– Три или два? – наш организатор охоты, он же – рулевой, Игорь Мереулов, пытается понять, сколько медвежат разлеглось возле некрупной медведицы, которая греется на солнце в тридцати метрах вверх по склону.
Лодку мотает вверх-вниз на волнах Охотского моря, и эта болтанка не даёт нам удовлетворить любопытство. Любопытство это носит чисто академический характер для меня – ибо, как-никак, продолжаю себя считать специалистом по медведям; и прикладной – для Игоря, как для арендатора территории. С одной стороны, весенние медведи на охотском побережье – наши кормильцы: охота на них отработана и не отличается особой сложностью, при этом – довольно прибыльна. С другой – в последние десять лет их становится всё больше и больше, и конца этому процессу не предвидится. А бурый медведь в северо-восточных краях – активный хищник, и рост его численности мешает увеличиваться в количестве гораздо более ценному с точки зрения трофейной охоты виду – снежному барану.
За нынешнее утро мы на побережье протяжённостью примерно сорок километров видели семь медведиц. И у каждой – два-три детёныша.
– Сколько ж их года через четыре будет, – вздыхает Игорь, прячет бинокль и врубает газ на своей подвесной «Ямахе».
Начало августа, и медведи нам не нужны – ни большие, ни тем более маленькие. Мы продолжаем обследование побережья в поисках куда более экзотического зверя – как раз того самого снежного барана. Нашим охотникам, Анатолию и его другу Александру, нужны полноценные трофейные рогачи; а мы уже второй день видим только небольшие группы самок с молодняком и примкнувшими к ним небольшими самцами, ценности для нас не представляющими. Я отмечаю, что больших медведей мы тоже не видим – только медведиц с медвежатами и медведей-подростков – от трёх до пяти лет от роду. Крупный зверь хоронится где-то в зарослях и выходит на открытые места в сумерках, а то и просто ночью.
«Зодиак» захлёстывает брызгами – совсем чуть-чуть, на море стоит фактически штиль: как шутят, такая погода бывает дважды в год, но не каждый год. Поэтому всё снаряжение у нас упаковано в гермомешки, так же как и оружие. По правилам нашего побережья «винтовку лишний раз морю не показывают». В жизнь не забуду, какими усилиями мы некогда открывали карабин Mannlicher Classic одного нашего австрийского клиента. Да и при соблюдении всех мер предосторожности мы каждый вечер протираем карабины салфетками с пропиткой для предотвращения коррозии Barricade – классная штука, кстати, очень рекомендую.
По правому борту от нас проплывает береговой клиф Охотского моря – одно из самых величественных зрелищ, виденных мной на Земле: почти сплошной скалистый обрыв, высотой от 300 до 700 метров, усыпанный причудливейшими скалами-останцами, которые выглядят как вышедшие и начавшиеся карабкаться по обрыву внезапно окаменевшие чудовища. Иногда неподалёку от берега прямо в море маячат «чёртовы пальцы» – одиноко стоящие вертикальные утёсы, как правило, усыпанные морскими птицами. Мы стараемся обходить их на значительном расстоянии – потому что кто знает, сколько валунов скрыто под водой рядом с ними?
Впереди берег понижается, выдаваясь в море невысокой иглой, увенчанной на конце скалой, состоящей из поставленных друг на друга прямоугольников и трапеций очень правильной формы, но при этом отдающих неким потусторонним безумием – как циклопические руины в романах Роберта Говарда. Мыс Вернера. На карте он выглядит, как и положено настоящему мысу из морских романов, – длинная пологая игла, далеко вдающаяся в море. Но мы не на карте, мы на воде, и видим только вот эту понижающуюся скалистую стенку и никем не построенный замок, заселённый лишь морскими птицами на его оконечности.
