Мир горной охоты полон легенд о персонажах, не покидающих безопасных укрытий и пассивно ожидающих, пока всемогущие проводники загонят на них рогатый трофей… Принимая во внимание дикое состояние рынка услуг по организации этого типа охоты, а также количество действующих на нём непрофессионалов, включая самопровозглашённых, часто не имеющих должного опыта аутфитеров, я в эти байки если и верю, то лишь отчасти.
Ибо наиболее эффективным и рабочим принципом в условиях, когда приходится контролировать, а то и самостоятельно организовывать отдельные этапы собственной охоты, становится небезызвестная цитата «Если хочешь, чтобы получилось хорошо, сделай это сам». Ярким примером и наглядным уроком тому служит мой недавний визит в Карачаево-Черкесскую республику, целью которого являлась добыча кубанского тура.
Минводы встретили нас проливным дождём. Два штурмовых и пара экспедиционных рюкзаков с личными вещами и оборудованием для съёмок, а также тяжеловесный кейс с оружием заставили усомниться в оптимистичной русской поговорке «Своя ноша не тянет». Тем более что получение сумок, чемоданов и иной стандартной поклажи путешественников в аэропорту имени М.Ю. Лермонтова происходит в зоне прилёта, а получение оружия – почему-то в зоне вылета. При этом попасть в последнюю можно только пешком, преодолев приличное расстояние до отдельно стоящего терминала и пройдя контроль через рамку-металлодетектор. Полученные ранее вещи в это время отправляются для досмотра на ленту интроскопа. Если, конечно, вам удастся их туда донести, так как ещё одна особенность этой воздушной гавани, наделённой статусом «международного аэропорта», заключается в отсутствии в терминалах и за их пределами багажных тележек. Не потому что разобрали, а потому что не предусмотрено.
Нагрузившись, аки мулы, и узнав, что встречающий нас организатор с багажом помогать не собирается, равно как и выходить из арендованного им микроавтобуса в такой дождь, мы отправились в терминал вылета за оружием. Благо накануне вечером я засунула во внешний карман рюкзака плащ-палатку расцветки «лиственный лес» советского образца, которая, в отличие от тонюсенького и супермодного тактического операторского анарака, на некоторое время защитила меня от липких и холодных объятий мокрой одежды.
Получив карабин и кое-как доплыв до старенького «Альфарда» через дождевое озеро, окружившее аэропорт как Угличское водохранилище Калязинскую колокольню, мы искренне надеялись согреться радушным приёмом организатора. Но вместо приветствия раздалось грозное: «Не намочите сиденья». В районе села Маруха бойкий «организатор охотничьего тура» (оставим его имя в секрете, но лишим этого незаконно присвоенного им самому себе звания), передал нас егерю, который помог перегрузить вещи в беленькую «Ниву». Больше человека, позиционирующего себя как «организатора», за всю поездку мы ни разу не видели.
Вместе с егерем отправились в базовый лагерь, расположенный на высоте 2246 метров в районе одного из перевалов Кичи-Теберда. Подъём в гору с огромными каменными валунами, а также встречавшимися на пути рытвинами и уступами, которые неизбалованная переключением передач «Нива» героически преодолевала, занял порядка четырёх с половиной часов. Из развлечений по пути был только спонтанно организованный егерем и здорово пощекотавший нервы охотника и оператора аттракцион «карачаевские горки». Да-да, это что-то наподобие тех, которые во Франции любят именовать «русскими», а в нашей стране – «американскими», только гораздо экстремальнее. Ибо разобьётесь вы, травмируетесь или останетесь целыми-невредимыми, зависит только от вас, а не от компании, осуществляющей эксплуатацию и обслуживание аттракциона.
Дело было вот как. Примерно на середине пути на очередном крутом подъёме впереди автомобиля возник импровизированный шлагбаум из жерди, и егерь радостно сообщил, что перед нами находятся принадлежащие его семье пастбищные территории. К сожалению, вдохновлённый возвращением в родные пенаты, он начисто забыл, что у «Нивы» не работает ручник, и бодро выскочил из салона, чтобы поднять шлагбаум и освободить проезд. Что произошло с машиной, оставленной на склоне под углом градусов в 50, представить несложно. Для полноты картины вообразите ещё разрываемую светом фар ночную тьму и распахнутую водительскую дверь, через которую слышен шум горной реки под обрывом – как раз слева от ухабистой грунтовки, с которой вы вдруг начинаете движение и разгон багажником вперёд, а также голую, без растительности скальную стенку справа.
