В 2019 году о разработке новых Правил охоты, объявленной департаментом государственной политики и регулирования в сфере охотничьего хозяйства, не говорил только ленивый. Предложения по содержанию Правил собирались не только среди профильных региональных органов исполнительной власти, но и среди представителей охотничьего сообщества.
И предложений этих, данных в меру фантазии и компетентности авторов, собрано было достаточно много. В довольно широкий доступ попали рабочие документы департамента, подбивающие количество и содержание собранных предложений. А в «околоохотничьих кулуарах» по рукам ходили и целые рабочие версии проекта грядущего нормативного акта. Но потихоньку, с разгаром осеннего охотничьего сезона, суета стихла.
Некоторые стали думать, что никаких новых Правил в обозримом будущем не будет. А весенняя вакханалия с «коронавирусным» закрытием охоты во многих регионах, казалось бы, ясно давала понять, что сейчас не до того. Тем неожиданней во второй половине апреля на официальный портал публикации проектов нормативно-правовых актов (https://regulation.gov.ru/) для обсуждения был выложен текст проекта новых Правил охоты.
К моменту публикации этой статьи критических разборов проекта опубликовано в разных источниках уже немало. Внесу и я свои пять копеек, стараясь обратить внимание больше на общие тенденции, чем на «попунктный» разбор документа. Напомню, что ныне действующие Правила были разработаны в 2010 году, а в законную силу вступили с 2012-го. За прошедшие годы в этот юридически не очень ладный нормативный акт неоднократно вносились изменения, что, однако, стройности ему не добавляло.
Впрочем, текст нового проекта также создаёт впечатление «собранности на коленке». Формулировки многих предлагаемых нововведений характеризуются достаточно сильной юридической и/или филологической корявостью. Пример – введение терминов и положений, допускающих разные, порой взаимоисключающие трактовки.
Причём грешит этим проект с самых первых пунктов. Понятно, что предлагаемая формулировка («к охоте приравнивается нахождение в охотничьих угодьях физических лиц с орудиями охоты и (или) продукцией охоты, собаками охотничьих пород, ловчими птицами, в том числе нахождение на дорогах с расчехлённым и (или) заряжённым охотничьим огнестрельным, пневматическим, метательным стрелковым оружием и (или) продукцией охоты») – попытка «причесать» больную для многих тему «приравнивания к охоте» таким образом, чтобы найти баланс между дословным пониманием части 2 статьи 57 «Закона об охоте…» и разъяснениями к ней, неоднократно данными профильным департаментом федерального министерства природных ресурсов. Но как же коряво это делается!
Любой, имеющий отраслевую практику, понимает, что эта неопределённость потенциально ведёт к огромным проблемам в правоприменении. Не говоря уже о том, что непонятно, какие именно «дороги» имеются в виду. В законодательстве определение этого термина отсутствует (есть, например, «автомобильные дороги», но это ведь не одно и то же).
Аналогична ситуация, например, с обязанностью лица, ответственного за осуществление коллективной охоты, «присутствовать в месте осуществления коллективной охоты». «Место» – это что? Без конкретизации этого термина введение указанного пункта лишено всякого смысла. А как вам положение о наличии путёвки и/или разрешений в случае коллективной охоты на копытных/медведей/волков/шакалов? Вроде бы цель ясна и оправданна, но как же надо было умудриться так криво прописать разные пункты, чтобы запутать всё ещё больше, чем было?
Есть и другие, менее яркие примеры новой неопределённой терминологии, типа «плавающего укрытия, не находящегося в движении», использование которого допускается весной «для преследования, выслеживания, поиска и (или) добычи пернатой дичи». Стоит ли говорить, что не решён и вопрос раскрытия таких же неопределённых терминов, накопленных в действующей редакции?
Отдельные вопросы вызывают откровенно избыточные требования, предлагаемые к введению в новых Правилах. Чаще всего проблемой таких пунктов является то, что они не учитывают реалии жизни и охоты в разных уголках России. Например, требование «не сходить с номера и не подходить к упавшему, добытому, раненому охотничьему животному до окончания загона при осуществлении коллективной охоты» вроде бы в первом приближении вполне справедливо и обоснованно.
Но в некоторых местах на загонных охотах загон длится весь световой день, а для успешности при определённых обстоятельствах необходимо сместиться по ходу загона на километры. Правила охоты – серьёзный документ, за нарушение требований которого предусмотрена административная ответственность. Зачем плодить потенциальных нарушителей, даже если вероятность присутствия инспектора при нарушении минимальна?
Специально уполномоченные надзорные органы часто рассуждают по принципу «лучше побольше запретить, чтоб в случае чего можно было привлекать людей к ответственности». При этом во многих запретах явно читается смысл «раз проконтролировать каждое браконьерство мы не можем, то давайте вводить запреты, мешающие браконьерить косвенно». С одной стороны, органы тоже можно понять: по инспектору за каждым кустом не поставишь.
