Осенью ко мне приезжал отличный охотник из Сербии и просто хороший человек – Владимир. Мы удачно поохотились сибирскую косулю, а весной 2018 года пришло время нанести ответный визит, чтобы поохотиться на косулю европейскую.
В Сербии сезон охоты на косулю открывается уже 15 апреля и длится по 30 сентября. Я не «птичник», я в основном охотник зверовой, и возможность после зимнего сезона поохотиться в удовольствие, не дожидаясь осенней охоты, была очень заманчивой. Эта поездка представляла особый интерес, поскольку мне интересны разные подходы к организации охоты и ведению охотничьего хозяйства в целом, а в Сербии этой сфере уделяется довольно большое внимание и уровень охотничьей культуры находится на высоком уровне. До братьев-сербов, как оказалось, рукой подать: от Москвы до Белграда всего три часа лёта. И вот нас уже встречает на сербской земле Владимир, как всегда, в хорошем настроении и искренне радуясь, что к нему пожаловали «братья-русы». За дорогой из аэропорта обговорили наши планы. Программа намечалась насыщенная: помимо охоты в двух разных угодьях предстояло несколько экскурсий – два фазаньих хозяйства, гостиничный комплекс, специализирующийся на иностранных охотниках, и охотничьи магазины в Белграде.
В первый, ознакомительный выход на охоту меня оставили на вышке, стоящей посреди заливных лугов, а брат в сопровождении Владимира уехал пытать счастья в окрестных полях. Очень непривычным было такое количество стрелковых вышек в угодьях. Если осмотреться, то из любого места угодий обязательно увидишь пару-тройку. До наступления темноты удалось наблюдать трёх косуль – двух самок и одного самца, – но заполевать его не получилось: он кормился на другой стороне заросшего камышом озера, преодолеть которое не было никакой возможности.
Очень порадовало обилие птицы: в алеющем небе то и дело проходили гусиные косяки, проносились мимо утиные пары, то тут, то там слышалось крики фазана – весна была в разгаре. Птица чувствовала себя вольготно: весенней охоты на пернатую дичь в Сербии нет.
Утренний выход на охоту показал, что в этих угодьях и с косулей дела обстоят очень и очень хорошо: всего за несколько утренних часов охоты нам удалось увидеть порядка 20–25 особей, но, несмотря на это, Владимир то и дело сетовал, что из-за высокой травы и поднявшихся зерновых мы видим лишь небольшую часть косуль, обитающих в этих местах. По его словам, ранней весной можно наблюдать на каждом из полей по 20–30 косуль одновременно. Количество дичи накладывает свой отпечаток на всю охоту: фактически процесс охоты превращается не в поиск дичи, как это часто бывает на охотах в России, а в выбор подходящего трофея. Это немало остужает охотничий пыл. Я по привычке начинал ощущать азарт каждый раз, когда мы замечали рогачей, но пока дошли до нужного нам рогача, волнение заметно спало.
Тем не менее охота есть охота: после того как мы обнаружили, наконец, подходящего самца, его ещё предстояло добыть. Ситуация немного осложнялась тем, что кормился он в сопровождении самочки на незасеянном поле на достаточном удалении от укрытий, за которыми можно было бы подойти к нему незамеченным. Мы с Владимиром, быстро посовещавшись, выбрали кратчайший маршрут для скрадывания и условились, что стрелять придётся с приличного расстояния. Подход не был сложным: мы крались прямо по дороге, обочина которой поросла высокой травой, немного скрывавшей нас от косуль. Заметно было, что косули были непугаными: они видели нас, но не обращали особого внимания, видимо, считали себя в безопасности на таком расстоянии. Подойти удалось на 200 метров. Косули немного насторожились, только когда я встал во весь рост и, положив винтовку на упор для стрельбы, начал выцеливать рогача.
