Это была моя первая летняя охота на косулю. Несмотря на совсем не большой охотничий опыт, я очень хотел самостоятельно познать все тонкости этого благородного занятия. Осложняло охоту то, что у меня была только старенькая горизонталка 12-го калибра, но старый дедушкин бинокль, самодельный манок и большой запас страсти уравновешивали, как мне казалось, ограниченную дальность выстрела.
Жарким вечером я подъехал к дому егеря на склоне небольшого холма. Когда-то здесь был старый фольварк, и дом чем-то напоминал панскую усадьбу. Сохранившая кое-где мощеные участки подъездная дорога с площадкой перед крыльцом, каменные хозяйственные постройки, добротная сельхозтехника на заднем дворе – все было окружено зеленью старого сада, раскинувшегося на холме в некотором отдалении от деревни. Хозяин был местным фермером и относился к своей егерской службе так же по-хозяйски и ответственно.
Он внимательно заполнил необходимые документы и предложил проверить пару перспективных мест. Мы побывали на лесных полянах, обошли края полей и все высматривали в бинокль самцов косули. Егерь рассказывал, где обычно появляются козы, где выходят на кормежку кабаны. Пару раз мы заметили коз, но все это были самки с детенышами. Почти в сумерках мы добрались до нескольких холмов, кое-где поросших лесом, а кое-где заросших высокой луговой травой. Между холмами были маленькие кукурузные поля, на вершине одного холма кладбище, а за ним небольшой хуторок в два-три дома. «А здесь живет большой старый козел. Очень осторожный. Рога как у оленя…» – произнес егерь, и мне захотелось во что бы то ни стало добыть этого осторожного зверя!
«А можно именно его покараулить?» – «А почему нет? Конечно, можно. Только где он выходит и когда, я не знаю. Видел его пару раз с дороги – и все».
Несмотря на эту неопределенность, я был готов потратить несколько вечеров на то, чтобы добыть именно этого, «с рогами как у оленя». К тому же охота в конкретном месте давала больше самостоятельности: мне хотелось действовать самому, а не ходить за егерем по полям. До темноты мы всматривались в пустые луговины, но кроме стада кабанов, переходивших дорогу, так ничего и не увидели.
Приехав на следующий день и оформив документы, я попал в угодья еще до вечера. Сначала обошел по кругу самый высокий холм: на склонах под кукурузой была почти голая земля со следами косуль и кабанов. Среди прочих попадались и следы крупного козла. Подумав, что в кукурузу козел кормиться не пойдет, а выберет сочную траву на одном из склонов, я решил устроить засидку напротив одной из таких полянок. Сзади находился густой куст лещины, впереди – небольшая полоска бурьяна. Удобно устроившись на высокой земляной бровке, я зарядил ружье, положил его на колени, посидел несколько минут, осматривая луг и прикидывая места, откуда может показаться косуля, и поманил в самодельный пищик. После этого решил не двигаться и внимательно смотреть и слушать.