Наверное, мой крик надолго останется в памяти оператора, а я больше никогда не увижу, как за доли секунды двухметровый детина перелетает с заднего сиденья «Нивы», в которую едва умещается, сдавливаемый со всех сторон багажом, на переднее. Клянусь, человек-паук и Тони Старк позавидовали бы его способностям. Итак, тормоз зажат крепкой ногой героя, а к машине бежит егерь с глазами-тарелками как у филина. Адреналин разбудил всех участников экспедиции, энергетики и кофе больше ни к чему. «Охота началась», – улыбаюсь я оператору, который только начинает знакомство с суровыми реалиями кавказского рынка охотничьих услуг. (Да простят меня те, кто встречает гостей своих угодий эталонным образом: я про вас помню и благодарю тех, кого мне уже довелось и кого ещё только предстоит встретить!)
Дальнейшая часть подъёма прошла без происшествий. Базовый лагерь представлял собой два дощатых домика с нарами и самодельными буржуйками, отапливающими сквозь разбитые окна моментально впитывающую тепло вакуумную тьму гор. Кинув спальники и поужинав прихваченной с полки столичного супермаркета провизией, которую, вспоминая дагестанское гостеприимство, я всё ещё ошибочно оценивала как лишний груз, мы улеглись на ночлег в одной из построек. Второй домик заняли трое проводников: упомянутый ранее егерь и присоединившиеся к нему с расположенной неподалёку овчарни коллеги, представившиеся нам егерем и охотинспектором.
Утром выяснилось, что новоявленные сопровождающие ещё затемно отправились устанавливать палатки в штурмовой лагерь, а о том, что нужно осуществить пристрелку, оставшийся с нами проводник если и слышал, то сталкиваться на практике ему с этим не доводилось. Проблемы это не представляло, так как метеостанция, дальномер и художественный талант оператора позволили быстро выбрать подходящий валун, изобразить на нём мишень, а мне – прибить положенную сотню. Стоило ли задуматься об опыте и профессионализме проводников в этот момент или напрячься нужно было на этапе, когда конный подъём в штурмовой лагерь стал самостоятельным, так как егерь шёл далеко впереди и частенько надолго пропадал из зоны видимости, гадать бессмысленно. Ощутимых сложностей подъём по скалистому рельефу не вызывал, так как карачаевская порода лошадей демонстрировала спокойствие, а вверенный мне Азарт отлично реагировал на малейшее движение повода. Ожидающие впереди конные приключения оператора мы в тот момент ещё и представить себе не могли.
Путь до штурмового лагеря занял чуть более двух часов. Виды заснеженных тебердинских вершин, изредка встречающиеся табуны лошадей и переправы через бурлящие горные реки поддерживали настроение на максимуме. Около трёх часов после полудня мы достигли двух палаток, размещённых на небольшой спрятанной меж хребтов равнинке. Предназначавшийся для охотника одноместный, длиной 200 и высотой 120 см красный однослойный тент с самонадувайкой на полу предвещал нескучную ночёвку. Конденсатный дождь с потолка при малейшем движении, сырой спальник и тянущий с земли холод, сковывающий ноющей болью половину суставов, – вот тот минимум, который представляешь при виде таких конструкций. Не говоря уже о том, что нормально разместиться человеку с ростом метр восемьдесят со всем охотничьим скарбом там практически невозможно. А чем скованнее твои движения, тем больше ты, конечно, дубеешь.
Особенно контрастировал этот принесённый откуда-то и изрядно потрёпанный смерчем домик Элли с отличной трёхсекционной, двуслойной, оборудованной навесом палаткой проводников, хвастливо сияющей на солнышке синим боком.
– Отдельная палатка, как и было оговорено, – указал егерь на мой перекошенный двускатный полиэстеровый тент, неуверенно опирающийся на несоразмерно тонкую даже для такой хлипкой конструкции телескопическую палку.
«В следующий раз надо везти ещё и палатку, – подумалось мне. – Зато сегодня есть все шансы узнать, как чувствуют себя гости быстровозводимых бараков-ночлежек, которые иногда сооружают прямо во дворах величественных сталинских построек столицы».