Однако мыс Вернера в какой-то степени является нашей целью: вот этот пологий спуск к морю представляет собой обширное пастбище, а не видимый нам отсюда противоположный, куда более высокий обрывистый берег – излюбленное места, куда бараны с пастбища убегают при случае опасности. Мереулов снова ставит двигатель на нейтраль, и мы берёмся за бинокли. Бараны – есть. И много. Я сразу замечаю стадо голов в тридцать, а Игорь рядом – ещё одно, которое оценивает в сорок голов. Потом разочарованно опускает бинокль.
– Не бараны. Овцы.
Ну конечно. Взрослые бараны-самцы образуют так называемые «клубы холостяков» – группы в три – восемь, в исключительных случаях до двадцати голов. Но если в одном месте собралось такое количество самок, то и самцы должны быть неподалёку. Игорь разделяет эту точку зрения, но предлагает на всякий случай обойти мыс: вдруг увидим зверей таки на скале в лёгкой доступности?
А у подножия скалы-замка наблюдается какое-то обширное беспорядочное движение. Крупные, продолговатые, по форме похожие на опарышей существа сползают с подножия скалы, и вскоре поверхность моря оказывается усеяна торчащими бурыми головами. Это ушастые тюлени – сивучи. На расстоянии они не производят особого впечатления, но, едва мы подъезжаем, становится понятно, что это громадные (весом до тонны) звери – даже не звери, зверищи. Они издают многоголосый гулкий рёв, способный, как кажется, даже пригасить морскую поверхность. А ещё над их лежбищем стоит жуткий смрад.
Мы обходим скопище сивучей далеко морем: любой крупный секач способен потопить лодку. Снова идём вдоль берега – но ожидаемых рогалей не видим. Возвращаемся к месту, откуда заметили самочные стада. Здесь можно с грехом пополам причалить, да и с берега стекает какой-никакой ручеёк. Надёжно привязав лодку, приступаем к наблюдению.
Рогалей не видно и отсюда. Да и самки потихоньку сдвинулись на дальние обрывы и начинают исчезать из вида. Что делать – два гида поднимаются по склону, стараясь не попадать в зону зрения баранов и помня, что в низких кустах можно в любую секунду напороться на медведя, и занимают наблюдательную позицию на другой стороне мыса. Рации включены, потрескивают.
Наконец, сообщение. Рогали есть! Группа из шести баранов лежит на уступе с другой стороны мыса, метрах в восьмистах от нас. Лежат они именно так, как это любят делать самцы – так, что их не видно ни с нашей стороны мыса, с земли, ни с противоположной, с воды. В общем, всё, как мы любим.
Игорь берёт Анатолия и Александра и ведёт их вверх. Я остаюсь сторожить лодку, будучи мысленно с охотниками, и даже постоянно наблюдаю за ними в бинокль. Я остаюсь на берегу по нескольким причинам. Вчера я серьёзно повредил ногу, и, несмотря на перевязку, у меня при интенсивном движении из раны сочится кровь. Во-вторых, отливы-приливы и волнение в Охотском море – штука серьёзная, и надо постараться, чтобы лодку не разбило волнами. В-третьих – вездесущие медведи. Вот, кстати, один, в двухстах метрах идёт по касательной в мою сторону. А в полукилометре на тундре ходит ещё парочка. Я подвигаю к себе свой STM-308 и досылаю патрон. Пустячок, но успокаивает.
Тем временем выше по склону разворачивается своё кино. Бараны лежат на небольшом уступе на крупновалунном склоне, так, что при малейшей тревоге могут исчезнуть за перегибом. Ребята идут, скрываясь за гребнем, Игорь наводит их с помощью рации. Наконец, они занимают позицию в двухстах семидесяти метрах от отдыхающих животных. У Анатолия – Proof Research 7 Rem. Mag., у Александра – Blaser под патрон .300 WM. По команде проводника оба стреляют, и оба… промахиваются!
Бараны вскакивают, на пару секунд смешиваются – и тут охотники стреляют ещё по разу. И тут уже два рогача падают! А потом охотникам предстоит долгий спуск вниз, с трофеями и мясом за спиной, и долгое стаскивание лодки, которая успела изрядно обсохнуть на отливе…
Все статьи номера: Русский охотничий журнал, октябрь 2024