Волнение присутствовало, но скорее не из-за азарта, а из-за сомнений в точности выстрела: незнакомая винтовка, непривычно малая кратность прицела и приличное расстояние, по которому были отдельные тревоги…
Я, как и всегда, промерился перед выстрелом, и меня тут же обуяли сомнения: глазомер подсказывал, что расстояние должно быть значительно больше, нежели показывала моя «Лейка». Доверился я, конечно, дальномеру цифровому, а не глазомерному. И стал готовиться к выстрелу. Удалось поймать нужный момент, плавный спуск, мягкий толчок в плечо старого доброго «ЧеЗета», и я, ещё не успев увидеть в прицел поверженного рогача, слышу поздравления Владимира с удачным выстрелом. Есть почин! Не оплошал! Владимир, как мне казалось, радовался больше, чем я: давали о себе знать его открытая, добродушная натура и желание сделать мне хорошую охоту взамен охоты в России, у меня, так понравившейся ему.
Подойдя к добыче, я с большим любопытством начал рассматривать это изящное животное. Я знал, что европейская косуля меньше нашей родной сибирской, но никак не ожидал, что настолько. Самец, которого удалось добыть, не дотягивал даже до раннеосеннего сеголетка сибирской косули и был размером с моего выжлеца, хотя по всем признакам было видно, что он взрослый. Тут же стала понятна и ошибка, которую я допустил в определении расстояния «на глаз»: мой глазомер был набит по сибирской косуле, и, видя привычный силуэт, я автоматом определил расстояние, позабыв о том, что европейская гораздо меньше.
Первая охота показала ещё одно существенное отличие от наших русских охот, сразу бросающееся в глаза: в Сербии вся охота нацелена на добычу самого большого трофея. Трофейная охота в чистом виде. Всех интересует только «суперзолото». У нас же такой цели не стояло. Более того, у меня было желание взять самый что ни на есть среднестатистический трофей. Интересна была самая привычная и обыденная для сербов охота. Сербская классика. Эта позиция удивила нашего организатора, но он с пониманием отнёсся к моему пожеланию и нисколько не возражал. Сказывался наработанный годами профессионализм организатора охот.
Брат так и вообще ошарашил наших сербов: на вечерней охоте они с егерем нашли хорошего самца, и им удалось подойти на приемлемое для выстрела расстояние. Выстрел был точным: брат попал в голову, уничтожив, по сути, самое ценное для тамошних охотников – трофей. На самом деле это была случайность, поскольку целился он в шею, но когда мы, ради шутки, начали объяснять, что такой выстрел он сделал специально, чтобы не испортить мясо, наши сербы были настолько ошеломлены, что в первые мгновения просто дар речи потеряли. Оно и не странно: по сербским правилам охотнику принадлежит только трофей, а если у него есть желание отведать добытого им мяса, он должен покупать его на общих основаниях.
Утром следующего дня мы отправились на охоту в другие угодья, где, по словам Владимира, обитал обладатель «бронзовых» рогов. Вообще, поражало, насколько хорошо он знал свои угодья. Вернее, даже не столько угодья, сколько их обитателей. Все трофейные самцы были у него наперечёт. Там живёт «бронза», там «золото», там «суперзолото». Огромный опыт плюс многолетние наблюдения за популяцией давали свои плоды. Осматривая в бинокль очередного рогача, Владимир делал отметки в своей памяти, проговаривая вслух для меня: в таком-то месте, тогда-то видел «серебро», на следующий год будет «золото», там-то видел «суперперспективного молодого», в таком-то ходит «старик» – нужно подумать о селекционном отстреле. Косуля, если её сильно не беспокоить, зверь довольно территориальный, это мне знакомо и по моим угодьям, а в Сербии это проявляется очень выраженно. По словам Владимира, у каждой взрослой особи есть своя «квартира», и, если не происходит каких-то чрезвычайных происшествий, она будет крутиться вокруг из года в год.
Эта теория мгновенно подтвердилась на практике. Миновав два милейших сельских домика и приблизившись к небольшой рощице, где, по словам Владимира, и была «квартира» нашего бронзового рогача, мы увидели гордую голову, возвышающуюся над пшеницей, увенчанную прекрасными рогами.
– Возможно, «серебро», – прошептал Владимир, его взгляд был прикован к рогам, – смотри на основания.