Но с другой – придуманные по такому принципу нормы зачастую даже внешне не маскируются под оправданные, а сразу демонстрируют свой лукавый характер. К таким запретам относятся ограничения применения калибров нарезного оружия, предлагаемые в проекте Правил. Причём написанные не в виде «не менее» (что хотя бы объяснялось бы логикой безопасности охотника и уменьшения количества подранков), а в виде «не более», что вообще никакой логике, кроме «чтоб не шатались с разрешением на зайца и калибром на лося», не отвечает. То, что эти требования априори делают потенциальными нарушителями добрую половину зауральских владельцев нарезного оружия, у которых один ствол 7,62 мм – универсальное оружие на все виды дичи, составителей этих пунктов не волнует.
Интересно требование, обязывающее при доборе раненого копытного животного (или медведя) с заходом в соседние угодья уведомить охотпользователя (или госорган – если речь об ОДОУ) любым возможным способом до пересечения границы, а не «в течение суток с момента ранения», как это указано в действующих Правилах.
Понятно, что предыдущая редакция была ещё более бессмысленна. Но тут, даже не давая волю фантазии, можно сформулировать десяток возможных проблемных ситуаций – от физической невозможности вообще кого бы то ни было уведомить до невозможности подтверждения факта этого уведомления в случае противодействия со стороны этого самого охотпользователя. В общем, скорее всего, полная шкатулка неприятных эмоций при необходимости законно добрать подранка будет обеспечена.
Отдельно хотелось бы отметить один принципиальный момент, изложенный в пункте 72 проекта: «В целях обеспечения сохранения охотничьих ресурсов и их рационального использования охотпользователи могут устанавливать следующие ограничения охоты: запрет охоты в отношении отдельных видов охотничьих ресурсов, запрет охоты в отношении охотничьих ресурсов определённых пола и возраста». Напоминаю, что такие ограничения по ныне действующему законодательству вправе вносить только высшее должностное лицо субъекта Российской Федерации (даже специальный уполномоченный орган – не в праве), да и то – только по согласованию с Росприроднадзором. А тут, получается, у охотпользователя может появиться огромное поле для злоупотреблений этими ограничениями.
Кроме вопросов по ряду предполагаемых проектом положений есть вопросы и по ряду моментов, ведения которых все ждали, но этого почему-то не произошло. Логика подсказывает, что разрешённую отныне охоту с метательным оружием пора бы и полноценно регламентировать. А в предложенном проекте вся регламентация сводится к запретам на применение с метательным оружием тепловизоров и приборов ночного видения и применения при осуществлении коллективной охоты в общедоступных охотничьих угодьях. Получается, в остальном можно практически всё?
Как обратный пример – свои интересы никаким образом не смогли отстоять любители пневматического оружия, которым, как и в действующей редакции, не оставили разрешёнными к добыче никого, кроме белки, летяги, горлиц, рябчика и ворон. Также не прошла в проект Правил так долго и активно продвигаемая южными охотниками инициатива открывать охоту на водоплавающую дичь в их краях чуть позже, но добавить 10–14 охотничьих дней в январе.
Впрочем, что мы всё о плохом, да о плохом. Есть ведь у опубликованного проекта и некоторые плюсы. Таков, безусловно, пункт про пристрелку оружия, которая сможет производиться в охотничьих угодьях «в период охоты при наличии у охотника документов на право осуществления охоты». В общем-то, подобная норма была когда-то в советских Правилах и кажется сама собой разумеющейся. Однако в последние пару лет появились прецеденты составления сотрудниками полиции протоколов за стрельбу в неотведённом месте на охотников, стреляющих в угодьях по мишеням (а это, на минуточку, от 40 тыс. рублей штрафа по ч. 2 ст. 20.13 КоАП РФ).
Так что указанная норма не может не радовать, а то в условиях повального дефицита на официальные стрельбища ситуация сложилась совсем невесёлая. Также в проекте отсутствует очень спорное ограничение применения на коллективной охоте полуавтоматического оружия «с магазином вместимостью более пяти патронов», за нарушение которого в отдельных регионах сотрудниками охотнадзора составлялось достаточно много протоколов.
В целом, подводя итоги, хотелось бы сказать вот что. Правила должны создаваться на основе аналитики (правоприменительной, охотоведческой) и служить конкретным целям – обеспечить рациональное использование ресурсов охотничьих животных при соблюдении некого этического баланса, отличающего охоту от добычи каких-нибудь полезных ископаемых. В указанном же проекте набор вводимых положений похож не на результаты анализа, а скорее на мешанину чьих-то абстрактных «мнений» вперемешку с откровенным лоббированием.
Правила охоты – это ведь просто юридический инструмент, и он должен, в первую очередь, быть честным и удобным для всех порядочных участников процесса. По простой человеческой логике главное, что ожидалось от новых Правил, это простота, предельная ясность и однозначность, отсутствие излишних ограничений, соблюдение которых на практике всё равно почти невозможно проконтролировать. Как видно, этого всего мы не дождались.
