Из обсуждантов экспедиционного ружья, коих было предостаточно как вчера, так и позавчера (повод - ролик Кости Кузнецова aka Оренган с моим участием) лишь один обнаружил глубокое и принципиальное знание темы.
А именно - он произнёс ключевые слова "проебать затвор на трёхлинейном карабине".
Только тот кто их понимает - по-настоящему понимает в экспедиционных ружьях в российском/советском исполнении.
Немного разъясню.
Это совсем не значит, что на трёхлинейном карабине легко проебать затвор; или, что в экспедиционном оружии понимает лишь тот, кто когда-либо затвор проёбывал.
Дело совсем не в этом.
Просто - если человек знает про такие случаи, это значит, он участвовал в классической экспедиционной работе в период с конца 40-х до конца 80-х. Это был период наиболее масштабных работ такого рода в нашей стране; понятия "экспедиционного ружья", конечно же, не существовало, и никому в голову не приходило.
В общем, как с жопой. Слова нет, а ружья были. И наиболее распространёнными экспедиционными ружьями были - ижевские одностволки (дешёвые, лёгкие и не жалко - в массе незаконные); и трёхлинейные карабины - потому что были единственным видом вооружения партий, кроме ревнагана и пистолетов ТТ.
Предназначались карабины не для охоты, как сейчас полагают некоторые альтернативно одарённые граждане; а для охраны секретных документов - чаще всего, топокарт, хотя были нюансы. Естественно, все на основную задачу карабина забивали и, как мы теперь знаем, от этого в 1991 году развалился СССР и использовали их для охоты и самообороны.
То есть, таскали их везде в хвост и гриву. А при определённом способе ношения карабина с невзведённым затвором есть несколько ситуаций, в которых он проёбывается.
Затворы проёбывались, естественно, не у всех, и даже не в каждой десятой партии; но в каждой партии, имевшей карабин, начальник был, обычно, осведомлён о такой карабинной особенности. Особо продвинутые даже имели запасные затворы, собранные из каких-нибудь запчастей по школьным макетам, и выдавали карабины на маршрут имено с ними; а затворы на оригинальных номерах держали во вьючном ящике.
Так вот - это я к тому, что человек, который помнит про то, что затвор на Мосина теряется, и за это бывает атата - это человек, принимавший участие в том большом полевом мире, о котором современные люди имеют только крайне поверхностное и весьма извращённое понятие.
Разговаривать им с ним - это как общаться современому студенту с ветераном Великой Отечественной о войне.
