Так получилось, что охотиться я начинал именно в Казахстане: отец был охотник, правда, охотился только с гладкоствольным ружьём на птицу и зайцев. Ну и на косуль, конечно. Я тоже, пока жил там, не дошёл до приобретения нарезного карабина, поэтому зверовые казахские охоты, по сути, открывал для себя заново.
В прошлый раз я рассказывал, как пришёл к тому, что в данный момент занимаюсь исключительно организацией охот. Когда это начало оформляться в дело, которое кормит мою семью, идея расширить географию охот регионом, откуда я сам родом, напрашивалась сама собой. На начальном этапе повезло сразу познакомиться с очень дельными людьми, прекрасными организаторами с огромным стажем и опытом. Один из них, Василий Ильич Ткаченко, – заслуженный волчатник республики, на счету которого более двух тысяч (!) добытых волков. Надо сказать, что волк в Казахстане – враг номер один всех скотоводческих районов. Я своими глазами видел последствия того, как волки за ночь вырезали целые отары в сотни голов овец. Поэтому уничтожение их в районах таких бесчинств идёт бескомпромиссное, с применением техники вплоть до вертолётов по разрешениям на регулирование численности.
Ну и раз речь зашла о волках и волчатниках – охота на волка является одним из перспективных туристических направлений. В настоящий момент «под прицелом» два района. Усть-Каменогорск – это южные предгорья Алтая, и Тургайское плато – типичный степной район. В основном волка добывают либо со снегоходов (по разрешению на регулирование численности), либо на привадах, организуемых в степи по соседству со скотоводческими хозяйствами и из отходов их производства. В горах также практикуются ходовые охоты, такие же, по сути, как на горные трофеи. Это биноклевание долин с высоких точек на гребнях и вершинах с последующим вычислением маршрута движения зверя в случае обнаружения и скрадыванием.
Но в плане горных трофеев в Восточном Казахстане, конечно, интересны другие виды – сибирский козерог и марал. Причём интересны не только нашим охотникам, но даже в большей степени иностранцам. Раньше они приезжали за ними на наш Алтай, но с 2022 года… я думаю, пояснять не надо. Есть запросы от сербских, черногорских охотников, причём даже по ценам Казахстан им получается интереснее. По качеству трофеев – всё зависит от организатора, но в своих контрагентах я уверен, они одни из лучших специалистов по организации именно трофейных охот.
Достаточно сказать, что когда некоторое время назад казахи пробили 10 разрешений на добычу алтайского аргали, которого сейчас развелось с их стороны Алтая очень много, организацией охоты на него занимался как раз В. И. На самом деле алтайский горный баран – один из наиболее привлекательных трофеев для всего мирового охотничьего сообщества. Сейчас охота на него официально открыта только в Монголии, лицензий выделяется немного, а стоят они заоблачно (Монголия – монополист на три охотничьих вида горных баранов, и разумеется, монгольские организаторы этим вовсю пользуются). В Казахстане лицензии на аргали продавались охотникам по 100 тысяч (не рублей), и все бумаги были быстро раскуплены. Но в итоге всё упёрлось в то, что «из центра» до самих организаторов дошла только десятая часть этой суммы. На том всё дальше и заглохло, поскольку на таких условиях люди на местах работать просто отказались – такая игра, как говорится, не стоит свеч.
Ещё один пример из той же оперы – охота на сайгака. Её должны были открыть в этом году, поскольку популяция сайгаков быстро приближается к 3 млн особей, что чревато не только очень чувствительными уже на государственном уровне потравами зерновых, но и банальным массовым падежом. Но – не случилось. «Зелёное» лобби зарезало проект, поскольку «Как же так? Это же государственный символ!» и так далее. Но среди людей, близких к центрам решения вопроса, бытует мнение, что охоту в ближайшее время всё равно откроют: деваться просто некуда, все понимают, что настаивать на нынешнем охранном статусе – это брать на себя ещё большую ответственность, которая маячит неотвратимо. Когда стадо сайги в десятки тысяч голов проходит по степи, остаётся пустыня страшнее, чем после нашествия саранчи. Сайгаки уже и в Россию заходят, несмотря на все ограждения и железные дороги. Сейчас у меня люди в Оренбургской области на границе с Казахстаном на охоте ежедневно наблюдают на границе перемещения стада голов под 50 тысяч.
Но сайгаки – это в перспективе, а вот из того, что уже есть и при этом крайне интересно – это сурок-байбак. Его плотность, например, в Кустанайской области значительно превышает таковую в самых «сурчиных» районах России. Охота на сурка многим привлекательна, поскольку это и межсезонье, и возможность поработать с дальней стрельбой в условиях степных ветров. Сурок – это и жир, и мясо, в общем, сплошные плюсы. А при стоимости, которую, не побоюсь слова, дерут с приезжих охотников некоторые регионы ЮФО, в Казахстан слетать за сурком будет значительно интереснее.
И напоследок, конечно, мои любимые гуси. По осеннему гусю Северный Казахстан – это эльдорадо. Многие, думаю, видели видео гигантских котлов над жнивьём и фото завидных трофеев. Гуся в Казахстане мы делаем, но… В этот 2024 год в Оренбургскую область весной пришло столько воды, весенний паводок был таким мощным и продолжительным, что его последствия на данный момент не оставляют сомнений: осенью гуся здесь будет останавливаться столько, что надобность ехать на охоту на ту сторону границы отпадёт сама собой. В конце августа я проводил в Оренбургской области охоты на огаря с чучелами и лично убедился в том, что перспективы на осенние гусиные охоты здесь самые оптимистичные.
Все статьи номера: Русский охотничий журнал, октябрь 2024
