Не успели отгреметь заголовки «Госдума разрешила охоту с луком в России», как по американским соцсетям уже пошли объявления от «аутфитеров» с предложениями поохотиться с луком на камчатского тура, дагестанского лося и прочих представителей нашей фауны.
Ну хорошо, в исходных объявлениях тур – дагестанский, а камчатский – медведь, но менее липовыми они от этого не стали. Казалось бы, нам-то что с того? И тем не менее эта история хорошо иллюстрирует разницу подходов к охоте и даже может в чём-то ответить на пресловутый вопрос «почему у них до хрена, а у нас – ни хрена».
На самом деле те, кто поместил эти объявления, знают, что делают. Американцы – а не секрет, что именно граждане США составляют едва ли не 90% всех потребителей на рынке охотничьего туризма, – охоту с луком любят и уважают. Тому есть несколько причин.
Об одной из них сказано и написано много: взять зверя с луком намного сложнее, чем с огнестрельным оружием. Большинство охотников, которые пробовали и то, и другое, говорят, что с луком совсем другие ощущения и трофей намного ценнее. Ружейная охота позволяет в широкой степени компенсировать отсутствие навыков, способностей и сил технологией. С луком это не прокатывает: плохой глазомер не поправишь дальномером, на лук не поставишь «ночник», расстрелять с движущегося транспорта тоже, мягко говоря, проблематично. Ты или можешь оказаться на расстоянии 25–30 метров от спокойного, ничего не подозревающего зверя, или нет. Поле возможностей для жульничества здесь крайне мало.
О другой причине принято деликатно умалчивать: луком в США могут владеть даже лица, которые, в силу имеющейся судимости, лишились конституционного права на хранение и ношение огнестрельного оружия.
Но самая, возможно, серьёзная причина популярности охоты с луком – в том, что она серьёзно расширяет возможности охотника.
Лимиты
Лимиты и сроки охоты в Северной Америке принято определять совсем по другому принципу, чем в России. Американским охотоведам выгодно выдавать как можно больше лицензий как можно большему количеству охотников. Это связано с особенностями финансирования их деятельности. Часть средств они получают напрямую с охотников, от продаж лицензий и разрешений на охоту и рыбалку. Другая часть собирается посредством федерального акциза с продаж охотничьего снаряжения, но и эти деньги распределяются между штатами пропорционально доходам, полученным тем или иным штатом напрямую с охотников.
Чтобы увеличить количество доступных охотникам лицензий (а также потому, что зверя во многих местах слишком много, и его численность надо скорее сокращать, чем повышать), квоты изъятия определяются с поправкой на коэффициент успешности охоты. Условно говоря, если в таком-то регионе надо добыть, допустим, сто оленей, но в среднем только каждый десятый охотник добывает за сезон оленя, то будет выделена тысяча лицензий. Вероятность добычи зверя при охоте с луком существенно ниже, чем с огнестрельным оружием: об этом можно судить хотя бы по тому, что сезон охоты на оленей «с любым оружием» в разных штатах длится от десяти дней до месяца, а сезон охоты с луком – от трёх месяцев до полугода. Соответственно, и лицензий на ту же квоту добычи можно выдавать больше.
Так, во многих штатах, где практикуется охота на вапити, получить лицензию на отстрел быка в сезон ружейной охоты можно только через розыгрыш в лотерее, тогда как лицензии на охоту с луком (в рамках соответствующих сезонов) находятся в свободной продаже. Соответственно, охоту с луком любят не только охотники, но и аутфитеры: с ней они могут вывести в поле значительно больше клиентов. Ну а то, что вероятность взять зверя ниже, только стимулирует охотников развивать свои навыки и умения. Зверь здесь, как правило, действительно достаётся достойнейшему.
Стоит ли удивляться, что средний американский охотник реагирует на фразу «открыли охоту с луком» примерно теми же эмоциями, как советский человек на фразу «пиво завезли»!
Здесь вам не тут!
Российским охотникам, конечно, в охоте с луком достанется только первая часть – та, что про сложность добычи. Разумеется, не боги горшки обжигают, да и опыт охоты с гладкоствольным оружием, который каждый наш охотник вынужденно должен получить, пригодится. Но белохвостый олень у нас не водится, лоси с косулями настёганы, большинство традиционных методов охоты (загоном, например), не подходят – стрелять надо по спокойно стоящему или идущему зверю, егеря не всегда способны даже ружейному охотнику гарантировать добычу. Кабанчика с вышки можно стрельнуть, но в остальном охота с луком в России будет реальным «знаком качества» охотника.
Что касается всего прочего… Подзаконные акты и инструкции, регламентирующие порядок приобретения и регистрации охотничьих луков, ещё не написаны, но уже ясно, что тем, кто не сможет получить разрешение на гладкоствольное оружие, не светит и «метательное». И уж подавно стоит забыть про расширенные сезоны и дополнительные лицензии. Наши органы охотконтроля заинтересованы в том, чтобы охотников было как можно меньше. И до тех пор, пока у них не будет финансовых стимулов к тому, чтобы охотников стало больше (см. выше), ничего в этом плане не поменяется.
И, на правах вишенки на торте – ещё неизвестно, будет ли охота с луком вообще. Принятие в первом чтении – это важно, спору нет. Но впереди ещё второе, третье, Совет Федерации, подпись президента (статья была подготовлена до принятия закона в третьем чтении — прим. ред.). До вступления этой инициативы в законную силу ещё, по самым оптимистичным прогнозам, около года.
Но американцы-то об этом не знают…
А, собственно говоря, почему они должны об этом знать?
