Сто с небольшим дней назад глава Минприроды России Александр Козлов назначил на должность директора государственной политики и регулирования в сфере охраны, использования объектов животного мира и развития охотничьего хозяйства Татьяну Арамилеву. Руководителем департамента стал опытный охотовед, с большой практикой работы «на земле». Выждав положенное время, наш журнал таки попросил у неё интервью. Беседовал с Татьяной Арамилевой главный редактор «Русского охотничьего журнала» Михаил Кречмар.
Михаил Кречмар (далее М. К.): Как вы вернулись на госслужбу после 14 лет руководства Росохотрыболовсоюзом, который является общественной организацией?
Татьяна Арамилева (далее Т. А.): Это не первая госслужба в моей личной практике. С 2001 по 2008 год включительно я была заместителем председателя, а потом председателем краевого общества охотников Приморского края, регионального члена общественного объединения «Росохоторыболовсоюз». В 2009 году начала работать начальником управления охотничьего надзора того же Приморья. В самом начале 2012 года я получила предложение от Эдуарда Витальевича Бендерского, президента Росохотрыболовсоюза (РОРС), поработать в центральном аппарате этой организации. Для меня это был переезд с Дальнего Востока в Москву, который я любила и продолжаю любить и сейчас. Но после долгих раздумий я приняла это предложение.
Я была избрана заместителем президента РОРС в начале 2012 года, а в июне 2013 года – президентом. Избрана я была не единогласно, но поверивших мне членов общего собрания было большинство. Кстати, меня всю жизнь преследуют постоянные мужские шепотки «А что женщина может смыслить в охоте». Я вообще всю свою жизнь доказываю: женщина всё может и понимает не только административные процессы, но и как всё происходит непосредственно в поле, в лесу, в тайге. То есть сегодняшняя госслужба – это третий мой приход, только уровнем выше.
М. К.: Какие задачи на посту директора департамента поставило перед вами руководство?
Т. А.: Главная задача – актуализировать Стратегию развития охотничьего хозяйства страны: документ должен быть внесён в правительство до 1 октября. Она непростая, потому что Стратегия запланирована до 2035 года. Времени немного. Стратегия – один из ключевых документов развития отрасли, её цель – решение вопросов охотничьего хозяйства. Новая редакция документа выстроена в соответствии со 172-м федеральным законом. Поясню, почему это важно. В 2014 году, когда принималась предыдущая редакция, не было федерального закона о стратегическом планировании, поэтому, помимо актуализации, решали вопросы совершенствования структуры Стратегии.
В новом документе есть позиции, которые отражают вопросы образования. Мы указываем на необходимость профессиональных стандартов в охотничьем хозяйстве. Важно чётко сформулировать приоритеты Стратегии – соблюдение баланса природоохранных, социальных и экономических интересов общества и государства. Очень важно сформировать положительный имидж охотника и самой роли охоты в целом – как в естественных природных процессах, так и в обществе. В этом процессе сделан серьёзный шаг: с 1 сентября 2025 года граждане, которые впервые получают охотничий билет, и те, кто его лишился по законным основаниям, обязаны сдать экзамен на знание охотничьего минимума.
Раньше это можно было сделать, просто поставив подпись, что ознакомился с охотничьим минимумом. Этого явно недостаточно, ведь каждый охотник обязан чётко понимать, какую ответственность несёт перед природой. Тестирование состоит из 100–200 вопросов, на каждый ответ даётся менее минуты. Содержание вопросов формирует региональный орган власти на основе перечня вопросов, утверждённых Минприроды России. Культурно-просветительские вопросы в новой Стратегии тоже указаны. Работы очень много, но мы рассчитываем, что успеем в срок внести Стратегию в правительство.
