Фрагмент из романа "Заповедник"
На совещании (Хорев по автодилерской привычке звал их «сходняками») встретил старого знакомого по Москве, некоего Лысенко. Лысенко этот жил не совсем в Москве, большую часть времени работал в Канаде и Мексике, и считался чем-то вроде независимого эксперта по тигрино-леопардиным склокам для международного сообщества. Хореву он нравился тем, что во время толковища держал планшет на коленях под столом и читал с него какой-то детектив на английском языке. При этом нити рассуждений выступающих не терял, и в каких-то особо смачных местах едва не ржал в голос. Словом, производил впечатление человека здравомыслящего.
В общем-то, оба были, как выражался Воннегут, из одного карасса – одинаковое образование, общие студенческие тусовки, общие знакомые, возможно, женщины.
...
- В общем, все как всегда, делили бюджет учёта. И несмотря на все внутренние противоречия, победила жадность. Чего ты вылупился, она всегда здесь побеждает.
- Да так. Хорошо сформулировал. А ты часто на таких сходняках присутствуешь?
- На этих-то, по тигриным делам? Да лет восемь уже. Мировому капиталу, приставленному к делу охраны природы, нужен кто-то чтоб со стороны за этими наблюдал; и в ментальность тутошних гавриков въезжал хоть на полшишечки – сами буржуи уже на это физически неспособны.
- И эти сходняки всегда так проходят?
- Бессмысленно и беспощадно? Всегда. Таковы правила игры.
- Да хрен с ними что беспощадно. Времени на это угробили часа четыре. Причём, обрати внимание, раза три проговорили об одном и том же.
- Фиу, четыре часа. Был момент, процесс находился в управлении одного фонда (Лысенко назвал аббревиатуру), по восемь сидели. И тоже ни до чего не договаривались.
Перешли на дела текущие, и, собственно, будущее Хорева.
- Вообще, у тебя здесь одна из самых завидных позиций. Де-факто в этих тигрино-леопардиных делах у тебя в руках контрольный пакет акций. То есть, если удержишься – то лет через пять сможешь эффективно управлять всем этим цирком зверей на палке, и иметь решающую долю в грантовых поступлениях.
- Всё это, безусловно, неплохо, но скажи мне. Мы с тобой в разное время видели разных учёных, кое-кого – и реально мирового уровня. Что ж эти-то все такие мудаки, простихосспадя?
Лысенко тихонько засмеялся.
- Здесь, по большому счёту, вот в чём дело. Это - с одной стороны - исследования с высоким - для зоологии, я замечу - уровнем финансирования - раз. Конечно в фарме или, скажем, ядерной физике эта составляющая, в принципе другая, но там другие и люди, и деньги. Два - у этих работ высокая грантовая наполняемость - то есть, не надо трястись над будущим. Понятно, что программа будет продлена и на следующий год, и через десять - это три. Для науки, особенно международной, где продляющиеся исследования дорогого стоят в смысле жизненных удобств – это нечасто. Четыре - то, что исследования крупных хищников по предлагаемым стандартным программам, которые предлагают природоохранные союзы, неинтересны по-настоящему высококвалифицированным биологам, пытающимся понять разные закономерности в природе.
В итоге в исследования этих модных, но не имеющих общебиологического значения видов автоматически фильтруется народ по принципу "третий сорт - не брак".
Дальше врубается другой механизм, способствующий халтуре - короткий период отчётности с его неизбежным "давай-давай".
Весь этот слоёный пирог конъюнктурных соображений сверху мажется политическими соображениями в науке - надо не обидеть доктора М., согласовать с координатором Ф., привести результаты наблюдений в соответствии с исследованиями аспиранта Ч. в Непале, а если не приведёшь - то неизвестно, что скажет профессор Дж., который, о ужас, находится в попечительском совете фонда МММ... Поэтому давно уже сложилась традиция, что в серьезном биологическом сообществе не воспринимают всерьёз (и совершенно справедливо!) людей, ведущих под эгидой природоохранных фондов, исследования экологии крупных хищников.
Считают их полушарлатанами, полухалтурщиками, а иногда - и полноценными теми и другими... Тут ещё учти – у нас, с глобальной точки зрения – очень небогатая страна. А мир, в котором крутятся эти люди – Лысенко махнул рукой в сторону Кливер-холла, в лобби которого они оставили всех тигро-и прочих кошколюбов – ещё более небогатый мирок. А здесь вокруг тигра выстроена небольшая, но довольно устойчивая экономика. Ты говорил о том, что денег здесь – как прибыли на средней руки заправке. Но. Во-первых, на средней руки заправке денег не очень-то мало. Во-вторых, мы говорим не о тех гражданах, что подходят к авто и суют пистолеты в бензобаки. И даже не о тех, кто сидит за кассой. Здесь все участники – мини-акционеры этой вот заправки. Пусть они и получают за это, в среднем, триста баксов в месяц. Триста долларов за право провести какую-то часть работ - здесь очень серьёзные деньги. За них они не убьют – но не из прекраснодушия, а потому что в принципе не способны ни на какие серьёзные действия. Были бы способны – не занимались бы тем, чем занимаются сейчас. Но в тридцатые годы именно подобные люди и написали друг на друга несколько миллионов доносов. Причём улыбались друг другу, шутили добрые народные шутки, жали руки на трибунах и в коридорах. Свою порцию доносов напишут и на тебя. Небось, уже написали. Просто сейчас за это не сажают. По крайней мере, не сразу. В общем, больше жуликов, чем на тигровых проектах, ты встретишь только в тюрьме. Кстати, как ты думаешь – воруют они много?
- Да, думаю я, что почти и не воруют, - Хорев допил кофе. – Здесь всё другое. Сплошная имитация деятельности не очень умными людьми, которые положили себе хорошие зарплаты в долларах. В общем-то, всё на них и уходит, на местах оседают сущие крохи – от чего и создаётся на нижнем уровне стойкое ощущение что всё украли. Проебали – это да, украли – ну, может, что-то, но это косметически мало на общем уровне проёбывания.
- Ну вот, правильно видишь. Ты даже и не вполне в деле, а уже понял. Когда ты это знаешь и не боишься смотреть правде в глаза и называть вещи своими именами – даёт тебе высокую степень управляемости этой шоблой.