Легальность
В охотничьем туризме существует одно негласное, но строго соблюдаемое правило: за легальность охоты отвечает аутфитер. Причины понятны: даже в США правила охоты могут кардинально отличаться не то что от штата к штату, а даже от одной «зоны управления животным миром» до другой. Держать в голове все правила каждого штата, не говоря уже об охотничьем законодательстве королевства Свазиленд, федеральной земли Баден-Вюртемберг или Республики Мордовия, обычному человеку просто физически невозможно. Если ты едешь за приключениями самостоятельно – то и проблемы твои, но если ты платишь кому-то за организацию охоты деньги, то именно этот кто-то и отвечает за то, чтобы всё было по закону.
При этом надо иметь в виду, что американская система правосудия в принципе устроена так, что чем больше ты имеешь, тем больше, случись что, теряешь. Дело не в том, что УК для бедных и богатых разный, а в том, что, например, там, где местный браконьер может обойтись бесплатным защитником, приезжему клиенту нужно будет нанять минимум двух адвокатов (по месту жительства и по месту происшествия). При конфискации имущества, использованного в процессе незаконной охоты, реднек из Алабамы потеряет ржавый пикап, а условный Скрудж МакДак может расстаться с самолётом. И даже, подключив стаю юристов и политические связи, выиграть процесс, но всё равно потерять миллионы потому, что в критический для бизнеса момент был на даче показаний в Джексоновой Дыре (ословный перевод названия культовой для американских охотников и любителей активного отдыха долины в штате Вайоминг. – Прим. авт.).
И всё это лишь потому, что утром охотились на снежного гуся и можно было пользоваться ружьём без ограничения количества патронов в магазине, а вечером стреляли канадскую казарку, а её уже без ограничителей нельзя, но гид сказал «забей, всё в порядке, весна же», а местному охотинспектору протоколы нужны не меньше, чем охотинспектору из России.
Понятно, что проверять каждое утверждение гида, находясь в гусином скрадке посреди бескрайних прерий Манитобы, несколько неудобно – да и удовольствие от охоты уже не то. Поэтому на первый план в отношениях между клиентом и гидом/аутфитером выходит доверие – утратить которое можно быстро и незаметно. Граница между законным и незаконным (по крайней мере, с американской точки зрения) должна быть качественной: или туда, или сюда. А поступки в духе «Вообще-то это запрещено, но кому от этого хуже?» превращают эту границу в сумеречную зону, где переход из зоны действия правила «аутфитер отвечает за легальность» в юрисдикцию принципа «незнание закона не освобождает от ответственности» происходит легко и ненавязчиво. Поэтому маленькие нарушения (например, когда клиент был уверен, что пользоваться прокатным оружием разрешено, а потом, уже после охоты, узнал, что это незаконно) рождают большое недоверие. Ок, в этот раз прокатило, рассуждает клиент, но где гарантия, что в следующий раз не подведут под монастырь?
При этом никто не побежит закладывать егерей в соответствующие органы и даже не предъявит претензию вслух. Американские охотники не ясноглазые идеалисты, они всё прекрасно понимают. Они даже, возможно, не станут рвать отношения с аутфитером и, встретившись на какой-нибудь выставке с удовольствием согласятся, что, мол, хорошо тогда съездили, надо бы повторить. Да вот незадача, в этом году я уже в Намибию собрался, а в следующем – в Аргентину, ты того, звони-пиши, не пропадай…
Когда американские аутфитеры настаивают на неукоснительном соблюдении всех законов (примеры этому можно найти, например, в рассказах Александра Егорова), то они в первую очередь озабочены своей репутацией. Разумеется, полностью перебить врождённую способность человека нарушать правила не сможет ничто. Бывают и в Америке охотники, которым закон не писан, и не проходит года, чтобы аутфитер в США не получил тюремного срока за разные милые шалости вроде охоты с ружьём в сезон охоты с луком. Но в целом стоит задуматься: в чём причина того, что бурный поначалу поток иностранных охотников в Россию довольно быстро иссяк? Обычно это списывают на то, что-де люди насытились экзотикой, не получали должного уровня комфорта и обслуживания. Но, может, просто в какой-то момент распространилось мнение, что русским аутфитерам нельзя доверять?
При чём тут лук?
На этом месте могла бы быть проповедь о необходимости создания в России профессиональной ассоциации аутфитеров и гидов, каковые существуют практически везде, где развит охотничий туризм, и хоть как-то следят за поведением своих членов.
Но вместо этого вернёмся в начало: «Не успела Госдума разрешить охоту с луком...». Хочется надеяться, что это всё же произойдёт. Охота с луком не то чтобы была «более правильной», чем ружейная, сама по себе. Но она, как ни крути, даёт меньше возможностей для разного рода жульничества – убить архара с вертолёта, например, вряд ли получится – и предъявляет повышенные требования к охотнику. То есть даёт дополнительный стимул работать над собой и над усовершенствованием окружающей действительности. А такие стимулы у нас, к сожалению, в дефиците.
Разрешение охоты с луком не волшебная палочка, которая вмиг решит проблемы охотничьего хозяйства. И не надо, хватит уже «до основанья, а затем…» – пусть будут маленькие, но уверенные шаги к лучшему. Несколько егерей, которые научатся подводить клиентов к зверю на расстояние честного выстрела из лука. Один российский Фред Бер, в статьях которого «правильная охота» превратится из замусоленной цитаты из Сабанеева во что-то современное, новое, способное вдохновить молодёжь. Один чиновник в системе охотничьего хозяйства, которому покажется хорошей идеей выдавать хотя бы часть лицензий с поправкой на успешность реализации. Уже будет хорошо.
Русский охотничий журнал, июнь 2019 г.