Другое важнейшее направление работы департамента – выстроить правильное прогнозирование численности диких кабанов. Все претензии, которые высказывались, связаны, на мой взгляд, с тем, что у нас была норма, согласно которой мы получали данные мониторинга только на 1 апреля. Следовательно, данные по приплоду не включались. И когда визуально были видны совершенно другие показатели численности кабана, они вызывали вопросы. Вы на 1 апреля показали такую численность, а визуально она другая – объясните! Этот момент был проработан с Минсельхозом и с Россельхознадзором, и мы понимаем, что нужно сделать два учётных периода, которые бы дали основную информацию для мониторинга. Тогда будет понятно, сколько особей можно изъять в сезон.
Что касается порядка ведения мониторинга, я полагаю, надо очень внимательно отнестись к тем документам, которые должны предоставлять охотпользователи. Важно также работать с уполномоченными органами, которые проводят совместный учёт с охотпользователями. Не понимаю те органы, которые в этом случае ставят «нули» в данных мониторинга. Охотинспектор должен встать на маршрут вместе с представителем охотпользователя, совместно его пройти, выяснить, где и кто пересёк этот маршрут, чей след они встретили. За результат совместного учёта отвечают двое: представитель охотпользователя и представитель уполномоченного органа.
М. К.: Какие шаги вы уже успели предпринять в течение 100 дней, которые вы находитесь в должности?
Т. А.: С 1 февраля 2025 года отрасль наконец-то получила отраслевой ОКВЭД, появилась группа под-ОКВЭДов, которые расшифровывают отрасль, с видами деятельности в охоте: это промысловая охота, любительская и спортивная охота, охота в целях регулирования, охота научно-исследовательская и так далее, включая даже коренные малочисленные народы – они все имеют свои ОКВЭДы. Отрасль надо собирать, потому что охота и охотничье хозяйство обладают всеми признаками отрасли. Есть наука, есть образование, есть производство, есть человек, вокруг которого эта вся отрасль выстроена, – охотник.
М. К.: Чего сегодня совершенно точно не хватает в охотничьем хозяйстве?
Т. А.: Сейчас в Государственной думе идёт подготовка ко второму чтению большого законопроекта, который закрепит позицию, что охотпользователь должен отвечать за количество охотничьих ресурсов на своей территории, за количество услуг, оказанных охотникам, а не за количество бумаг в своём кабинете. И если он взял себе квоту, то должен её эксплуатировать.
Работаем над важной законодательной инициативой – «окрашиванием» штрафов и платежей, полученных от охотничьей деятельности. Сейчас такие платежи не работают на развитие отрасли. Хотим их «окрасить» по аналогии с платежами и штрафами за негативное воздействие на окружающую среду. Тогда эти средства пойдут на обеспечение служб Федерального государственного охотничьего надзора.
Сегодня охотнадзор тратит много времени на чисто бюрократические вопросы. Мы смотрим, насколько надо вносить изменения в законодательство, как совершенствовать вопросы охотничьего надзора.
М. К.: Мы с вами познакомились, когда вы принимали самое активное участие в проектах защиты амурского тигра и дальневосточного леопарда на Дальнем Востоке, у вас большой опыт в таких делах. Как участвует департамент в государственных и негосударственных природоохранных проектах?
Т. А.: Задача нашего департамента, как и Минприроды России в целом – это охрана природы. Охота при соблюдении всех правил – это тоже инструмент природоохранной деятельности, потому что она помогает управлять популяциями. Если мы это грамотно делаем, то у нас и есть охотничьи ресурсы, и сохраняются редкие виды. Безусловно, мы плотно работаем с регионами над вопросами сохранения кормовой базы амурского тигра и дальневосточного леопарда, других редких животных.
М. К.: Когда вы руководили РОРС, то имели дело с «людьми на земле». Как вы думаете, что они ждут от работы департамента для себя? Чего хотят?
Т. А.: Меньше бюрократии – больше дела. Вот этого всегда ждут люди. И мы настроены на то, чтобы так в департаменте было всегда.
Все статьи номера: Русский охотничий журнал, октябрь 2025
