, кроме лицензии на рыбалку, особую лицензию на «кинга», но охотиться на него нужно специально – искать ямы, где он отстаивается, а завораживающий сплав по мощной, быстрой реке не позволял сосредоточиться на преследовании короля тамошних вод. Ни одного не взяли…
Принцип поймал – отпусти вызывал бурное возмущение моих напарников – после рыбалки на сибирских реках в те далекие годы, когда никому в голову не приходило возвращать в хрустальные воды пойманную добычу, мои товарищи неизменно называли иезуитством и издевательством (в других, правда, выражениях) этот привычный для американцев способ и удовольствие получить, и рыбью популяцию сохранить.
В Штатах и на Западе в целом быстро смекнули, что рыбье царство не бесконечно, повытаскивать все поголовье можно быстро, и посему ведут учет и контроль, позволяющий определять – сколько «хвостов» какой масти в день можно оставить себе на прокорм, а сколько вернуть в родную стихию. Лосося в зависимости от вида (их в реках Аляски и прилегающих акваториях пять видов – нерка, кижуч, чавыча, горбуша, кета) разрешают взять в день от 2 до 5, ибо рыба проходная, и подсчеты, производимые на входе стад в устье, позволяют высчитать, сколько особей можно изъять без ущерба для вида и в свете уловов будущих лет.
Местных же вроде на диво изобильных форелей – переловить можно за сезон, и на будущий год клиент останется без улова. Словом, забота о рыбе по факту является заботой о человеке – чтоб ежегодное увеселение миллионов только множилось, а казна от того только богатела. Обилие благородной рыбы на Аляске поразительно – только по двум речкам, Квичак и Накнек, впадающих в Бристольский залив (в который впадает и наша речка – Алагнак), по данным Департамента рыбы и дичи штата Аляска, в год поднимается более 19 миллионов «хвостов» нерки.
Еще одно условие – долой тройник, ловить можно только на один крючок. В некоторых речках и этого не разрешают, одинокий крючок должен быть без бородки (чтобы легче было рыбу вернуть неповрежденной согласно постулату поймал – отпусти).
О правилах поведения на природе – еще штрих. Никакого мусора оставлять, разумеется, не разрешалось. Что в костре не спалили – забирать с собой. А плоды собственной жизнедеятельности зарывать, бумагу же сжигать.
Несказанно чисто на речке было, про повадки «туристов» в нашем Отечестве – когда что ни стоянка, то хлам и мусор – стыдно вспоминать. Много шастаю по природе, и зла не хватает на соплеменников – словно от свиней произошел сей народ пакостливый.
Михал Иванычи как гарнир к рыбалке
Медведи – непременный атрибут путешествия по Аляске. Нам была обещана изрядная их компания – так и вышло. Уже в месте высадки демонстрирую товарищам многочисленные тропы в прибрежной траве, дальше вообще по каждому берегу набита тропа такого характера, что сомнений нет: Михал Иванычи тутошние рыбкой не брезгуют. Наблюдали регулярно процедуру: шествует косолапый по берегу, подойдет к воде – посмотрит внимательно, пойдет дальше. Узрев в кристально прозрачной воде (или учуяв – кто знает) хвостатый объект вожделения, бросается с елико возможным грохотом плашмя в воду, норовя оглушить лосося. На 15-20-й раз такого купания в холоднющей воде приходится один трофей, каковой относится в сторонку и пожирается целиком.
Улеглись как-то спать у небольшого заливчика, в котором отдыхали перед очередным рывком против мощного течения штук 30 лососей. Нескольких мы с гастрономической целью изъяли, хотя задача эта была непростая – вроде вот они, в пяти метрах неспешно барражируют в прозрачной воде, но на блесну или муху не реагируют. Как я уже говорил, идущий на нерест лосось не питается, единственный шанс его выудить – провести небольшую блесенку, икринку искусственную или муху (самого примитивного вида) прямо перед носом рыбы. Он берет даже в мутной воде (я ловил в совершенном непрогляде в некоторых речках, текущих с ледников), но подчас задача зацепить красавца оказывается невыполнимой – не берет, аспид, хотя муху и проводишь впритык, и меняешь сгоряча непрестанно.