К звону кузнечиков изредка примешивался стук молотка со стороны хутора, в низинке ходил аист, пролетела пара ворон, вдали по дороге проехала на велосипеде женщина с бидонами. Летний день заканчивался, я всматривался в поблекшие соцветия иван-чая среди зелени травы, пытаясь разглядеть в них голову косули, но общая неподвижность и умиротворенность вечера не нарушалась больше никаким движением ни на опушке леса, ни на лугу. Я даже обрадовался шуршанию мыши в листьях орешника за моей спиной – хоть какой-то зверь появился. Продолжая сидеть, не торопясь поднял манок к губам и собрался поманить еще раз, но в это время шорох листьев сзади стал совсем близким, и я решил сначала посмотреть, кто же так настойчиво шебаршит. Медленно обернувшись, попытался рассмотреть что-то между веток на земле, а когда немного поднял глаза, то увидел морду косули! Сивый козел смотрел на меня сквозь кусты с расстояния трех-четырех шагов, немного пригнув голову под ветками, а среди листвы над этой головой торчали очень внушительные рога…
Пока я ждал его появления со стороны луга, он по краю леса пришел на манок и забрался в самую середину куста, подойдя ко мне со спины. Мы оба были в достаточно нелепом положении. Первым паузу нарушил козел. Как только он рванулся из куста, я, разворачиваясь корпусом, встав на колено, вскинул ружье к плечу, но в низком проеме зверя уже не было, он шумел в нескольких шагах правее. Вскочив, я успел обежать кусты, но увидел только мелькнувшее зеркальце маленького оленя в лесной чаще, да пару мгновений в ушах еще стоял топот его копыт. В этот вечер я был уверен, что упустил свой шанс. Вряд ли мне удастся снова обмануть козла пищиком, да и в это место он уже не выйдет пастись! И все же хотелось еще раз осмотреть местность и наметить план охоты на завтра. Я прошел по краю леса и обнаружил несколько выходов на полянку. Красноречивые метки на нескольких деревцах говорили о том, что это его территория, и он на ней прочно обосновался. Чтобы не повторить ошибку, я решил спрятаться не на опушке, а в месте, где небольшой мысок кукурузы врезался в луговину.
Следующим вечером я уже сидел на стульчике в пучке кукурузы напротив луга. Теперь я решил не манить козла, а сидеть и выжидать. Ветерок обдувал прохладой, отгонял комаров и относил мой запах в сторону старого кладбища. Знакомый аист поднялся и полетел в сторону хутора – на опушке случилось движение. Коза с козленком вышла на поляну, прошла несколько шагов в мою сторону и начала пастись. Позиция моя была рассчитана правильно, я уверенно мог стрелять из гладкоствольного ружья. До заката и темноты оставалось больше часа, и я ждал, что козел в скором времени выйдет к самке. Но и этот вечер был для меня полон напрасных переживаний. В кукурузе послышался подозрительный треск, и через несколько минут ко мне подошла семья кабанов. Когда свинья оказалась рядом со мной, то шум сначала стих, а потом фырканье и уханье заставили меня немного понервничать, и я предусмотрительно решил выйти из кукурузы. Достаточно быстро поднялся со стульчика, и звук стада ломанувшихся сквозь заросли кабанов спугнул косуль. Безрезультатно прошел и этот вечер, но уезжать ни с чем было выше моих сил. Я остался ночевать в небольшом лесу неподалеку. Разведя костер, думал, как мне перехитрить этого рогатого мудреца, и решил, что раз засидка и подманивание не удались, то нужно скрадывать – ведь за эти дни я уже достаточно хорошо изучил его территорию.
Рассвет застал меня на склоне холма, с которого открывался вид на луга. Утро радовало обильной росой и узорами паутины на траве и кустах. Через несколько минут биноклевания я рассмотрел моего противника. Он пасся на солнышке недалеко от старого кладбища. Даже на значительном расстоянии он производил впечатление крупного и массивного. Нужно было сделать большой круг, чтобы подойти к нему за склоном, а потом действовать по обстоятельствам. Или сам подойдет на выстрел, или попробовать еще раз подманить, или (если ляжет) подойти.
Но ни одна из этих идей не сработала. После подхода я высмотрел козла лежащим в траве недалеко от ограды кладбища, а когда стал подходить к нему (рассчитывая, что он бросится в ближайшие заросли и у меня будет время выстрелить по бегущему), козел поднялся, в несколько прыжков добежал до ограды и, перемахнув через нее, скрылся между крестов… Стрелять в сторону кладбища я не осмелился и, хорошенько обругав чертова козла, плюнул и поехал домой.