В штурмовом лагере выяснилось, что разведку никто до нашего подъёма не осуществлял и выходить предполагается вслед за одним из проводников, который «выдвинется пораньше, в место, где, в принципе, может повезти». Учитывая, что темнота сгущается к семи, времени и желания на выяснения не оставалось. Вслед за разведчиком выдвинулись втроём: егерь, охотник и оператор. Отправившийся в это время на нижнюю базу охотинспектор прихватил с собой мерина по имени Торпед, старательно служившего оператору во время подъёма к палаткам. Новый же конь моего спутника на подъёме по курумнику, часть которого предполагалось преодолеть в седле, демонстрировал трюки, обычно сопровождаемые в кинофильмах титром «Не пытайтесь повторить самостоятельно». Заваливаясь на передние копыта и падая набок вместе с наездником и дорогостоящим оборудованием для съёмок, мерин явно давал понять, что срывы копыт со скользких булыжников ему совсем не нравятся. При осмотре выяснилось, что животное не подковано, а обе задние ноги в районе плюсневой кости разорваны об острые камни и кровоточат.
– Поймать вчера не успели его, чтобы подковать. Так получилось, – пожал плечами егерь в ответ на мой изумлённый, полный немого ужаса и вопросов взгляд.
В это время оператор извлекал из разгрузки повреждённую технику…
– В ущелье два. Молодая самка и старый самец. Можете не успеть, темнеет, – раздалось из рации сквозь шипение.
Печалиться о дальнейшем отсутствии прекрасных кадров было некогда, впереди ждал крутой пеший подъём. И если кто-то когда-то будет рассказывать тебе, дорогой мой читатель, о том, что есть регионы «более простые и более сложные» для горной охоты – беги от этого «эксперта». Крупный курумник карачаевского высокогорья преодолевается ничуть не легче дагестанских сыпух.
Поднявшись на седловину, расположенную на высоте 3 километра над уровнем моря, и разместившись на небольшом карнизе в 300 метрах правее, прямо под собой на дистанции 234 метра, на сером каменистом рельефе в прицел я увидела великолепного рогача. Апгрейд винтовки в виде доукомплектования её двухкамерным ДТК, а также регулярные тренировки стрельбы из неустойчивых положений позволили избежать приключений в виде преследования подранка и добора 11-летнего красавца-тура. Пуля прошила убойную зону насквозь, не раскрывшись, но поразив всё, что было необходимо для моментального падения трофея.
Спустившись в ущелье, сделав пару фото и видео с трофеем, а также объяснив проводникам, что таксидермистами будет изготавливаться кейп, я стала подниматься обратно на седло, куда к этому времени уже добрался оператор, преодолевавший на ногах не только весь пеший подъём, но и заключительную часть конного маршрута. Тяжёлая одышка, вызванная изматывающим восхождением, не мешала профессионалу в бурном выражении чувств и мыслей относительно раздавленной техники и упущенных кадров выстрела и предстоящего спуска. «В следующий раз самой надо проверять не только подпруги, но и подковы», – размышляла я, стараясь в сумерках разглядеть поднимающихся из котлована проводников. Радость от чистого выстрела и великолепного экстерьера тура несколько омрачилась под влиянием эмоций партнёра. Убедить себя, что результатом охоты является только трофей, а фильм – лишь приятное дополнение, в полной мере так и не удалось.
Спуск с седла к дожидавшимся нас лошадям осуществлялся в кромешной тьме. Пятна света от налобных фонарей выхватывали лишь отдельные валуны или их скаты, позволяя оценить только камень, на который предстоит перескочить, и совершенно не позволяя увидеть булыжники, его окружающие, чтобы иметь возможность хоть мало-мальски спрогнозировать устойчивость шага. Вспомнилась страховка для бэкпекеров и альпинистов, которую я оформила незадолго до вылета.
В компании проводников, спустившихся одновременно с нами к месту стоянки и водрузивших на себя ошкуренную и распиленную на три части тушу тура, тем временем царило оживление. В последний раз подобную радость мне приходилось видеть на лицах предвкушающих пиршество темнокожих, сопровождающих пи-эйча (professional hunter – одна из 4 категорий профессиональных охотников, аттестованных Министерством окружающей среды и туризма Намибии), в Африке после добычи 800-килограммового иланда. К сожалению, узнать, насколько грандиозными были планы этой троицы на оставленное неподалёку от палаток в горной реке мясо, нам так и не довелось. Догадываться можно было только по искажённому негодованием лицу сопровождавшего нас на следующий день в базовый лагерь егеря и его эмоциональным, сдобренным ругательствами речам, адресованным давно покинувшим стоянку коллегам по цеху, а также доедающим на наших глазах остатки турьего мяса орлам.
«Природа позволила мне добыть и забрала своё», – подумала я, широко улыбнувшись и мысленно поблагодарив покровителей охоты и духов природы, к которым обращалась за помощью в начале экспедиции.
Все статьи номера: Русский охотничий журнал, ноябрь 2024