Итак, уснули мы мирно, а в полночь (а ночи там, естественно, белые) будит Костя – мол, Алексей, медведь пожаловал. Смотрю (палатка с большим окном, затянутым сеткой антикомариной) – подходит к реке на том берегу (это метров 20 от наших палаток) медведь, вошел в воду, встал на задние лапы, оглядел заливчик, потом исполнил забавный медвежий трюк – погрузил морду в воду, только уши торчат, и явно под водой пытается узреть добычу. Мы из палаток фотографируем, благо свет позволяет. Покрутился он, и несолоно хлебавши почапал восвояси.
Медведь попадался в тех местах, где можно было с берега рыбу добыть. Когда мы спустились ниже, где река стала шире, промысел медвежий, видать, стал непродуктивным, и косолапые пропали. Зато показались другие обитатели тайги – мы стали встречать лосей. Максимальное число медведей, наблюдаемых с одного места, было четыре, обычно же, идя со спиннингом или удилищем по берегу, надо башкой крутить оперативно, дабы вовремя мохнатого заметить и на рожон не лезть. У каждого из нас был с собой баллон с медвежьим спреем, якобы эффективным на расстоянии до 9 метров, рекомендовали нам вообще по два взять – если один используем без остатка, так чтобы второго хватило до конца маршрута. Однако ж средство это недешевое, 50 долларов штука, так что решили только по одному взять… Использовать не довелось.
Медведи обходили лагерь на почтительном (метров 50 и более) расстоянии, но я беспокоился за лодку. Мой приятель Миша Гончаров сплавлялся на Камчатке, свою лодку после рыбалки помыл, а спутники его поленились. Ночью мишки лодки, пахнувшие рыбой, когтями малость поддели, так что полдня рыболовам пришлось клеиться; наш же рафт просто жалко было – такой он был добротный, я настрого наказал товарищам рыбу в него не таскать.
По правилам, есть полагалось в 100 метрах от палатки с подветренной стороны, всю еду держать в металлических контейнерах. Пообедали мы, собрали посуду, а спасжилеты, на которых сидели, поленились забрать – после ужина заберем. Только вернулись к палаткам – смотрю, косолапый на место нашей трапезы путь держит. Вроде просто прошел; когда ж убрался, подхожу – так и есть: два жилета порваны. Когда по окончании маршрута вернулись в лодж, Пит, администратор, меня успокоил: не волнуйся, спишем, они старые…
Медведи там к человеческому присутствию привыкли, агрессии летом не проявляют, хотя вести себя в их окружении нужно осмотрительно. Характер у них портится осенью, перед залеганием в берлогу – но основной поток туристов в «медвежье царство» приходится на летние месяцы, когда косолапые на редкость миролюбивы. Обычно, проходя мимо, медведь следит за двуногими боковым зрением, ибо на языке мохнатых взгляд «в упор» означает нежелательный для двуногого интерес или даже прелюдию нападения. Неоднократно также наблюдали мгновенную реакцию медведя на «соотношение сил»: когда два косолапых рыболова встречались на тропе, один немедля быстрым шагом убирался с глаз долой – ни разу не видели, чтоб Михал Иванычи сцепились для выяснения отношений.
Медведи в тех местах – одна из самых больших популяций, и размеров они из-за обильного рыбного стола огромных. Считается, что самые крупные медведи – на острове Кодьяк, что напротив национального парка Катмай, в котором мы сплавлялись. В глубине же территории, где рыбы значительно меньше, а зимы холоднее, эти самые гризли меньше размером, чем бурые с побережья или районов, к нему прилегающих.
Путешествие на Аляску захватывает еще и ее русской историей – нигде за пределами России вы не встретите столько русских названий и русских православных церквей или рубленых бревенчатых домов. Американцы бережно хранят память о русской Америке – и тому есть две причины. Во-первых, другой соразмерной культуры на Аляске не было, и поэтому русские церкви остаются наиболее примечательными памятниками материальной культуры этого огромного штата (не любоваться же на нефтяные скважины в заливе Прудхо). Но главное – благодаря русским Аляска досталась американцам. Кабы не православные, быть сим бескрайним просторам под британской короной – а значит, сейчас Аляска была бы канадской провинцией…