Следующим вечером я опять сидел на холме с биноклем. Видимо, я уже внес достаточно сумятицы в распорядок жизни местной копытной общины – за весь вечер не показалось ни одной косули. В начинающихся сумерках я осматривал окрестности, думая, что еще можно предпринять в этот день. Вот утки поднялись с ближайшего болотца, вот женщина с бидонами едет на велосипеде, вот… в лучах заходящего солнца я увидел козла! Он стоял на склоне и смотрел в мою сторону. До него было не меньше трехсот метров – вряд ли он меня мог разглядеть. Я же смотрел в бинокль, и мне казалось, что он тоже смотрит на меня. Уже третий день подряд я вторгаюсь на его территорию, пару раз мы сталкивались нос к носу, я упорно его преследовал, а он изящно уклонялся от опасности. Порой мне начинало казаться, что я просто упустил эти два шанса, но, взвешивая все обстоятельства, понимал, что условия для выстрела были неподходящие.
Азарт охоты все больше распалял мои нервы и туманил разум, и я решился опять подойти к козлу из-за холма. Поскольку вершина его была покрыта лесом, а один из склонов – густой кукурузой, то путь был один – слева от холма подняться почти до вершины и по голому склону выйти над лугом. С трудом сдерживая себя, чтобы не бежать, я, отдышавшись, вышел в намеченное место и выглянул. Козла не было. Уже сильно стемнело. Пройдя по лугу, я устало опустился возле кустов. Полоска зари светилась над горизонтом, поднималась луна. Напротив меня на соседнем холме виднелось кладбище, а еще дальше хутор. Окрестности все больше темнели и погружались в ночь. Вдалеке уже горели огни. «Хуторяне сидят за ужином, аист в гнезде на крыше дома, утки в болоте, кабаны в кукурузе, я сижу тут мокрый от росы, а козел прячется возле крестов на кладбище и ждет, когда я уберусь с его холмов...»
Сверху донеслись глухие удары, будто мальчишки дерутся на палках. Пытаясь определить природу этих звуков, я прислушивался и наконец понял, что это дело «рук», точнее, рогов козла или козлов. Невзирая на опасность выколоть себе глаза в густом лесу, стал подниматься к звукам, стараясь это делать как можно тише. Когда звуки стали слышнее, очень явственно можно было различить удары, будто толстые сухие прутья бьют друг о друга. Интенсивность ударов то нарастала, то затухала. Подстраиваясь под этот шум, я вышел почти на вершину и в прогале увидел козла. Он стоял напротив поваленного дерева и, наскакивая на него, мотая головой, бил рогами по сухим ветвям. Медленно поднял я ружье и, беззвучно сдвинув предохранитель, навел на рогача. Луна освещала планку, и я ждал, когда хозяин холмов поднимет рогатую голову. Устав бодаться с ветвями, он отступил от дерева; было видно, как вздрагивают его уши и от возбуждения ходят бока. Каждый раз, когда мне случается после долгого преследования наконец перехитрить зверя, у меня зарождаются сомнения – а стоит ли стрелять, ведь я уже его победил? Зверь уже у меня в руках, и мой выстрел только… Бывает, что я отказываюсь от выстрела, но только не в этот раз. Сомнения мелькнули и пропали. Осталось только желание не промахнуться в неверном лунном свете, и я плавно выжал спуск… Сухой щелчок был мне ответом. Козел подпрыгнул и с треском скрылся в дебрях. Вспомнив, что я разрядил ружье во время созерцания сумеречной панорамы, когда уже не рассчитывал на выстрел, я опустошенно подошел к поваленному дереву и зажег фонарик. Рядом с ветками была выбита гонная яма. Пытаясь уловить запах желез, я нагнулся поближе к земле и в этот момент увидел что-то похожее на монетку. Очистив это от земли, я обнаружил привет от охотника из отдаленного прошлого. Это был стаканчик от папковой гильзы 12-го калибра, с надписью «МОСКВА, ЕТОРБЕКЪ». Может быть, мой товарищ по увлечению тоже здесь охотился на косулю сто лет назад? Был ли это добычливый выстрел? В любом случае его капсюль был наколот.
Вот так прошли мои три самых интересных дня охоты на самца косули. До сих пор, несмотря на то, что эта охота не увенчалась трофеем, она вспоминается ярче других. Пусть более прагматичный подход к охоте на косулю чаще дает результат, но эмоции от этого первого опыта неизмеримо сильнее. Может быть, с возрастом становится меньше азарта?