Но обладатель прекрасных рогов вовсе не спешил с ними расставаться, недаром он дожил до зрелого возраста: козёл держал приличную дистанцию, и его скрадывание доставляло мне настоящее удовольствие. Мы предприняли несколько попыток подойти: крались и пшеницей, и низинкой, и полевой дорожкой. Всё тщетно: ни одна из наших попыток так и не увенчалась успехом. В конце концов, мы потеряли его в складках местности и побрели к машине. Владимир был раздосадован, а я, напротив, очень доволен: удалось поохотиться любимым мне способом, по-настоящему увлекательно.
По ходу охоты Владимир, по моей просьбе, обучал меня премудростям определения качества трофея на дистанции.
– Вот стоит молодой, видишь, какая тонкая шея. Рога хорошие. Перспективный самец. Года через два будет «бронза», может, «серебро». А вон, видишь, стоит старик. Рога, на первый взгляд, такие же, но посмотри, какая толстая шея. Он был хорошим два-три года назад, а теперь рога пошли на убыль.
Следующего подходящего рогача мы нашли не сразу, пересмотрев и оценив немало других, как и в первый выход на охоту, но они то были слишком молоды, то слишком стары, то не давали нам шанса хорошенько рассмотреть рога и уносились прочь, едва завидев нас. Обнаружив очередную группу косуль, Владимир предложил осмотреть её тщательнее: один из двух самцов в группе показался ему подходящим.
– Давай подойдём поближе, я думаю, то что нужно.
Место было идеальным для подхода: косули паслись на поле у небольшого канала, заросшего камышом. Вдоль него мы и пошли, пока не вышли на приемлемую для выстрела дистанцию. Владимир привычным движением установил сошки, и вот уже я рассматриваю желанный трофей в прицел.
– Если нравится – стреляй. Дистанция нормальная – 158 метров. Хороший козёл.
Да я и сам успел уже его рассмотреть. Самый что ни на есть сербский классический. То что нужно! К выстрелу готовился тщательно. «Сваровски» Владимира имел верхний передел кратности в 10, и мне хотелось накрутить побольше «зума». Но я зря волновался. Выстрел был точным, а патрон 7×64 с пулей RWS KS не оставлял зверю шансов. Традиционное поздравление с точным выстрелом и добычей, и, пока Владимир ходил за машиной, я успел провести целую фотосессию трофея. Вернулся Владимир в сопровождении брата и егеря: как оказалось, они были неподалёку. Потом были совместные фотографии и непременные тосты за русско-сербскую дружбу, славянское братство и охоту.
Вообще, сербы очень расположены к русским и России. Это отношение формировалось веками, и даже предательство 1999 года не оказало заметного влияния на братские отношения. В связи с этим Сербия представляется мне очень интересным местом для охотничьего туризма именно русских охотников. Немалую роль в этом играет и отсутствие языкового барьера. Чаще всего получается общаться на русском языке: поколение возраста Владимира учило русский язык в школах. Безусловно, интересна и заслуживает внимания охотничья культура и принципы ведения охотничьего хозяйства Сербии. Понравилось бескомпромиссное отношение к хищникам: волк, шакал, лисица, бродячие собаки и кошки подлежат круглогодичному отстрелу. Плоды видны сразу: огромное количество фазана и зайца в угодьях. От наших же охотников, а часто и от егерей, приходится слышать, что на отстрел хищников им жаль патронов. С одной стороны, это, безусловно, не от лучшей жизни, но с другой – от элементарного отсутствия понимания того, что при планомерной работе в этом направлении патроны многократно окупятся добычливой охотой.
Отмечу также высокий уровень сервиса – недаром егеря проходят обучение и сертификацию по разным курсам: оценка трофея, способы охоты, биология животных, оружие и т. д. На выходе очень высокий уровень обслуживания: общаются правильно, корректно, умеючи, охоту организуют очень качественно. Путешествуйте при любой возможности. Смотрите. Набирайтесь опыта и забирайте с собой только хорошее!
Русский охотничий журнал, август 2018 г.
